Страница 25 из 28
«Спешим уведомить наших читателей, что из московского следственного изолятора сорок восемь дробь один, больше известного в народе под названием «тюрьма Матросская тишина», расположенного на берегу реки Яуза, между небольшим кварталом жилых домов старой застройки и сумасшедшим домом, был совершен дерзкий побег. Сбежал известный преступник по кличке Жора-Людоед, особенно хорошо знакомый следователям по уголовным делам районов Лефортово, Басманных улиц и улиц, прилегающих к Яузе, так как выросший в здешних краях Жора-Людоед именно отсюда начинал свою воровскую карьеру. Впрочем, в дальнейшем этот преступник значительно расширил географию своих черных дел, и милиция нет-нет да и обнаруживала его следы то в одном, то в другом городе, и даже поступала информация о его «деловых» поездках в сопредельные государства…
Обстоятельства его нынешнего побега до сих пор окутаны тайной. Известно лишь, что Жора-Людоед спустился на набережную Яузы (Русаковскую) с крыши одного из корпусов Матросской тишины по альпинистскому тросу. Скорее всего, трос был передан ему кем-то из работников тюрьмы.
Еще одно любопытное дополнение: известно (разумеется, во вполне определенных кругах), что Жора-Людоед уже не первый раз совершает дерзкий, а главное, удачный побег из тюрьмы. Вообще, «карьеру» этого преступника можно рассматривать, как цепь чередовавшихся друг с другом арестов и побегов. В чем секрет необъяснимой удачливости Жоры-Людоеда не знает никто. Но одно можно утверждать наверняка: в тюрьме он ни разу надолго не задерживался, хотя и попадал туда весьма часто. Больше гулял с «дружками» на свободе».
Более никаких фактов не приводилось, статья в этом заключалась вся, и не была сопровождена каким бы то ни было рисунком или фотографией.
Милиционеры выслушали чтение учителя Воркуты с большим интересом и вниманием. Скорее всего, они пытались понять, каким образом связан самодеятельный театр и его участники с теми событиями и персонажами, которые были описаны в прочитанной статье. Явно, что такой повышенный интерес самодеятельных актеров к матерому уголовнику Жоре-Людоеду казался милиционерам подозрительным…
– Я уже знаю про это событие!.. – проговорил Господин Радио с крайне важным видом. Он хотел сказать что-то еще, но договорить ему не удалось, потому что вмиг обстановка и настроение в классной комнате школы переменились: завязалась ужасная куча мала, милиционеры подскочили к Господину Радио и потащили его к двери классной комнаты. Остальные хориновцы окружили их (сразу вытащить Господина Радио из классной комнаты не удалось, потому что он отчаянно упирался и чуть ли не осел на пол, чтобы милиционерам было тяжелее его тащить):
– Ой!.. Ой!.. Что же это?! Как же это?! – раздавалось в классной комнате.
В этот самый момент Томмазо Кампанелла совершенно спокойно повернулся к дедку, который стоял рядом с ним, и произнес (пожалуй, лишь эти двое – Томмазо Кампанелла и дедок – не ринулись в образовавшуюся свалку):
– Нет!.. Чувствую, что я зря записался в этот ваш «Хорин»!.. Если сейчас чего, то я скажу, что я здесь совсем ни при чем!.. Так, зашел случайно посмотреть!..
А потом, уже совсем серьезно, сказал, в очередной раз машинально достав из заднего кармана брюк свой внешне такой «древний» паспорт и похлопывая им по ладони другой руки:
– Честно говоря, я очень боюсь милиции!.. Как бы нас того… Действительно не забрали!.. Хотя это, конечно, все ерунда!.. То, что мы сделали, – это никакое не преступление… Да мы вообще ничего не делали… Это просто какая-то глупая клевета и ничего нам за это не будет. Так что бояться нечего!.. А вообще-то я опасаюсь: это вам не со спектаклем в тюремном актовом зале выступать!..
Тут Томмазо Кампанелла наконец-то «разглядел» паспорт, которым похлопывал о ладонь и пока еще просто с удивлением, просто не понимая чего-то, уставился на него:
– Что такое? Что это такое?!. – тихо проговорил он при этом.
– Не сметь!.. Не сметь!.. Оставьте его!.. – тем временем уже визжала женщина-шут и повисла на руке у одного из милиционеров, который, впрочем, оказался настолько силен, что легко стряхнул женщину-шута с руки и та, упав на пол, зарыдала в голос:
– Ай!.. Ой-ей-ей!.. Что же это такое?!. Репетировать не дают!.. Да я теперь с репетиции вообще домой уходить не стану!.. Так и буду в нашем театре жить!..
– Да что же это такое!.. – в свою очередь в сердцах воскликнул один из милиционеров. – Что же это за сборище умалишенных!..
А Томмазо Кампанелла воскликнул, теперь уже почти не обращая внимания на происходившее в школьной комнате:
– Что это?!. Что это тут лежит у меня в кармане?!..
И он тут же осекся… Можно было вообразить, что он каким-то чудом догадался о том, что на самом деле оказалось у него в кармане, и что сущность этого нечто такова, что кричать о нем вовсе не стоит…
– Разве вы не видите?.. – проговорил один из хориновцев, тот, что интересовался журналом «Театр», стоявший к нему в этот момент так же близко, как и дедок (он тоже, оказывается, не кинулся в свалку, а достаточно спокойно наблюдал за всем со стороны, а потом, разглядев, что Томмазо Кампанелла обнаружил у себя в кармане что-то необычное, подошел к нему ближе). – Это паспорт… Ваш паспорт… Самый обыкновенный паспорт.
И точно – ведь Томмазо Кампанелла вытащил из кармана брюк потрепанный паспорт. Чего же еще?
– Но это не мой паспорт… – проговорил Томмазо Кампанелла. – Мой паспорт – вот он!..
С этими словами Томмазо Кампанелла засунул свободную руку в другой задний карман своих поношенных брючек и достал другой паспорт, судя по обложке, гораздо более новенький, чем тот, который он извлек первым…
– Так раскройте же его!.. Посмотрите, чей паспорт оказался в ваших штанах, – урезонил его придвинувшийся еще ближе хорист с потрепанным номером журнала «Театр» в руках.
– Невероятно!.. – пробормотал Томмазо Кампанелла. – Моя фотография!.. И имя мое… Но это не мой паспорт!..
– Сейчас вызовем по рации подмогу и всех заберем к чертовой матери в отделение!.. Пойдете за драку с сотрудниками милиции!.. Вы что?!. Не понимаете?!. Сейчас по рации… – так же в сердцах, как до этого его товарищ, прокричал в этот момент другой, самый старший из милиционеров.
Упоминание о рации оказалось для этой очень жаркой и страшно нервной перепалки крайне важным, потому что Господин Радио воспрял с грязного пола, на который он уже давным-давно опустился, и воскликнул:
– Рация!.. Радио!.. Рация!.. Да-да!.. Стойте!.. Да прекратите же вы меня тащить!.. Вы ничего не знаете о некоторых обстоятельствах. Я организатор радиомоста!.. Реальное радио…
После этого выкрика Господина Радио решительность тащивших его милиционеров была немного поколеблена. Почувствовав это, он продолжал:
– Перестаньте меня держать!.. Я очень люблю милицию и милиционеров!.. Правда! Это не шутка! Я не подлизываюсь, для того чтобы вы меня отпустили!.. В нашем Лефортово невозможно хорошему человеку не любить милиционеров, потому что кругом одни уголовники и хулиганы!.. Я, между прочим, – добровольный помощник милиции…
Тут уж милиционеры остановились, но полностью Господина Радио они все-таки еще не отпускали.
– Я вам правду говорю, вы должны мне верить!.. – говорил Господин Радио. – Мне просто невозможно не верить, потому что каждый, кто живет в нашем Лефортово, должен понимать, что здесь милиция – самый большой друг самодеятельного артиста и самодеятельного режиссера. Да и вообще, в здешних глубоко некультурных и рабочих кварталах любое увлечение самодеятельным театром возможно только под неусыпным присмотром милиции… Так сказать, моя милиция меня бережет!..
Тут уж они отпустили его, и все самодеятельные актеры, находившиеся в школьной комнате, смогли немного перевести дух, – учащенное сердцебиение у многих из них с этого момента начало успокаиваться, многие вздохнули более свободно…
– Да-да!.. Жора-Людоед… Его ищут!.. Но это – неважно… Сегодняшней ночью в Лефортово… – Господин Радио сделал паузу. – И не только в Лефортово! – добавил он торжественным тоном. – Произойдут удивительные события, центром которых станет театр «Хорин»… Да, все произойдет именно сегодняшней ночью!.. Так что расслабляться рано… Наоборот!.. Удивительные события и ночь интерактивного общения по множеству радиомостов, которые мы все, хориновцы, с божьей помощью наведем, еще только впереди!.. Они, события, должны произойти сегодня ночью!..