Страница 44 из 59
– Ну, это как сказать. Вообще-то я еще не знаю, как у вас в Эвритании любят, а вот у нас…
Юноша невольно вспомнил порнуху, ежедневно льющуюся с экранов телевизора, камасутру, с которой ознакомился в свое время из чистого любопытства и, надо сказать, долго над ней ржал…
– Наш лубов лучше, – убедительно сказал мужичок. – Двэр видыш?
В голубом мареве проступила дверь.
– Лихо, – хмыкнул Кирилл.
– Думай! Ты думай – я смотру, потом я думай – ты смотру.
– Давай, – согласился Кирилл.
Мужичок подскочил к двери, распахнул ее и застыл с отвисшей челюстью, уставившись на немыслимый клубок тел.
– Падажды, дарагой. Одын малэнкий дэл ест, – выдохнул он и нырнул внутрь.
«Малэнкий дэл» затянулся минут на двадцать, которые Кирилл использовал для изучение храма. Изучать, в принципе, было нечего. Голый пол и мерцающие стены, сквозь которые Кирилл протолкнуться не смог.
– Уф! – Мужичок выполз из двери, прихрамывая на обе ноги и держась за поясницу. – Нэт, – честно признался он, делая приседания с наклонами, чтобы восстановить двигательные функции, – мои так нэ могут. Слюшай, а пугатся нэ будэшь? Ну хот нэмножко, а? Нэмножко пугайся и умирай, да? Вот прэдстав. Дэв. Чорный, балшой… страшно?
– Нашел чем пугать, – засмеялся Кирилл, – ты бы наш телик посмотрел, когда там ужастики крутят да фантастику разную – сразу б коньки отбросил. А у нас все это детишки смотрят. И ничего, не пугаются. Привыкли.
– Пакажи!
– Смотри!
Мужичок подскочил к той же самой двери, распахнул и сразу же захлопнул, навалившись на нее всем телом. Чалма приподнялась над головой. Волосы стояли дыбом.
– Слюшай, ваш телик лэчить нада, да? Савсэм балной. Дэти тоже лэчить. Как такой нэ пугайся?
– Что есть, то есть, – вынужден был согласиться Кирилл, – кое-кого на ОРТ не мешало бы подлечить. – Юноша мечтательно сжал кулак, но тут же опомнился. Удар у него был крепкий, а вдруг кто-нибудь там, на Земле, уже схлопотал в челюсть? – Давай знакомиться, что ли? Меня зовут Кирилл.
– Сайд ибн Салим аль-Бахили.
– Сайд, да еще и ибн… Не возражаешь, если я тебя буду звать просто Саид?
– Нэ возражай… Слюшай, Кирилл, а ты кито такой?
– Гость.
– Вах! Пачему сразу нэ сказал!
Мужичок хлопнул в ладоши, и на полу появилось что-то наподобие ковра-самобранки, заваленного самыми разнообразными восточными сладостями и яствами, в окружении горы шелковых подушек.
– Гость святой дэл. – Хозяин широким жестом предложил Кириллу располагаться с удобствами. Юноша не возражал. – Тост…
Саид осекся, лихорадочно шаря глазами по дастархану.
– Я этот завхоз зарэжу! Джафар!!! Гдэ вино, ослиный твой голова?
Из марева выполз Джафар, промычал что-то нечленораздельное и развел руками. Так как полз он на четвереньках, то нос, естественно, ткнулся в пол.
– Гдэ вино, порождэний блудливый шакал и упрамый ослиц?
Из мычания, донесшегося в ответ, Саид с Кириллом с трудом поняли, что на вино они могут губы не раскатывать, ибо сей благородный напиток полностью востребован оч-ч-ченно симпатичным клиентом, который в одиночку его потреблять категорически оказался, так что на мужскую половину обслуживающего персонала храма хозяин и гость могут тоже не рассчитывать. Закончив свою речь, Джафар умудрился оторвать физиономию от пола и с достоинством на карачках удалился обратно в голубое марево – обслуживать оч-ч-ченно симпатичного клиента.
Кирилл старательно сохранял невозмутимое лицо, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. «Оч-ч-ченно симпатичного клиента» он вычислил молниеносно и теперь искренне сочувствовал хозяину.
– Джамиля! – Красный от стыда Саид решил, видать, реабилитировать себя в глазах гостя иначе.
– Нет ее! – откликнулся из марева звонкий девичий голосок. – Она на работе.
– Зухра!
– Тоже!
– Зульфия!
– Я не могу. Сейчас моя очередь… работать…
– Вах! Савсэм с ума сошол глюпый жэнщин! Гдэ мой плетка?
Голубое марево вспучилось, из него выкатилась хрупкая фигурка в воздушной вуали. Следом за ней шлепнулся мешок, весело звеня чем-то явно металлическим. Юная пэри расстроенно хлюпнула носом.
– Гюльчатайль?
– Я билетик купить не успела, – захныкала юная пэри, – и они меня…
– Извины, дарагой, – прижал руку к сердцу Саид, – я тут по хазайству распаражус.
– О чем речь!
Саид подхватил Гюльчатайль, мешок и скрылся в мерцающем мареве. Кирилл с любопытством прислушался. Возмущенные вопли хозяина храма утонули в многоголосом хоре женских голосов. Юноша вновь пожалел его. Он сразу понял, что никакая плетка тут не поможет. Так оно и получилось. Через минуту Саид влетел обратно – еще краснее и мрачнее, чем был.
– Слюшай! Я такой клиент гроб видал! Савсэм дикий! Мой пэри второй круг пошол. А ему… – Саид от возмущения чуть не подавился слюной. – А этот… малэнкий, пушистый такой… Золота дал! Гора! Мало! Два гора дал! Опят мало! Болшэ нэт, говору, Лосомоном кланус! Нэ вэрит! Пошол вона, говорит, считат буду!
– И как, сосчитал?
– Сосчитал, – удивленно подтвердил хозяин храма. – Тэпэр билэтами таргуэт. Очэрэд из пэри сдэлал. Одын билэт – одын мэшок.
– Чего мешок?
– Золота.
– Так ты ж сказал, что больше нет.
– Обыжаэш, дарагой! Хароший хозаин всэгда заначка имээт. – Саид стукнул себя по лбу. – Голова дырявый! Заначка ест!
Хозяин храма резво вскочил на ножки, нырнул в голубое марево и вынырнул обратно с двумя пузатыми, запыленными бутылками.
– Тэпэр тост, – удовлетворенно сказал он, сдергивая с шеи цепочку, на которой болтался брелок в виде кошачьей лапы.
Носорог в кармане Кирилла заворочался и тихо заржал.
– Что это? – полюбопытствовал Кирилл.
– Очэн удобный штука. Я ее открывачка зову.
Брелок действительно оказался открывалкой. Как только Саид поднес ее к бутылке, из кошачьей лапки вынырнули коготки, деловито соскребли сургуч, вонзились в пробку… чмок!
– Класс, – одобрил Кирилл.
Польщенный хозяин наполнил кубки.
– Выпьэм за то, чтоб Лосомон почащэ прысылал хороший гост и порэжэ плохой клиэнт!
– Вижу, достали они тебя, – посочувствовал Кирилл, опорожняя свой кубок. – Много сегодня посетителей было?
– Чэтырэ штук.
– Один, значит, пьет, другой – деньги считает, третий – по девочкам ударил, ну а четвертый что поделывает?
– Чэтвэртый, вах! Совсэм плохой! Сэл так… – Саид с трудом подсунул под себя пятки, пытаясь изобразить позу лотоса. – Глаза суда, – хозяин замка ткнул в свой пупок, – и малчит. Чэго хочэш, говору, дарогой, всо дам! Опат малчит. Пэри позвал. Самый лучший! Глаза подна-а-ал, пасматрэ-э-эл – сколко клиэнт обслужил пэри, спроси-и-ил. Ой, миного, говору-у-у, и всэ даволны-ы-ы. Он вздыхал. Пэрда…пэрэда… хра…
– Предохраняться?
– Маладэц! Этот слов! Пэрдохранат нада. Я, говорыт, знай как. Мой пэри чут с ума нэ сошол. Как, спрашивай? Чай, говорыт. До или послэ? Вмэсто, говорыт. И опят суда смотрыт. – Саид демонстративно уставился на свой пупок.
– Так до сих пор и сидит?
– Так и сидыт! Зачэм вобщэ прышол – нэ панимай! То нэ надо, это нэ надо!
– Ай да Нучард, – засмеялся Кирилл, – ловко придумал.
– Ты его знай?
– Спрашиваешь!
– Забэри! Бэзнадэжный клиэнт.
– Что значит – забери, – возмутился Кирилл. – Он что, вещь какая? Да и не пойдет Нучард никуда без своего воспитанника. За ним и пришел.
– Кито воспытанык?
– Думаю, тот, к которому очередь выстроилась.
– Вах, почэму нэ сказал? Тожэ бэзнадэжный! Я его пугай: сэйчас муж прыдэт! Он смэйся. С пэри прыг! Нога потолок дырка дэлай!
– Крут наш Дим, – удивился Кирилл. Ему еще не приходилось встречаться с послушником в спарринге, но он как-то машинально предполагал, что ученик должен быть слабее учителя. А возможности Нучарда герой Эвритании уже знал. – Одного не пойму. Чего твои бабы взбесились? Мужики вроде в храме есть.
– Мужчина половин, – показал направо Саид. – Жэнщина половин, – указал он налево. – Вмэстэ нэлзя. Клиэнт плохо обслуживай. Магий… – ткнул себя пальцем в грудь хозяин храма.