Алеша Драконыч

– За нарушение общественного порядка,– провозгласила четвертая мышь с верхушки ели,– регистрационный номер… – она всмотрелась в выпавший из рук сотника номерок,– …тридцать тысяч девятьсот восьмой подвергается штрафу в размере… сколько там нападало?

– Два кинжала, меч и восемь золотых,– доложила мышь с мешком.

– Маловато будет. Тряси еще.

Блюстители порядка тряхнули так, что у сотника зубы клацнули. Последние монеты звякнули в мешок.

– Вот теперь порядок. Итак, в размере десяти золотых и дисквалифицируется как драконоборец сроком на один год!

– Почему на год? – полюбопытствовал Елисей.

– А вдруг в этом году принцессу не спасут? В следующем придет. За это время, глядишь, и поумнеет.

– Дело поставлено солидно,– одобрительно кивнул головой царевич,– с умом. А если б он не с кулаками полез, а, скажем, денежки в обмен на номер предложил?

– Это уже не наши проблемы. В инструкции про то ничего не сказано. Главное – чтоб порядок был.

Летучие мыши взмахнули мощными крыльями, унося обчищенного сотника.

– То есть очередь можно и выкупить,– удовлетворенно хмыкнул Елисей.

И тут очередь закипела. До одних дошло, что номерок может принести звонкую монету, до других – что можно повысить свои шансы на успех, слегка растряся мошну. Начался великий торг.

– Две полушки? – Тридцать тысяч девятьсот пятым оказался суетливый старичок в длинной, перехваченной на поясе веревкой рубахе, из-под которой торчали заправленные в лапти портки.– Не, не согласный я. Четверть гривны, и проходи.

– Да за такие деньги я себе руку отгрызу!

– Грызи!

– На, подавись! Пей мою кровь!

Из того же пояса появился серебряный слиток. Рычащий от злости недоросль, судя по всему сын какого-то мелкого купца, отрубил от слитка четвертушку, сунул ее вместе с регистрационным номером в руки старику и, став тридцать тысяч девятьсот пятым, ринулся торговаться за следующее место.

– Благодетель,– истово перекрестился старичок, чуть не падая в ноги Елисею.– Тебя Господь послал! Коровку куплю, дом новый справлю, внучку замуж выдам! За кого свечку-то ставить, благодетель?

– Ратибором зови. А как же принцесса? – засмеялся Елисей.

– Ой, сынок, в мои ли годы мечом махать? Номерочком не хочешь поменяться? Полгривны, и все дела.

– Я не спешу,– флегматично пожал плечами Елисей.

– И правильно! – радостно подпрыгнул старик.– Не спеша-то оно теперича верней. Пока до Калинова моста дойдем, озолотеем. Не знаю, как вы, а дед Никишка,– стукнул он себя сухоньким кулачком в грудь,– теперь свое возьмет.

– Верно, панове,– радостно согласился дюжий молодец, стоящий впереди старика, пряча выторгованное у купеческого сына серебро в карман.– Вернусь домой, тоже свечку за твое здоровье, пан Ратибор, поставлю. В ножки пану брошусь, из шляхтичей он, дочку его замуж попрошу. Теперь не откажет! Бери, скажет, Збышко мою Олесю…

Очередь бурлила. Летучие мыши метались вдоль дороги, но придраться было не к чему. За нож никто не хватался, морду друг другу никто не бил, номерки с солидным довеском, в виде звонкой монеты, переходили из рук в руки, и одна из статей дохода в заготовленном длиннющем списке нового великого комбинатора Алеши Драконыча рухнула в небытие. Карманы тех, кто поумнее, хотя и победнее, потихоньку набивались звонкой монетой, и, что интересно, львиная доля этих монет тормозилась у мало кому известного ратника Ратибора, ибо торговался он достаточно нестандартно.

Следующий желающий прорваться без очереди через царевича вид имел заносчивый, гордый и ехал не просто так, а с кучей челяди и охраной из десяти человек, сопровождавшей подводы, груженные золотом и самой разнообразной снедью. Судя по шапке, очередной внеочередник был шишкой немалой. Шапка на нем была боярская. Чем-то чванливый юнец напоминал Елисею постоянного члена Государственной Думы боярина Свиньина. Такой же толстый, с заплывшими поросячьими глазками и вечно жующий. В руках недоросля, покачивающегося в седле, был солидный копченый окорок, в который он вцепился зубами. Впереди кавалькады шествовал мрачный старик с хищным крючковатым носом.

– Тиун,– тихо ахнул впереди Елисея дед Никишка.– И тут от тебя некуда деться, кровопивец.

Тиун оценивающе окинул взглядом спину царевича.

– Держи, служивый,– похлопал он его по плечу,– выпьешь в ближайшем кабаке за здоровье боярина Свиньина и его любимого сыночка.

Елисей обернулся. Тиун протягивал ему мелкую серебряную монету. В глазах царевича замерцали озорные искорки.

– Благодарствую, отче, непременно выпью,– отвесил он земной поклон, с почтением принял подношение и невозмутимо развернулся к нему спиной.

– Номерочек-то отдай, служивый… – постучал костяшками пальцев по спине «дружинника» старик.

– Зачем? – сделал удивленные глаза Елисей, разворачиваясь обратно.

– Как зачем? – начал закипать тиун.– Ты деньги взял?

– Взял,– не стал спорить Елисей.– Дай бог здоровья твоему хозяину. Ежели от себя подкинешь, я и за тебя выпью.

Тиун автоматически кинул царевичу еще одну монетку, потом, опомнившись, метнулся, надеясь перехватить ее на лету, но было поздно. Елисей уже клал ее в карман.

– Спасибо, отец родной!

Тиун заскрипел от бешенства зубами.

– Ну, шево вштали? – прошамкал полным ртом раздосадованный задержкой боярский сынок.

Тиун бросился к хозяину и начал что-то ему сердито шептать. Поросячье лицо боярина Свиньина налилось кровью.

– Да я его в темнице сгною! В батоги холопа!

Охрана потянулась к мечам, и тут же сверху захлопали крылья. Блюстители порядка радостно спешили к месту конфликта. Тиун бросился на колени, отчаянно махая руками.

– Нельзя, кормилец, полюбовно решать надо!

Боярин посмотрел вверх, взмахом руки с зажатым в ней окороком дал отбой охранникам и, сопя от натуги, покинул седло.

– Сколько хочешь? – свирепо спросил он Елисея, подойдя вплотную.

– Нисколько. Меч всегда при мне, пока еще ни разу не подводил. Спасу принцессу, а потом, с ее-то приданым, ты мне первый в ножки бухнешься. Только успеть бы. Эвон сколько народа рвется в бой,– кивнул царевич на очередь за своей спиной.

Глазки боярина Свиньина забегали. Они метались между личной охраной, блюстителями порядка, сидящими на прогибающихся от их тяжести ветках деревьев, и нахальным воином, перегородившим дорогу.

– Десять золотых.

– Не надо.

– Двадцать!

– Ты меня утомляешь,– начал разворачиваться спиной царевич.

– Подводу дам! Знаешь, там сколько? – по-поросячьи взвизгнул боярин Свиньин.

– Неинтересно. Вот если…

– Что?

– Ежели на интерес… А что, почему не развлечься? – почесал затылок Елисей, доставая из кармана карты.– В дурачка у меня выиграешь, бесплатно вперед пропущу. Скучно, понимаешь.

– Идет!

– Но, ежели проиграешь, уходишь без штанов вместе со своими прихвостнями. Все добро здесь оставишь.

– Пощади, боярин! – Тиун на коленях пополз к хозяину.– Батюшка ваш меня прибьет!

– Пшел прочь, смерд! – отпихнул его ногой недоросль.– Давай свою колоду. Мечи!

Царевич улыбнулся, начиная тасовать карты. Сын боярина Свиньина был не лишен азарта. Знал бы он, какую школу в этом деле прошел Елисей у своего воспитателя. Боярин Крут учил его не только ратному делу. Играл с учеником жестко, на носики, чтоб наука крепче вколачивалась. Царевичу даже не пришлось жульничать.

С верхушки снялась летучая мышь и полетела с докладом.

– Что-то идет не так, золото почему-то течет мимо… – Алеша сидел около Калинова моста, небрежно сплевывая подсолнечную шелуху в воду. Мимо катился поток драконоборцев, честно отстегивая таможенный сбор за проход во владения Зеленого Змия. Платили, правда, не все. Самые умные делали плавный разворот перед носом таможни и во весь опор неслись в хвост очереди для перерегистрации. Они предпочитали синицу в руках. Именно на них и смотрел Алеша, пытаясь сообразить, чего же он не учел.