Страница 17 из 18
Глава 5
Открыл глаза, смотрю – что такое? Когда это они успели красные занавески на окно повесить?
Встал, проморгался, к окошку подошел – а это, оказывается, никакие не занавески. Восход солнца. У нас и закаты-то такие кровавые редко бывают. Словно кто-то над горизонтом первомайский транспарант развернул и только лозунг написать забыл.
Ладно. Выглянул вниз, во двор – нет еще никого, натянул штаны с сапогами, скатился вниз, к колодцу, и вылил на себя два ведра воды. Брр. Ну и холодная у них тут вода, зуб на зуб после нее не попадает, словно родниковая.
Попытался свое отражение в ведре разглядеть – ничего, понятно, не увидел. Но все равно, побриться бы стоило, а то скоро на ежа буду похож. А чем эту щетину соскрести? Ни мыла, ни бритвы. Интересно, у них тут вообще мыло есть? Должно, по идее, быть.
Иначе рыжая серо-бурой бы ходила – при ее-то повадках.
Да и бриться они как-то тоже должны. Арчет же без бороды ходит. И еще пару чистых рож я вчера видел – из тех, наверно, кому бороду лень отращивать. Может, удастся к местному цирюльнику в очередь записаться.
Вернулся наверх, оделся, на гимнастерку, правда, смотреть грустно было – изорвал-таки, по скалам ползая. Ничего, думаю, я сегодня из «студера» обязательно себе десяток офицерских нагребу. Надо будет только нашивки как-то перешить. Хорошо хоть иголка с ниткой как была за воротником, так и есть.
Выглянул еще раз во двор – пусто. Спят все, словно сурки по норам, только на башнях дозорные зевают. Ладно, думаю, дневальным меня никто не назначал, спите, сколько хотите. Все равно я сегодня без завтрака уезжать никуда не собираюсь. Хватит того, что вчера без обеда остался.
Сел «ТТ» разбирать. Вскрыл – ну, так и есть, все в смазке заводской. Авиация, что с нее возьмешь. Из автомата, наверно, в жизни не стреляли.
Жаль, тряпки промасленной нет. В «Додже», в ящике с инструментами были. Спуститься, что ли? Ай, думаю, ладно, черт с ними, все равно выбрасывать. Отодрал лоскут снизу от гимнастерки, начал чистить.
Хорошая все-таки машина «ТТ». Он да «парабеллум» – вот два пистолета, которые я за оружие считаю. А остальное… хотя, смотря, конечно, на чей вкус.
И тут дверь в сторону отлетает. Я чуть затвор из рук не выронил.
– Рыжая, – спрашиваю, – тебя что, стучаться никогда не учили? А если бы я без штанов стоял?
– Ну и что? – плечиками пожимает. – Я бы тоже разделась.
Приехали, называется. Хватай мешки – вокзал отходит!
– А что это ты на себя сегодня нацепила? – интересуюсь. – Я ж тебе вчера полный комплект обмундирования выдал.
– То, что ты мне подарил вчера, – заявляет рыжая, – мама спрятала в сундук. – А это – моя новая боевая форма. Ее изорвать не жалко.
Вырядилась она сегодня а-ля комиссар. Сапоги черные, выше колен, и кожанка. Только не те лохмотья, что на ней раньше были, а и в самом деле точь-в-точь как в фильмах про Гражданскую. Платка только красного не хватает для комплекта, да он ей и не нужен – волос хватает. Тоже мне, комиссарша, тьфу, комиссарочка. Навязалась на мою голову.
– Что, так и будешь ходить? – интересуюсь.
– А что, – спрашивает, – опять раздеться прикажешь?
– Ох, – говорю, – влепил бы я тебе, феодалочка, за нестроевую форму одежды десяток нарядов вне очереди, да только…
– А наряды, – спрашивает рыжая, – это что? Это ведь платья новые, да?
И облизывается.
– Наряды, – говорю, – это не платья и даже не сахар. А вовсе даже наоборот.
– А…
– Значит, так. Стой, но молчи. Издашь хоть один звук, пока я пистолет собирать не закончу, порулить не дам!
Замолкла. Вот бы ее в этом замороженном состоянии подольше продержать! А то я от такой компании скоро немецкий тыл начну как курорт вспоминать. Там, если повезет, сразу убьют и пытать не будут.
И зачем только баб на войну берут!
Ладно. Собрал «ТТ», кобуру на ремень повесил.
– Ну что, – говорю, – пойдем, посмотрим на ваших волов.
Пошли. Спустились вниз, зашли в конюшню – ну и вонь же – и прошли в угол, где эти волы обретались.
– Вот.
Глянул я на этих «волов» – так и захотелось затылок почесать. Ни черта ж себе живность домашняя.
Стоит себе в стойле здоровая скирда шерсти. А спереди два рога на полметра торчат.
– Это волы? – спрашиваю.
– Да.
Хорошие у них тут волы, думаю. Хотел бы я еще на местных ослов посмотреть.
– Теперь верю, – говорю. – Четверка таких холмиков не то что два грузовика – легкий танк из болота вытащит. Как вы только этими тушами управляете? Они же так шерстью заросли – пуля застрянет.
– А у них, – отвечает, – хвост чувствительный.
– Ладно, – говорю, – только на моего вола самого лучшего погонщика, пожалуйста. А то противотанковой гранаты у меня нет, а где у него тормоза, я и знать не желаю. Пошли завтракать.
Завтракал я сегодня у Аулея. Решил, раз уж они меня захомутали, причем на офицерскую должность, так пусть и паек обеспечивают соответствующий. А то на их баланду как раз чего-нибудь вроде Трофимовой баррикады и возведешь.
Ем – каша какая-то непонятная, явно из гибрида очередного, а сам все жду, пока Аулей меня допрашивать начнет. А он тоже молчит, только поглядывает изредка, причем больше на дочку, чем на меня.
Зато поп не выдержал. Правда, тоже доел сначала – к еде они здесь очень уважительно относятся, не иначе поголодать хорошо пришлось – и спрашивает:
– Не откажешься ли поведать нам, Сергей, что ты сегодня планируешь предпринять?
– Не откажусь, – говорю. – Для начала – перетащу в замок те два грузовика, что вчера нашел. А потом буду вам нормальную оборону налаживать. Хоть посмотрите, что это за зверь такой.
Ага. Укрепрайон имени высоты 314. Мы ее в ходе разведки боем взяли. Хорошо взяли, чисто. Без потерь. А до нас под ней рота штрафников легла.
Жалко, нет у них ни мин, ни места, где их толком поставить. Хорошее минное поле – это, я вам доложу, такая замечательная штука – просто слов нет. Пока в нем проходы не проделают.
– А скажи, Сегей, – начал Аулей, – зачем вы вчера на гору полезли?
Я на рыжую с удивлением посмотрел – неужто не проболталась?
– Кстати, – говорю, – пока я с грузовиками возиться буду, отберите десяток самых ловких парней, из таких, чтобы на правый склон смогли вскарабкаться, и пусть веревочных лестниц приготовят, да и просто веревок.
– А зачем… – поп спрашивает, но тут его Аулей остановил.
– По-моему, – усмехается, – нам будет проще пойти и посмотреть. Не так ли, Сегей?
– Именно, – говорю. – Ну, что, Карален, готова?
– Тебя жду, – отвечает.
Сунулся я было к «Доджу» – а его кузнец к себе уволок. Как он только умудрился – поманил, что ли? Кис-кис-кис.
Ладно. Погрузились мы на этих волов – я, рыжая, четверо погонщиков – и двинулись.
Ощущение такое, словно на крыше грузовика едешь. Только мотор не слышно и трясет меньше.
– А чем, – спрашиваю у погонщика, – эти ваши волы питаются?
Тот жвачку свою сплюнул и ко мне поворачивается:
– Ы?
– Жрут чего?
– А все подряд.
– Что, вообще?
– Ыгы, – кивает. – И траву, и дерево, и мясца не прочь отведать.
Черт, думаю, надо будет следить, чтобы в непосредственной близости от пасти не оказаться. А то так тяпнет – почище танковой гусеницы.
– Эй, – говорю. – А быстрее можно?
– Ыгы. Ток не стоит.
– Почему?
– А они, – говорит, – как пробегут малость, так и норовят спать завалиться. И не добудишься.
Ну, еще бы. Такую тушу разбудить – гаубица нужна.
Пока доехали – я чуть сам в этом седле не заснул.
Слез, обошел машины – вроде все в порядке, никто их за ночь не заминировал.
– Ладно, – говорю, – цепляйте ваших першеронов. Посмотрим, на что они годятся, кроме как на консервы.
Решил сначала полуторку попробовать вытащить – она все же не так глубоко завязла, как «студер». Подцепили, я в кабину забрался, только потянулся завести а они ее р-раз – и выдернули. Словно и не забита она снарядами под завязку.