Могила Бешеного

– А хоть пытай. – Скривился Седой. – Ничего не скажу.

– Скажешь. – С милой улыбкой заверил его Тихон и извлек из кармана шприц-тюбик с сывороткой правды. Павел Сергеевич стоически перенес укол. На его лице застыла глупая ухмылка. Он был уверен в своих силах и считал, что никакие медикаменты не смогут втянуть из него и грана полезных Неистребимому сведений.

– Где Бешеный? – Спросил Коростылев через минуту– другую, когда действие препарата должно было уже начаться.

– Не знаю. – Ответил Седой. Перед глазами у него все плыло, но он прекрасно ориентировался в каверзных вопросах и сохранял ясность сознания. Ведь действительно, ему не было известно, добрался ли Бешеный до места, и где тот в данное время находится.

– Куда он направляется?

– Не знаю.

– Каков конечный пункт его движения? Стрекалов на миг задумался. Куда мы все идем?

– Кладбище. – Был ответ.

– Какое?

– Не знаю… Где похоронят… Коростылева стали раздражать постоянные «не знаю», но он понял, что Седой отвечает не на поставленный вопрос, как его понял бы любой человек, а с философских позиций. После такого открытия, Тихон сменил тактику.

– Общался ли ты с ним в последние сутки?

– Да. С ужасом сказал правду Стрекалов. Это уже было кое-что. Небольшая, но победа Шрама.

– В какое время в последний раз? Сейчас, – Коростылев глянул на часы, – Без двадцати четыре.

– Не знаю…

– Во сколько вы расстались при последней встрече? В минутах.

– Двадцать шесть минут назад…

– Какие действия он собирается предпринять в ближайшем будущем касательно взрывов в метро? И Седой, мрачнея на глазах стал рассказывать план Бешеного.

– Кто должен предоставить ему взрывные устройства?

– Наш человек…

– Когда?

– Скоро…

– Теперь так. По какому адресу Бешеный должен принять груз взрывных устройств? На Петра Сергеевича было жалко смотреть. Он закатывал глаза, пытался хоть как-то унять словоизвержение, но тщетно. Правильно поставленные вопросы вытягивали из него все, что Седой знал. И Стомахин назвал адрес. После того, как Коростылев получил все, что ему было нужно, он вывел нациста на улицу и приковал к одной из труб, предназначенных для сушки белья. Затем, из находившегося поблизости телефона, связался с сонным Загоруйко, сказал тому где можно застать первого арестованного и, повесив трубку, отправился навещать Бешеного. Пока тот чего не натворил…

LXXIX. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА.

Который уже раз за эту ночь Тихону пришлось пересекать Москву из конца в конец. Теперь его путь лежал на Кронштадский бульвар. В «хату номер четыре», последнее пристанище Бешеного. Обгоняя медленно тянущиеся вереницы поливальных машин, выехавших в такую рань на городские улицы, Коростылев был на редкость серьезен. Ему не верилось что теперь, после стольких перипетий, он выполнит, наконец, свое задание. Говорков столько раз скрывался, каждый раз при этом Шрам чудом избегал гибели и сейчас он был готов к решающей схватке. Теперь Савелию было некуда деться. Сегодняшним утром он будет задержан. По пути Тихон вспоминал все свои действия, все попытки взять Бешеного. Анализировал их и постоянно натыкался на собственные ошибки. Ну чего ему стоило тогда, в подвале, не играть в ковбоев, а сразу отрубить противника? Или на даче Васильченко. Не надо было тогда покидать связанного противника, давая тому шанс к побегу, чем тот немедленно и воспользовался. А этой ночью… Ведь Коростылев без всяких проблем справился бы со всеми четырьмя налетчиками и к нынешнему моменту Говорков бы уже сидел на Лубянке. Но Коростылев вдруг понял, что занимается бессмысленным самокопанием. Как было – так и было. И не стоит тратить силы на воображание того, что было бы, если бы… Даже если сейчас Савелий Говорков очередной раз ускользнет – Шрам знал, что приложит все силы для его водворения в тюрьму. Хотя про себя Тихон уже решил, что сейчас не даст террористу ни единого шанса. Прибыв на место Коростылев не стал подъезжать к самому дому. Он покинул машину и, пытаясь скрываться за деревьями, обошел хрущевку кругом. В нужной ему квартире на четвертом этаже горело одно окно. Кухня, определил Шрам. Идти напролом было бессмысленно, Бешеный наверняка был вооружен, и Тихон предпочел более рискованный путь. Он вошел в подъезд, осторожно, чтоб не хлопнула, прикрыл за собой дверь на тугой пружине. Бесшумно вбежав на последний этаж, Коростылев поднялся к люку, ведущему на крышу. Замок поддался за несколько секунд и Шрам вышел на покрытую черным битумом поверхность. Он сразу направился к краю и заглянул вниз. Балкон соседей Говоркова сверху оказался пустым. Лишь несколько ящиков с какими-то цветами висели по его передней стенке. Легко спрыгнув на эту площадку, Тихон замер на мгновение. Убедившись, что хозяева балкона продолжают спать, Коростылев перегнулся через перила. В комнате этажом ниже по-прежнему было темно. Спустившись на руках по балконной решетке, Шрам качнулся и разжал пальцы. Оказавшись тремя метрами ниже, он прильнул к стене дома, стараясь быть незамеченным из окна. Прислушался. Все было тихо, лишь где-то играла далекая музыка. Оставалось последнее препятствие. Балконная дверь. Но тут Коростылеву повезло. Окно рядом с ним оказалось слегка приоткрыто. Его удерживала металлическая гребенка и щель оказалась достаточной, чтобы просунуть туда палец. Но на подоконнике стоял глиняный горшок с засохшим растением и влезть в окно, не свалив его, было проблематично. Тихону пришлось лечь на карниз и, протянув руку, достать пластиковый поддон, в котором стоял этот горшок. Не выпуская его из руки, Шрам влез в квартиру. Он слегка задел занавески и кольца их несильно звякнули. Коростылев замер. Но, Бешеный, как видно, не услышал этого шума, или принял его за следствие порыва ветра. Цветок Тихон поставил на пол и осмотрелся. Это была однокомнатная квартира и Коростылев оказался в ее единственной комнате. Обстановки, кроме двуспальной тахты, стола, на котором лежал пистолет, да вращающегося стула, не было. Положив оружие в карман, Шрам бесшумно прокрался к двери в кухню. Она была настежь распахнута и оттуда доносились какие-то слабые шлепки. Коростылев, слившись с косяком, заглянул туда. Бешеный сидел к нему боком и раскладывал на кухонном столе какой-то пасьянс.

– Сходится? – Спросил Тихон, делая шаг в освещенное помещение. Савелий резко повернул голову. Коростылев увидел, как искажается от страха или злобы лицо Говоркова. Впрочем, зрачки у него оставались как два маковых зернышка – следствие действия наркотика.

– И сюда добрался!.. – Оскалил зубы Бешеный.

– Добрался. – Кивнул Шрам.

– Как же ты Седого расколол? – Поинтересовался Савелий. Тихон придвинул себе свободную табуретку, сел нога на ногу. Он видел, что теперь Бешеный действительно загнан в угол. Понимал это и сам Говорков. Но время решительных действий пока не пришло. А поэтому, почему бы не поговорить?

– Помнишь шприц-тюбик, из-за которого твои пацаны меня за торчка приняли? Так в нем – сыворотка правды. Была…

– Значит, – Сделал вывод Савелий, – Ты работаешь на какую-то из спецслужб…

– ФСБ. – Подтвердил Тихон.

– Ага. – Задумчиво проговорил Бешеный и вернулся к картам. Коростылев не мешал. После нескольких манипуляций, на столе осталась колода, рядом с которой лежала одна карта.

– Пасьянс Марии Медичи. – Сказал вдруг Говорков. – Сошелся. У нее он сходился всего три раза. Первый – когда убили ее мужа. Второй – когда ее заставили отречься от престола и третий – в Бастилии. На следующий день ей отрубили голову.

– Да ты фаталист… – Негромко рассмеялся Шрам. Савелий не реагировал на его смех, он перетасовывал карты и вдруг кинул колоду в лицо Тихону. Но тот подозревал нечто подобное и, когда Бешеный попытался проскочить мимо Коростылева, встретил его во весь рост. Табуретка еще не успела упасть, а Говорков, уже сгибался от удара в солнечное сплетение. Тихон подхватил его и усадил обратно.