Русская готика

Осознание уязвимости своих позиций заставляло ее искать тайного убежища. Но его не было. Даже писательство оказалось не тем, что надо. Наталья надеялась, что ошибается.

Она подумала о своей Страшной Книге. Она хотела к ней вернуться. Чем хуже было положение с пьесой, тем тяга Книги становилась сильнее.

Может быть, это и есть ответ на несказанный вопрос… Возврат к нетипичному роману. Поездка за город, подальше от безумия мегаполиса, от механистичности, которая пронизывают всю ее жизнь.

Лида открыла своим ключом и вошла в прихожую. По школьной привычке бросила рюкзак на пол.

– Мама.

Девушка поцеловала Наталью в щеку. Они посмотрели друг на друга. Лида пила пиво, от нее пахло.

– Что? – спросила Лида.

Натуральный отец, подумала Наталья. Улыбка и холодные северные глаза. Но такие притягательные и красивые.

– Не рассказываешь, как дела, – сказал Наталья. – Ну? Поделишься секретом?

– А что рассказывать? На подготовишках такие дундуки сидят, диву даешься. Ничего не знаю, такие вопросы задают!..

Лида отвернулась к зеркалу и стала завязывать хвостики по бокам головы. Волосы у нее были светло-пепельными.

– Ну ты как думаешь? Справишься? С экзаменами?

– Справлюсь. На пять справлюсь. А что, не похоже?

С двумя хвостиками Лида казалась двенадцатилетней девчонкой. Наталья спросила себя, могла ли она что-то упустить? Можно ли было предотвратить превращение дочери в копию Виктора Барышева?

– Будем надеяться, – сказала Наталья.

– А как твоя пьеса?

Лида читала начало первого действия и высказала одобрение. Наталья до сих пор не могла понять, всерьез она или только стремится ее поддержать. В любом случае, было приятно.

– Ничего хорошего, – ответила Наталья. – Может, мне вообще не надо писать это…

– Ты трудно привыкаешь к новому месту. Освоишься. Здесь неплохо, мне нравится. Не знаю, мам, сама думай… твое произведение. – Лида улыбнулась, проходя мимо матери на кухню. – О, котлетки. Это хорошо… – Девушка вынула из холодильника томатный сок в коробке, взболтала его и налила в стакан. Виктор взбалтывал сок или кефир точно таким же движением.

У Натальи перехватило горло. Она кашлянула и стала переворачивать котлеты. Усталость свалилась на нее без предупреждения и придавила – словно тонна влажной щебенки.

– Так ты поедешь?

– Куда?

– Ну, смотреть особняк? – спросила Лида.

– Откуда ты знаешь?

Наталью удивил собственный жалобный тон.

– Папа звонил. Недавно. Сегодня.

– Поеду. Так или иначе, надо все осмотреть.

– Я бы тоже поехала, – сообщила девушка.

Наталья повернулась к ней. На ее вопросительный взгляд Лида пожала плечами.

– У нас будет свой дом! От предков. Мы, оказывается, аристократы… Дворяне!

– Не мы, а ты – и то, на какую часть?

– Это не важно, – возразила Лида. – У нас есть то, чего у других нет. Папа правильно сделал. Я хочу там жить, как жили всякие там прабабки и прадедки. Вообще, удивительно, что особняк стоит. Как его после семнадцатого года не разнесли по кирпичику, не понимаю.

– По-моему, ты романтизируешь, – заметила мать.

– Нет! – сказала Лида, улыбаясь. – А даже если так, то это же хорошо. Наш родовой замок, сама подумай. У кого еще есть такой? Зачем все эти коттеджи, заборы, легион охраны и всякой ерунды? Папа правильно не хотел жить так. Теперь у нас есть поместье.

– Всего лишь старый дом, в котором сто лет никто не живет, – возразила Наталья. Она знала, что дочь все равно не переубедить. Лида была верным союзником Барышева в этом начинании.

– Ничего. Починим, интерьер сделаем, какой надо. Папа сказал, что я могу в этом участвовать, мы потом с ним обсудим проекты.

«Мы потом с ним…» Ни слова о ней. Наталья, как положено домохозяйке, перевернула котлеты еще раз.

– Так ты будешь там следить за всем?

– Буду. – В этот момент Наталья сама поверила, что будет. Ничего, казалось, нет невозможного, и зря она сопротивляется.

– Я к тебе стану приезжать, – сказала Лида.

Пустой стакан она поставила на стол. Никогда в раковину – только на стол.

– Тебе же экзамены сдавать нужно, – сказала Наталья.

– Разберемся.

Ни тени иронии, голая убежденность, не оставляющая никаких сомнений. Наталье вдруг стало холодно. То, что ее морозит, явно указывает на депрессию. Обычно за этим приходит сонливость. Лида вышла из кухни, чтобы переодеться. Наталья услышала, как включился телевизор, затем, уже в комнате Лиды, заиграла музыка. Молодые не любят тишину.

Наталья подумала о своей Страшной Книге, а потом посмотрела на пьесу, на ее немощный кусок, лежащий на подоконнике.

женщина мечется в пустом доме и не может найти выход… вот о чем ее роман – нетипичный…

Наталья не хотела думать, что это имеет отношение к дому, с которым ей предстояло вскоре увидеться. Какая здесь может быть связь? Чистой воды совпадение, хотя в Страшной Книге тоже есть дом на отшибе, глухое место и героиня, у которой не все в порядке с головой. Наталья писала этот роман уже зная о том, что хочет сделать Виктор. И все-таки это не совпадение.

3. Особняк

В ту ночь Олег починил шкаф в доме тети Ирины, вымел пыль, поправил один ставень, наколол дров. Он работал в темноте до самого утра, а часов в шесть почувствовал, наконец, что усталость приближается к критической точке.

Вернувшись домой, он упал на кровать и уснул. Соседи разбудили его через два с небольшим часа и попросили починить забор. Олег не воспротивился, подхватил инструменты и пошел выполнять просьбу. Очень редко он отказывался от чего-то. Летом производил самые разные работы, а зимой сторожил дома, в которых не живут. Обычное дело. Такая жизнь ему по вкусу. Она не нарушает уединения. Сон, вызванный усталостью, в этот раз не принес страха и призраков. Кости молчали – Олег радовался, что они исчезли, пусть и на время. К тому моменту, когда он справился с забором – всего-то и надо было укрепить две доски – Олег успел забыть о ночном томлении. В конце концов, проблему можно решить. Тетя Ирина должна знать средство против бессонницы (и, конечно, не посоветует, как сделал один местный: «Заведи бабу. Думать о чем-то будет просто некогда, а потом спи себе – из пушки не разбудишь»).

Получив деньги (Олег никогда не брал плату спиртным, а если шел обмен, то только на продукты или дрова), он вернулся в свой дом.

Утро набирало силу. Солнечные лучи и прохлада – редкое сочетание. Олег постоял на крыльце, улыбаясь. Каждый листочек вибрировал, выбрасывая в пространство жизненную силу. Вспоминать о Зое не хотелось. Но он вспомнил… В тот день тоже стояла хорошая погода. Олег помогал выволакивать труп. Труп положили в машину и увезли в морг.

Олег поежился, потер свои плечи. Внезапно налетел холодный ветер, ему стало неуютно и зябко. Мысль пойти на озеро показалась настоящим спасением от дурных воспоминаний. Где-то поблизости еще бродили ночные фантомы. Отец с окровавленными руками. Мать в розовой косынке. Запах краски, которой красили заборы.

«Надоело!» – подумал Олег. Подхватив сигареты, он захлопнул входную дверь и пересек двор. Закрыл калитку в низком заборе и пошел вдоль улицы. Оказавшись на тропинке, бегущей через лес, Олег вздохнул полной грудью. Пахло хвоей, листвой и землей.

Когда-то в детстве ему хотелось поселиться в лесу, построить шалаш и жить среди деревьев. Позже он понял, что одного желания мало. Лес может быть опасным. Иногда деревья смотрели на него из глубоких трещин в толстой коре. Наблюдали. Олег не вредил лесу. Окурки, которые оставались от сигарет, он зарывал в землю, мысленно прося прощения у тех, кто обитал тут с незапамятных времен. О том, кто это, Олег имел смутные представления. Вероятно, существа, которых привозная религия причисляет к силам зла. Кости не высказывали мнения по этому поводу. Лес их мало интересовал.