Страница 30 из 59
19
Новый главнокомандующий голомской армией на Тории считал, что настоящий солдат должен закалять свой дух и тело, а потому ставку свою оборудовал не в захваченном городе, а в палаточном городке у его стен. Нужно сказать, что это устраивало всех. Празднования по поводу бескровного падения острова шли уже вторую неделю. И участвовали в них и победители, и побежденные.
– Г-г-господин полковник, беда! – В ставку главного командования ввалился лейтенант Тарах с четырьмя бутылками вина.
Вальтер Шнаббс поднял от стола голову, сконцентрировался и вперил мутный взор в адъютанта.
– Это все, что осталось… – со слезами на глазах сообщил Тарах, выгружая добычу на стол.
– Как, ик! …Уже? – пьяно икнул пожизненный губернатор Тория. – Пошлите в мои подвалы…
– Ваши подвалы опустели еще вчера… – Руки адъютанта безвольно поникли.
– Катастрофа, – трагически прошептал губернатор, – ресурсы Тория исчерпаны! Генерал…
– Полковник… – поправил герр Шнаббс, не любивший лести.
– Вы гений. Это рекорд. В столь сжатые сроки… Такое просто невозможно!
Бравый полковник, взваливший на себя в связи с отсутствием Бермуда и Цепсана всю полноту и тяжесть власти, попытался встать, но тут же рухнул обратно в походное кресло. Главнокомандующий сгреб со стола последнюю бутылку знаменитого торийского и ударом ладони по днищу вышиб пробку.
– За доблестные войска верхмата, для которых нет ничего невозможного!
– Дайль Литлер!
– Литлер дайль! – радостно подхватили адъютант с губернатором, повторив операцию с бутылками.
Торийское забулькало в их глотках. Нагрузились они уже так, что благородный напиток пошел через рты, заливая камзолы.
– Лейтенант! Поднимай войска! Мы идем на Азор!
– Так кораблей нет, ваше превосходительство!
– Для такого дела найдем, – успокоил губернатор.
– Может, поставим в известность бюрера?
– Это идея, – мотнул головой полковник. – Войскового мага сюда! Заодно порадуем бюрера нашими успехами.
– А мы еще не доложили? – ужаснулся адъютант.
– Не успели.
– Плохо, – расстроился Тарах, – где теперь этого мага найдешь?
– В чем дело? – нахмурился полковник.
– Вы давно не покидали ставку, – деликатно намекнул адъютант.
Как ни странно, полковник намек понял, сделал героическое усилие и поднялся. Лейтенант с губернатором подхватили его с двух сторон (не для того, чтобы поддержать, а для того, чтобы удержаться), и качающаяся троица выползла на свет божий.
Открывшаяся перед ними картина отдаленно напоминала поле брани. Кругом валялись груды мертвецки пьяных тел. Где тут эгийцы, а где торийцы – разобрать было очень трудно. Самые стойкие еще костыляли, спотыкаясь и падая, меж этих завалов в поисках недопитых бутылок. Но таких орлов было мало.
Заседание на этот раз было необычным. На нем присутствовал главный палач. Мрачная мускулистая фигура в красном колпаке с прорезями для глаз и носа скромно стояла в углу, опираясь на блестящий топор знаменитой голомской стали. На плече его висела веревка с хорошо намыленной петлей на конце. Литлер обвел мрачным взглядом своих соратников:
– Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.
Все понурили головы. Они уже знали, о чем пойдет речь. Барон фон Деревоз мужественно выдержал гневный взгляд правителя Голома.
– Наши войска на Соломе потерпели сокрушительное поражение. И что поразительно! Господин барон соизволил отступить, не потеряв ни одного солдата. Мне больно об этом говорить. Барон – мой друг… Друг детства… Но иначе как изменой я это объяснить не могу. Боюсь быть необъективным. Его судьбу будете решать вы. Демократическим путем. Итак, чего заслуживает барон: веревки или топора?
Суд демократично молчал.
– Я жду! – нетерпеливо крикнул правитель Голома.
– Мне кажется, – подал голос Дебельс, – топор – это милосердно… если он хорошо заточен. Раз!.. И все.
– Веревка эстетичнее! – запротестовал Мимлер. – Подергаться, конечно, придется, зато в гроб целеньким положим…
– Мой бюрер, – осторожно подал голос Гант, – хотелось бы знать подробности.
Фельдмаршал был мужественным человеком. Литлер недовольно дернул плечом, но счел это справедливым – тем более что подробностей он и сам не знал.
– Расскажите бывшим соратникам о своей измене, – милостиво разрешил он другу детства.
– Мой бюрер, – поднялся со своего места барон, – вы не поверите, но мои войска были обречены изначально.
Все замерли.
– Против нас было применено новое секретное оружие, которого не в силах выдержать ни один муж… э-э-э… воин. Я бы даже сказал – не оружие, а красивый тактический ход.
– Красивый? – ехидно осведомился Литлер.
– Очень, – подтвердил барон, перед глазами которого до сих пор стояла картина обнаженных амазонок в свете голубой луны.
– И в чем же состояла их тактика? Продолжайте, барон, продолжайте!
– Когда доблестные войска верхмата… больше двух недель без женщин… без вина… – все сочувственно вздохнули, – достигли берегов Соломеи, рассчитывая взять остров молниеносным ударом, как и было задумано нашим великим бюрером, они не знали, что их уже ждут! Гениальный план блицкрига был сорван толпами амазонок, сидевших в засаде… АБСОЛЮТНО ГОЛЫМИ!!!
– Вот это да!!! – выдохнул зал.
– С этого момента, – оживился Литлер, – поподробнее. Не упускать ни одной детали! Должен признать, действительно неожиданный ход. Надо будет попробовать его в какой-нибудь кампании.
Гева Фраун, как и все женщины, была ужасно любопытна. Ей очень хотелось знать, как будут казнить барона: топором или веревкой? И где. Прямо там, в зале заседаний, или проведут это мероприятие, как и положено, с помпой, при большом скоплении народа? Колебалась Гева недолго. Любопытный глаз ее приник к замочной скважине. Замочек в свой кабинет Литлер приказал врубить солидный. Скважина была приличная. Видно все как на ладони.
Барон фон Деревоз что-то рассказывал, азартно размахивая руками. Слушатели сидели ни живы ни мертвы, вытирая платочками потные лица. Гева удивилась. День был довольно прохладный. Напряжение в зале тем временем, похоже, нарастало. Первым не выдержал палач. Глаза его закатились, и он с грохотом бухнулся в обморок, но увлеченные слушатели даже не повернули головы в его сторону. Да что ж там такое происходит?
Гева оторвала от скважины любопытный глаз и приложила к ней ухо…
– …И под конец они применили ко мне самую страшную пытку.
Слушатели застыли, боясь пропустить хоть слово.
– Представьте… двадцать – как минимум двадцать! – обнаженных женщин набросились на меня и…
Зал судорожно вздохнул в тревожном ожидании.
– …разодрали на мне одежду! В клочья!!!
– И все? – расстроился Литлер.
– Если бы! Дальше начался настоящий кошмар. Руками, ногами и другими частями тела… – Барон замер, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Не томи, барон, не томи! – простонал кто-то из самого темного угла зала заседаний.
– Нет, ну действительно, барон, – недовольно заерзал в своем кресле Литлер, – что за манера кончать… пардон, останавливаться на самом интересном?
– И когда я был уже готов на все ради процветания эгийской нации…
– Ну!!! – взвыл зал.
– Они меня опустили… – прошептал барон.
– Как? – ошарашенно спросил кто-то.
– Куда? – потребовал уточнения бюрер.
– В лодку, – простонал барон, – и от берега оттолкнули… Вы представляете?
Зал подавленно молчал.
– Я трое суток не покладая рук работал, – судорожно всхлипнул барон.
– Мы тебя понимаем, – сочувственно вздохнуло общество.
– Веслами!!! – заорал покрасневший фон Деревоз.
– Почему веслами? – удивился бюрер.
– Нервы, знаете ли…
– Но почему три дня?
– На четвертый сил не хватило. Подустал маленько. А то бы корабль меня не догнал. Так бы на веслах до Голома… Вообще-то им просто повезло. Ветер попутный был. На всех парусах шли…