Время надежд

Нужно немедленно прекратить об этом думать, иначе она сойдет с ума! Мейбл стремительно развернулась и направилась к лестнице.

В половине седьмого, когда женщина уже решила, что Ричард воспринял ее нежелание находиться в его обществе чересчур серьезно и поэтому не появится до позднего вечера, на подъездной аллее, наконец, послышался шум мотора приближающегося автомобиля.

Мейбл так и не переоделась, она была в тех же джинсах и свитере, в которых ходила днем. С какой стати ей наряжаться для Ричарда? Совершенно незачем. И все же, перед тем как спуститься вниз, Мейбл придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале и удрученно заключила, что может считать себя в полной безопасности. Ей явно не грозят ухаживания Ричарда. Какой мужчина, будучи в здравом уме, найдет что-нибудь привлекательное в одетой в старые джинсы и мешковатый свитер тощей коротышке, у которой к тому же волосы торчат во все стороны непослушными кудряшками?

Мейбл не догадывалась, что стороннему наблюдателю сразу бросалось в глаза другое: естественная чистота кожи, точеные черты лица, нежная шелковистость волос и, конечно, удивительная соблазнительность гибкой фигурки, облаченной в обтягивающие джинсы и подстегивающий воображение широкий свитер. Но Мейбл этого не замечала. Заключив, что ее внешность не даст Ричарду повода думать, будто она переменила решение, женщина решительно направилась вниз.

Когда Мейбл спустилась, Ричард уже был в кухне. Он бросил на нее странный взгляд, значение которого Мейбл не смогла расшифровать. Вероятно, мистер Барраклоу в душе посмеивается надо мной, решила она и опешила, когда Ричард негромко заметил:

– Знаете, я совсем забыл, как приятно, когда есть к кому возвращаться. Впрочем, вам наверняка это и без меня известно. – После короткого молчания, когда Мейбл еще не успела ничего придумать в ответ, он задумчиво добавил: – Наверное, вы скучаете по отцу и Одри.

Уж не жалеет ли он меня, одинокую самостоятельную женщину? Мейбл с вызовом вскинула голову, но, не увидев в глазах Ричарда ни жалости, ни насмешки, тихо призналась:

– Да, по правде сказать, скучаю.

– Вы еще достаточно молоды, чтобы выйти замуж, завести еще детей…

– Мне тридцать шесть лет, – оторопело пробормотала Мейбл, не в силах скрыть изумления.

– Ну и что? Женщины, случается, рожают первого ребенка и в сорок два. Многие в двадцать и тридцать лет заняты только карьерой, и только позже начинают понимать, что для счастья одной карьеры недостаточно, нужна и семья. Или вы просто не хотите больше иметь детей? Я еще могу понять, почему вы не стремитесь завести мужа, но детей… – добавил он, вконец озадачив Мейбл.

Дети… Она никогда даже не задумывалась об этом. Ну, может быть, совсем давно, когда Одри была еще маленькой, Мейбл посещала мысль, что было бы хорошо, если бы Одри не была единственным ребенком, но когда дочь достигла подросткового возраста, а тем более сейчас… Мейбл скорее подумывала не о собственных детях, а о внуках, которых в один прекрасный день подарит ей Одри. И все же, как верно заметил мистер Барраклоу, женщины заводят детей и в более позднем возрасте.

– Я как-то об этом не думала, – солгала она, отворачиваясь от Ричарда. – Я определенно не испытываю потребности заводить еще одного ребенка без отца. С Одри мне повезло, она ни разу не упрекнула меня, что ей пришлось расти, не зная отца.

– Вы его очень любили?

Ричард снова удивил ее. Мейбл не привыкла к такому вопросу. Ларри остался так далеко в прошлом, что иногда ей было даже трудно вспомнить, что она к нему чувствовала, но она знала, что это не была любовь женщины к мужчине. Они же были детьми, как можно говорить о настоящей любви?

– Он был моим другом, – честно призналась Мейбл. – Подростком я воспринимала все слишком серьезно, может, оттого, что была очень одинока. Ларри… он казался мне особенным, но я не любила его как мужчину.

Ну вот, снова наговорила больше, чем собиралась. Мейбл посмотрела Ричарду прямо в глаза. И, к немалой досаде, увидела в них сочувствие.

– Все это было так давно, что теперь не имеет никакого значения. Я подготовила вам отцовскую спальню. Там есть своя ванная. Ужин еще не готов. Я не знала, вернетесь ли вы.

Все время, пока она говорила, точнее, тараторила, Мейбл чувствовала на себе изучающий взгляд Ричарда. Должно быть, он изучает меня с интересом, уныло подумала Мейбл. Еще бы, я наверняка кажусь ему диковинным экземпляром. Недалекая особа, которая ухитрилась зачать ребенка в результате единственной близости с мужчиной и никогда не жила полноценной жизнью. Да, конечно, ему есть на что смотреть внимательным, задумчивым взглядом, под которым я чувствую себя ужасно неуютно и почему-то становлюсь особенно уязвимой.

– А что, если нам поужинать в каком-нибудь ресторанчике? У меня возникла проблема: исследования дали такой богатейший материал, что я в раздумье, не ограничиться ли в этой книге лишь коротким отрезком жизни Хьюго, а продолжить в следующей? Мне нужно с кем-то посоветоваться. Понимаю, с моей стороны, это чистейший эгоизм, но я подумал, не согласитесь ли вы в обмен на ужин побыть моим слушателем?

– Я? Но какой из меня советчик? Я же ничего не понимаю в писательской кухне. Может быть, ваши издатели?..

– Всегда полезно выслушать мнение другого человека, даже если оно лишь поможет прояснить собственные мысли. Вы ведь уже знакомы с моим персонажем, так что ваше мнение будет для меня особенно ценно. По-моему, у вас вообще склонность принижать себя, – строго добавил он. – Если вы не желаете ценить себя по заслугам, то, по крайней мере, не лишайте других этой возможности.

Мейбл от изумления не нашлась, что сказать.

– Я еще не заказал столик, – продолжал Ричард, – потому что не знал, свободны ли вы вечером и согласитесь ли мне помочь.

Он повернул дело так, что Мейбл стало неловко отказаться или притвориться, будто у нее уже есть планы на вечер.

– Мне нужно переодеться, – неуверенно сказала она.

– Хорошо, мне тоже. У вас есть какие-то пожелания, куда нам пойти?

– Как вы относитесь к французской кухне? Здесь неподалеку есть французский ресторанчик.

– Отлично. Как он называется? Я позвоню и закажу столик.

Мейбл ответила и ушла переодеваться. У нее вдруг возникло ощущение, будто она отныне не управляет своей жизнью.

Через полчаса Мейбл стояла перед зеркалом в красном платье из джерси. Платье это, купленное прошлой зимой по настоянию Одри, было одной из немногих нарядных вещей в ее гардеробе. Мейбл нахмурилась. Что я делаю? Ричард вполне доходчиво объяснил, зачем ему нужна моя компания, но я-то, почему я согласилась? Разве у меня есть полная уверенность, что удалось окончательно выкинуть из головы вредные и в высшей степени опасные мысли, которые терзают меня с тех самых пор, как я впервые увидела Ричарда?

Конечно, есть!

Ресторанчик, принадлежавший дружной французской семье, был небольшим и очень уютным. Как только Мейбл и Ричард вошли, хозяева сразу узнали гостью, хотя она бывала у них всего несколько раз. Владелец ресторана – колоритная личность, жизнерадостный и словоохотливый, типичный француз – поспешил им навстречу и радостно воскликнул:

– О, наконец-то мы имеем счастье лицезреть мужа прекрасной леди, которая всегда обедает только с подругами. Я давно говорил своей благоверной, что такая женщина не может быть не замужем. Когда мадам появляется, все посетители-мужчины забывают о еде.

Щеки Мейбл стали пунцовыми, но не успела она открыть рот, чтобы исправить ошибку, как Ричард легонько тронул ее за руку. Мейбл вопросительно взглянула на спутника, который тихо, чтобы слышала только она, прошептал:

– На вашем месте я бы не стал обращать внимания на маленькое недоразумение, иначе ситуация станет еще более неловкой. Разумеется, если вы не собираетесь заявить, что в наше время женщине для полного счастья не обязательно нужен мужчина.

Она покачала головой и последовала за улыбающимся французом. Хозяин усадил их за столик в уютном алькове, приглушенное освещение и зажженные свечи на столе создавали романтическую атмосферу.