Страница 5 из 6
Глава III
Первая неудача
Мама не стала ждать новых визитов. Узнав, кому принадлежал сгоревший стожок, она сама пошла к соседям. И вскоре вернулась, радостная и удивленная одновременно.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – Милые, приветливые люди. У них и в мыслях нет подозревать нашего Макара. Конечно, они расстроены, и это можно понять, но меня сразу же принялись успокаивать. Не волнуйтесь, говорят, не переживайте. Сейчас засуха, кто-то неосторожно бросил непотушенный окурок – может, пастух, может, еще кто… Дети здесь такими вещами не балуются – ни свои, ни приезжие. Странно!
Макар повеселел. Приятно быть не подозреваемым, а самым обычным человеком, у которого к тому же развязаны руки для дальнейших расследований. А расследовать было что – кроме таинственной часовни появился еще и стожок. Правда, о стожке правильнее было бы сказать, что он не появился, а исчез. Но ведь тайна его вместе с ним не исчезла, не так ли? Иногда с исчезновением предметов степень их таинственности, наоборот, только возрастает.
Поразмышляв, Макар выработал стратегию своих действий. Он знал, что в любых делах, если их хоть сколько-нибудь планировать, должна быть стратегия и тактика. Стратегия – это самый общий план, а тактика – поведение в конкретных обстоятельствах. Вот Макар и решил: тактические действия можно проводить и в одиночку, а вот по стратегическим вопросам лучше посоветоваться с Соней. И Ладошку тоже, конечно, не надо оставлять в стороне.
Макар вспомнил, как в Москве они втроем отлично провели расследование, раскрыв тайну соседской квартиры, в которой появилось привидение… Тогда и Соне, и Ладошке нашлось применение. И если честно, Макару в одиночестве ни за что бы не справиться с тем запутанным дельцем. Так что и сейчас не стоило пренебрегать помощью сестры и брата, тем более что им тоже, наверное, не хотелось скучать в деревне без дела. Разве можно считать делом Сонины занятия живописью? А Ладошкины блуждания по огороду и вокруг дома? Даже просто в воспитательных целях Макар должен был привлечь их к расследованию!
Пришлось, конечно, выслушать от Сони упреки.
– Понял, к чему приводит твое одиночное геройство? – с довольным видом заявила она. – Хотел сам, один все узнать? Вот и попался. А если бы я тебя подстраховала, этого бы не случилось.
– Подстраховала! – обиженно передразнил ее Макар. – Да ты вчера всем своим видом показывала, что не собираешься больше к этой часовне ходить! Вот мне и пришлось одному. Кто же знал, что этот стожок загорится? Подстраховывай, если не трусишь, я не против.
– И необязательно бродить по окрестностям в темноте, – назидательно сказала Соня. – И дня вполне достаточно. Для начала, во всяком случае. Надо подробно обследовать и деревню, и усадьбу, не вызывая лишних подозрений.
Разве Макар против?
– А ты тоже, оказывается, слышала, что говорил этот лысый утром? – спросил он.
– Слышала, слышала, – ответила Соня. – Окна у нас открыты. Даже неудобно было: получилось, что я подслушивала.
«Неудобно! – подумал Макар. – Когда само все слышно, то что же неудобного?»
Так что со стратегией все было ясно: необходимо было установить общее наблюдение за деревней и усадьбой. А вот тактику ребята выбрали самую обычную: Соня отправилась со своим мольбертом к усадьбе, а Макар принялся учить Ладошку всяким премудростям природной жизни. Ну и сам, конечно, при этом стал осваивать эти премудрости на практике.
О разжигании костра не было и речи. После сгоревшего стожка… А вот маскироваться, плавать и лазить по деревьям Ладошке понравилось сразу, несмотря на все трудности. У него даже лучше Макара кое-что получалось! Плавать Ладошка умел еще с детского сада, маскироваться в высокой траве ему было легко, только вот с деревьями выходила незадача. Дело в том, что Макар не хотел просто лазить по деревьям вверх-вниз. Это ведь довольно скучное занятие. А вот прыгать с дерева на дерево по-тарзаньи – это уже интересно! Но такой способ передвижения не подходил Ладошке из-за его небольшого веса.
За лугом, правее усадьбы, тоже на высоком холме, была березовая роща. Она-то и стала для ребят, во-первых, наблюдательным пунктом, откуда отлично просматривалась вся деревенская улица, а во-вторых, полигоном для тренировок. Пока Соня рисовала свои картинки, Макар выбирал среди берез те, которые были не очень толстые, но высокие и гибкие, и принимался за дело. На первый взгляд дело было простым: Макар лез вверх по березовому стволу, как по канату в школьном спортзале, а на достаточно большой высоте, когда березка начинала покачиваться, раскачивал ее еще больше и отцеплял ноги, повисая на одних руках. Гибкая березка плавно склонялась, и Макар, как на парашюте, опускался на землю.
Ладошка просто завизжал от восторга, когда Макар прокатился таким образом впервые, и сразу же полез на дерево сам. Он был до того бесстрашный, что бояться за него приходилось окружающим. А к тому же у него была обманчивая внешность: из-за длинных волос, которые Ладошка ни за что не соглашался остричь, он был похож на девочку. Это его ничуть не смущало, хотя обычно ведь мальчишки злятся, когда им говорят, что они похожи на девчонок. Но Ладошка вообще не обращал внимания на то, что о нем говорят, и всегда вел себя так, как ему нравилось. Например, даже в школе откликался только на имя Ладошка, хотя на самом деле его звали Володей – просто в раннем детстве он называл себя Ладодя, вот к нему и приклеилось такое смешное домашнее прозвище, которое он привык считать своим настоящим именем.
У Ладошки не хватало сил забраться по стволу высоко, да и березка не слушалась его – не хотела сгибаться. Макару приходилось подсаживать его, выбирая деревца потоньше, чтобы он испытал радость плавного приземления. Но ему это быстро надоело: Макар устал от поднимания Ладошки, к тому же ему хотелось развить собственное мастерство.
Вскоре он сравнился в этом мастерстве с самим Тарзаном – не забирался по стволу вверх, а прыгал на него с соседней толстой березы. Это было зрелище! Для Ладошки и Сони, конечно. Для Макара прыжок был сложным упражнением, требовавшим точного расчета и цепкости рук. Ведь высота была приличной, и если промахнуться… Но с каждым новым прыжком Макар чувствовал себя все уверенней. Особенно ему приглянулась одна сосна, на которую было легко взбираться. Рядом с ней стояли две березки, на них Макар и прыгал до тех пор, пока Соня не пожалела деревца:
– Хватит, Мак! – попросила она. – Наверное, они уже не распрямятся никогда.
– Ничего, – успокоил ее Макар, – они завтра опять будут вертикальными, у них же пружинная гибкость.
Но на всякий случай он помог березкам распрямиться, выровняв их в обратную от частого сгибания сторону. За час таких тренировок он устал не меньше, наверное, чем березки.
Речка, которая протекала у рощицы, восстановила силы и приятно освежила. Ладошка мог плескаться в воде бесконечно, но что толку от обычного купания? Макар и речку использовал для тренировки. Он сломал длинную тростинку, дунул в нее для проверки проходимости воздуха и нырнул. Под водой он одной рукой вцепился в корягу, чтобы не всплыть, а второй держал у рта тростинку и дышал через нее, одновременно зажимая пальцами нос. Когда он вынырнул через несколько минут, то увидел испуганное лицо Ладошки.
– Я подумал, – пробормотал тот, – что ты утонул.
– Утонул! – воскликнул довольный Макар. – Учись, пока я жив! Так можно скрываться под водой сколько хочешь. Только ты сначала на воздухе потренируйся, непросто же это.
Действительно, у Ладошки не сразу получилось и нос зажимать, и одновременно тростинку удерживать. Маленькая ладошка была у Ладошки! Но потом он приспособился и оставался под водой не меньше Макара, выныривая с невыразимым восторгом на мордочке.
– Ладно, хватит плескаться, – остановил эти бесконечные ныряния Макар. – А то Соня волноваться начнет. Да у нас еще многое впереди, чему надо научиться.
Когда поднимались к роще, Макар повязал на голову майку, как бандану, и воткнул под нее несколько густых веточек. Потом опустился в высокую траву и пополз в ней. Над травой покачивались зеленые листья.