Верное средство

— И не только в одной комнате, но и в одной кровати, — невозмутимо сообщил он. — Мои работники простые французские крестьяне. Как, по-твоему, смогут они меня уважать, если узнают, что я сплю с женой врозь? Или ты надеешься, что отдельные спальни помогут тебе удовлетворять твои низменные инстинкты с кем-нибудь другим? Думай об этом как о наказании, Анабел, — насмешливо посоветовал он. — И о том, насколько слаще будет вино любви после шестимесячного воздержания. Впрочем, это все равно что угощать коллекционным вином алкоголика, которому качество безразлично, он ценит только количество, верно?

Анабел сползла с кровати, ее лицо побелело от отвращения.

— То, что ты женился на мне, не дает тебе права разговаривать со мной, как с…

— …Уличной женщиной? — саркастически закончил Жиль. — Милая моя, уличные женщины, по крайней мере, честно предлагают свой товар. Сейчас принесут твои вещи. Если в течение ближайших шести месяцев у кого-нибудь сложится впечатление, что наш брак неудачен, я накажу тебя так, что ты не забудешь этого до самой смерти.

Анабел нашла в себе смелость ответить колкостью:

— Кажется, ты не придерживаешься теории, что осел лучше реагирует на морковку, чем на палку!

Жиль едва не испепелил ее взглядом, а затем негромко сказал тоном, от которого Анабел похолодела:

— Морковка это эвфемизм? То есть ты пообещаешь хорошо себя вести, если я удовлетворю твои желания, которые тебе тяжело сдерживать? — Он оскорбительно засмеялся. — Кажется, я уже говорил, что не люблю товар с гнильцой!

Достойно ответить Анабел помешал приход смуглолицего мужчины, принесшего чемоданы. Следом появилась экономка и, смерив злобным и любопытным взглядом Анабел. чопорно заметила:

— Возможно, когда у мадам будет время, я покажу ей замок. Кроме того, я хотела поговорить с вами насчет обеда, который месье граф собирается дать на следующей неделе… — Она осеклась, но скорее из желания намекнуть, что Анабел не способна справиться со столь ответственным делом, чем из страха перед хозяином, не желавшим, чтобы его молодой жене надоедали такими пустяками.

— Обед для членов местного общества виноградарей, — холодно уронил Жиль. — Я хотел обсудить с ними виды на нынешний урожай.

— Раньше обязанности хозяйки исполняла мадам Луиза, — вставила экономка, и по тону Анабел наконец догадалась о причине ее враждебности.

Ясно как Божий день, что мадам Лебон считает Луизу намного более подходящей кандидатурой на роль графини, чем ту, кого выбрал Жиль. К собственному изумлению, Анабел спокойно ответила:

— За обед не беспокойтесь. А затем, после сбора урожая, нужно будет устраивать обеды для закупщиков. Закупщики вина обычно остаются ночевать, я не ошибаюсь?

Жиль кивнул. И тут Анабел осенило. Она знала о таких обедах все и решила утереть нос как Жилю, так и чванливой экономке. Они увидят, на что способна англичанка, если как следует постарается!

— Я осмотрю замок сразу же, как только переоденусь, — величественно кивнула Анабел мадам Лебон, слегка обескураженной тем, что ее враждебность не производит на новоиспеченную графиню никакого впечатления.

Лучшего случая доказать, кто в замке хозяйка — хотя бы и временная, — не будет. Каким бы безукоризненным и элегантным ни казался замок, ему не хватало тех маленьких черточек, которые делают дом домом. Например, в вазах не было ни цветочка, как не было и следа того тепла, которое наполняет дом любовью… Впрочем, едва ли здесь приходилось на это рассчитывать.

— Мы бы с удовольствием выпили кофе, — заметила Анабел; мадам Лебон слишком долго проработала экономкой, чтобы не уловить за непринужденной фразой приказ, которого не ослушаешься. — Жиль, ты не хочешь поесть?

Если он и удивился неожиданному проявлению заботы со стороны молодой жены, то никак этого не выдал.

— Кофе будет вполне достаточно. Увидев, как неприязненно поджала губы мадам Лебон, Анабел поняла, что выиграла лишь первую битву долгой и кровопролитной войны.

Когда экономка ушла, Жиль коротко спросил:

— Что сие значит?

— Странно, что об этом спрашивает такой чувствительный человек, как ты, — сухо ответила Анабел. — Она предпочла бы, чтобы ты женился на Луизе, неужели не ясно?

— Никогда не думал об этом. Хотя… Действительно, ее рекомендовала мне Луиза. Мадам Лебон всегда прекрасно исполняла свои обязанности.

— Если ты хочешь, чтобы она продолжала управлять домом, так и скажи. Мне это безразлично, но если бы ты действительно женился на застенчивой молодой девушке, мадам Лебон быстро сожрала бы бедняжку с потрохами!

Она отвернулась и начала распаковывать чемодан, но спиной чувствовала задумчивый взгляд Жиля. Когда Анабел пошла в гардеробную с охапкой вещей в руках, он медленно сказал:

— Теперь ты хозяйка замка. Но предупреждаю, если им будут управлять хуже, чем прежде, я без малейших угрызений совести снова передам бразды правления мадам Лебон.

Он еще предупреждает! — через полчаса с усмешкой подумала Анабел, с отвращением отпив глоток едва теплого кофе, который принесла в спальню какая-то стеснительная девица. Да хуже и быть не может!

Жиль, не дождавшись кофе, ушел, заявив, что у него полно работы и что он отправляется объезжать виноградники.

Когда Анабел, предводительствуемая экономкой, стала знакомиться с замком, она ни словом не обмолвилась о кофе.

Анабел поразил огромный танцевальный зал — почти точная копия Зеркальной галереи королевского дворца в Версале, правда, немного уменьшенная. Разумеется, помещение требовало серьезного ремонта.

— Каждый граф Шовиньи давал здесь бал в честь своей молодой жены, — ядовито сообщила экономка, явно стремясь подчеркнуть, что ради Анабел Жиль ничего такого устраивать не будет.

Но девушка не отреагировала на шпильку. На зал у нее уже были собственные планы, родившиеся в тот момент, когда Анабел поняла, насколько это помещение подходит для того, что она задумала.

— Здесь нужно все вымыть и заново покрасить, — только и сказала Анабел.

Однако даже этого невинного замечания хватило, чтобы мадам Лебон злобно ответила:

— Отдавать такие приказы имеет право только месье граф!

Анабел потеряла счет имевшимся в замке спальням. Многие были заперты, мебель накрыта чехлами, но когда экономка показала ей комнаты Южной башни, которая в незапамятные времена принадлежала девушке, похищенной наполеоновским клевретом, Анабел едва не ахнула от восторга.

Комнаты были прохладные и очень маленькие. Стены спальни обтягивал бледно-зеленый шелк, такой же была обивка удобного кресла, стоявшего у окна, муслиновый зеленый балдахин над кроватью держался на вделанной в потолок золотой цепи. Спальня была не столько женской, сколько девичьей — такой же чистой и невинной, какой была ее хозяйка до похищения насильником. И все же она сумела полюбить своего мучителя… Почему-то эта мысль привела Анабсл в трепет.

Гостиная, расположенная этажом ниже и соединенная со спальней винтовой лестницей, была не менее очаровательна, но отделана в бледно-розовых тонах. Анабел легко представила тоскующую здесь по дому девушку, одинокую и грустную, пока ее мятежное сердце не сдалось мужчине, который заключил ее в эту шелковую тюрьму.

— Здесь будет мой кабинет, — бросила Анабел.

Мадам Лебон что-то недовольно пробурчала, давая понять, что приняла это к сведению.

Последним пунктом осмотра была кухня. Огромная, похожая на пещеру комната благоухала так, как может благоухать только французская кухня. Повариха — женщина средних лет, одетая в черное, волосы собраны в пучок — бойко командовала несколькими девицами. Приход молодой хозяйки помешал этому процессу. Хотя Анабел была не склонна торопиться с выводами, ей показалось, что повариха относится к ней совсем не так враждебно, как экономка.

— Нам надо будет обсудить, чем кормить гостей месье графа, — обратилась Анабел к поварихе. — И о том, как сделать, чтобы кофе приносили горячим.

Повариха начала что-то говорить и остановилась, только когда Анабел покачала головой, показывая, что для нее это слишком быстро. Женщина заговорила медленнее, и тогда Анабел поняла, что помои вместо кофе пила исключительно благодаря интригам мадам Лебон.