Эвританские хроники

– А ну подвиньтесь! Ишь, расселись, гаспада… Блаародныя… Туба сесть жалает!

Около стола, покачиваясь, стояло бочкообразное существо с кувшином в руках.

– Занято, – не оборачиваясь, ответил друид.

– Шо? Это ты мне? – изумилась бочка, моргая заплывшими свинячьими глазками.

Свободная от кувшина рука (толщиной с ляжку быка) схватила монаха за плащ. Стол взметнулся вверх. Дим успел на лету подхватить оленью ногу и впился зубами в хрустящую розовую корочку. Плащ слетел с друида. Глаза монаха гневно вперились в мгновенно онемевшего Тубу.

– Тебе, кажется, ясно сказали: занято… – прошипел он, поднимая посох.

Все раздражение последних дней внезапно выплеснулось наружу. Это движение неизвестно куда и неизвестно зачем вслед за неизвестно откуда взявшимся героем, к которому он непонятно как попал в кабалу, достало Нучарда. Герой, как он уже успел заметить, больше страдал о своем Мавре и Натали, чем об Эвритании. Как тут пропустить повод спустить пары? Кувшин звонко разбился о каменный пол. Сметая все на своем пути, переворачивая по дороге столы и скамейки, обезумевший от страха Туба несся к спасительной двери. Вслед ему летели проклятия пострадавших, пустые кружки, слышался чей-то смех.

– Так, – расстроился Кирилл, стряхивая с себя остатки какого-то экзотического салата, густо окропленного вином, – монахам больше не наливать.

– Я еще не успел принять сан, – заволновался Дим.

– Прошу простить, господа… нервы… – смущенно пробурчал Нучард.

Дим, не прекращая жевать, поймал проносившегося мимо полового за подол рубахи.

– Чтобы через пару минут здесь все блестело, – указывая на заляпанный стол, принялся деловито перечислять он, – лежала гора закусок и стояло еще четыре полных кувшинов вина. И обязательно передай своему пройдохе-хозяину, что если вино будет такое же дрянное, как и в первый раз, то я лично расчленю его на трех маленьких жирненьких веселых гусят, насажу вот на этот вертел – перед глазами испуганного парня сверкнул меч, молниеносно выдернутый из-за пояса Дима, – а вас, лоботрясы, заставлю жарить, а потом есть, запивая тем пойлом, которое вы нам подсунули…

Подробно проинструктированный официант прогалопировал в подсобку, откуда вернулся с целой бригадой помощников, оперативно восстановивших за столом надлежащий порядок. Вино на сей раз было отменное, закуски вдоволь, и разношерстная компания Кирилла быстро успокоилась. На нее снизошло благодушное настроение. Только Нучард продолжал еще хмуриться, виновато вздыхая.

Тем временем Саркат, понукаемый Пантейей, приступил к своим основным обязанностям. Опустошив кувшин, философ подпер свою мудрую голову, чтобы не очень раскачивалась, и занялся изучением обстановки.

– Ну, давай, – нетерпеливо зашипела Пантейя, ерзая как на иголках, – смотри сколько народу! Ведь наверняка кто-нибудь что-нибудь знает.

– Х-х-х-х… ик!

– Что? – подалась вперед царица амазонок.

– Х-х-хамье… ик!… Быдло… – изрек Саркат. Рука подломилась, и гениальная голова опального философа плюхнулась в блюдо с жареным поросенком.

– Как они похожи, – всплеснула руками Алфея, любуясь на Сарката и поросенка, лежавших нос к носу на одном блюде. Рассвирепевшая Пантейя схватила кувшин торийского, к которому амазонки так и не прикоснулись, и с размаху опрокинула на своего «консультанта». Саркат зачмокал во сне и блаженно улыбнулся:

– Какой букет…

Патнейя рывком оторвала его от стола и в отчаянии завертела головой. Привыкшая к беспрекословному подчинению своих воительниц и суровому быту Азора, она безнадежно терялась в хаосе бытия разгульного континента.

– Нужно срочно привести его в чувство! – потребовала царица.

– Как? – захлопала глазами Алфея.

– Как-как! Откуда я знаю? – зарычала Пантейя.

– А помните, вчера наш пророк с каким-то воином разговорился, перед тем как погрузиться в нирвану? – осторожно вступила в разговор Зирка.

– Ну?

– Тот рассказывал, что у них пьяных воинов окунают в холодную воду, прежде чем отрубить голову.

– Зачем нам рубить ему голову? – удивилась Пантейя.

Зирка пожала плечами. Дебаты прервала неожиданно возникшая в зале тишина.

Отряд из двадцати солдат под предводительством сурового седоусого воина с большой медной бляхой на кожаном нагруднике медленно двигался вдоль столов, внимательно всматриваясь в лица гуляк. Второй отряд, разделившись на несколько групп, поспешно перекрывал выходы из помещения и блокировал узкие окошки, затянутые мутной пленкой из бычьего пузыря.

– Это за нами, – безошибочно определила Пантейя. – Приготовьтесь.

– В этих тряпках двинуться невозможно! – пожаловалась Алфея.

– Режь завязки! – Предстоящая схватка мгновенно преобразила царицу. Здесь все ясно. Никаких тревог и сомнений. Вокруг враги, а рядом пятерка надежных, проверенных воинов.

– Вот они! – Кэссир разглядел наконец в полумраке пестрые платья амазонок. – Раздевайтесь, – распорядился он, – вот до сих… – Ладонь начальника стражи чиркнула по горлу.

– Чего? – выпучила глаза Пантейя.

– Да вы не бойтесь, – успокоил их начальник городской стражи, шурша пергаментом, – если приметы не совпадут – не тронем.

– Что за приметы? – насторожилась Зирка.

– Значит, так, – принялся перечислять Кэссир, – у одной из вас, – воин окинул взглядом пергамент с худороботом, созданным со слов барона фон Деревоза, – должно быть две руки, две ноги и две, – начальник стражи судорожно вздохнул, – груди…

– И больше ничего? – поинтересовалась Алфея.

– Ну, еще ряд незначительных деталей… – покраснел Кэссир.

– А почему до сих? – постукала себя по шее Зирка.

– У той, кого мы ищем, головы нет, – пояснил начальник стражи и задумался, нахмурив брови.

– Пантейя, – успокоила Зирка подругу, – это не нас…

– Пантейя! – радостно подпрыгнул Кэссир. – Попались!!!

Затрещали разрезаемые острыми клинками шнурки, и, как змеи, скидывающие старые ненужные шкуры, амазонки выскользнули из своих разноцветных балахонов. С воинственным кличем, сверкнув упругими, крепкими грудями, воительницы перелетели через стол и замерли в ожидании атаки, встав полукругом в самом углу таверны. Кэссир одобрительно кивнул головой, оценив их маневр. А вот вооружены они не очень. Одни кинжалы. Только Пантейя имела узкий, чуть изогнутый меч. Коротенькие юбочки, едва прикрывающие крутые бедра, заставили судорожно вздохнуть ветерана многочисленных баталий. Тряхнув головой, Кэссир постарался прогнать нахлынувшее наваждение.

– Взять! – И поспешно предупредил ринувшихся вперед солдат: – Живыми, только живыми!

Уточнять, в принципе, нужды не было. Ни у одного из его воинов не поднялась бы рука на такие прелестные формы. А потому опытные солдаты, убрав мечи в ножны, взялись за арканы. Дружно взмыли в воздух крепкие волосяные петли… и шлепнулись на пол, перерубленные острым, как бритва, мечом Пантейи. Но не все. Зирка оказалась дальше других от царицы. Тугая петля рванула ее на пол. Рассвирепевшая Пантейя испустила боевой клич, и девушки прыгнули вперед, как стая разъяренных фурий.

Бурлящий водоворот рукопашной схватки, из которого периодически вылетали вояки Кэссира, медленно, но верно приближался к столу Кирилла. В зону, где в данный момент царила полная идиллия. Нучард, приняв еще на грудь, окончательно отмяк и читал серьезную лекцию своему воспитаннику Диму о вреде пьянства.

Дим соглашался с ним. Больше пяти литров в день пить вредно. Возможности мочевого пузыря не беспредельны.

Кирилл, сидя, дремал, облокотившись о стол и подперев голову рукой, как недавно это пытался делать Саркат. Ему снилась Натали в довольно смелом для принцессы наряде. Она выходила из воды в купальном костюме, едва прикрывающем ее прелести. Капельки воды на смуглом, загорелом теле ярко сверкали под солнцем. Игриво улыбаясь, Натали манила Кирилла к себе, отступая к огромной скирде соломы. Ее рука тянулась к застежке лифчика… Как истинный джентльмен, Кирилл смущенно отворачивал голову – та, естественно, соскакивала со своей опоры и пикировала на стол. Он терпеливо водружал ее на прежнее место, и все начиналось сначала.