Таинственный сад

— Какой ты хороший! Хороший! Хороший! — кричала она в упоении Робину. — Ну ничего! Сейчас я тебя догоню!

Мэри даже пробовала свистеть и чирикать, но из этого у нее совсем ничего не вышло. Впрочем, новый ее приятель и без того был счастлив. Заставив Мэри еще немного побегать, он вспорхнул на верхушку дерева, устроился поудобнее и громко запел. Тут Мэри вдруг вспомнила, что в их первую встречу он сидел на том же дереве. Только Мэри тогда стояла с другой стороны, и ограда там была выше. Теперь же она заметила, что позади дерева растет что-то еще, а дальше — еще, и у нее больше не оставалось сомнений.

— Вот я и нашла сад, в который никто не может войти, — тихо, но уверенно проговорила она.

Мэри пошла вперед. Она не сводила глаз со стены, но ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего дверь, не обнаружила. Тогда она тщательно исследовала стену за огородом. Входа не оказалось и там.

— Очень странно, — покачала головой девочка. — Вообще-то Бен Уэзерстафф тоже сказал, что в сад никакой двери нет. Но если ее нет, тогда от чего же мой дядя закапывал ключ? И как сюда раньше входила его жена?

Тут крылась какая-то настоящая тайна, и Мэри становилось все интересней и интересней. Она уже совсем не жалела, что ее привезли в Мисселтуэйт Мэнор. Об Индии она думала все реже и реже, и, в основном, с неприязнью. Там ее так изматывала жара, что заниматься ничем не хотелось. А теперь ветер с пустоши освежил ей голову, и фантазия заработала.

Этот день она почти весь провела на улице. А к ужину так проголодалась, что уплетала за обе щеки. Марта сидела вместе с ней за столом и болтала без умолку. А Мэри уже привязалась к горничной и чувствовала себя очень уютно от ее болтовни.

Когда с ужином было покончено, Мэри уселась на коврик перед камином и попросила Марту посидеть с ней еще. Марта не возражала. Мэри жила в Индии, где полно чернокожих, и это наделило ее в глазах горничной чуть ли не сверхъестественными качествами. Вот почему, едва получив приглашение, она поудобнее устроилась на коврике рядом с девочкой. И тогда Мэри спросила:

— А почему мистер Крейвен стал так ненавидеть сад?

— Значит, ты все-таки стала думать об этом саде! — отозвалась Марта. — Ну, прямо себя узнаю. Я как впервые историю ту услышала, она у меня целый месяц из головы все не лезла.

— Ну, скажи, Марта, почему он стал этот сад ненавидеть? — не дала ей уйти от ответа Мэри.

Марта подогнула под себя ноги.

— Вон ветер как куролесит вокруг всего дома, — начала она о другом. — Попробовала бы ты сейчас выйти в пустошь, нипочем на ногах бы не устояла.

Мэри сперва не поняла, что делает ветер. Слова «куролесит» она не знала. Однако, прислушавшись, разобралась: Марта, наверное, имела в виду глухой рев, который то отдалялся, то нарастал. Будто великан бился в окна и стены дома и никак не мог попасть внутрь. Тут Мэри вспомнила, какие толстые стены у этого дома и как высоко от земли находятся окна, и ей стало очень уютно. Ведь рядом сидела Марта, а в камине жарко светились угли.

— Но почему мистер Крейвен стал этот сад ненавидеть? — в третий раз повторила девочка. Она чувствовала, что Марта знает ответ, и не собиралась сдаваться.

Горничная глубоко вздохнула.

— Только учти, — заговорщицки прижала она палец к губам. — Миссис Мэдлок сразу предупредила меня. Этот запертый сад, говорит, не тема для разговоров, Марта. В этом доме вообще о многом говорить запрещается. Так уж мистер Крейвен тут распорядился. Он сказал, что его дела ни одного слуги в доме вообще не касаются. Но я тебе все-таки расскажу, — совсем понизила голос Марта. — Ты как-никак его родственница, а потому должна знать. Без этого сада мистер Крейвен нипочем бы не стал таким, как сейчас. А обустроила сад миссис Крейвен. Она, как сыграли свадьбу, тут же принялась все в нем сажать и безумно свой сад обожала. Они вместе с мистером Крейвеном за всем там сами ухаживали. И другие садовники, кроме старого Бена, туда не пускались ни под каким видом. А влюбленная эта парочка там целые часы проводила. Уединятся и читают книгу или просто беседуют. Миссис Крейвен совсем ведь еще молодая была. Там в саду росло одно дерево. У него ветка вверху выгибалась, ну прямо кресло, и только. Миссис Крейвен насадила вокруг этого дерева роз, а сама устраивалась в этом кресле из ветки и любовалась. И однажды ветка не выдержала. Миссис Крейвен упала на землю, да так сильно, что на следующий день умерла. Мистер Крейвен впал в такую тоску, что врачи поначалу боялись, как бы сам он не умер. Но он только запретил всем ходить в этот сад. И говорить о нем тоже не разрешает. Вот тебе вся история, мисс Мэри. Теперь наконец поняла, отчего дядя твой этот сад ненавидит?

Мэри ничего не ответила. Она молча смотрела на горящий камин, слушала ветер, который «куролесил» все громче и громче, и сердце у нее сжималось от жалости к мистеру Арчибальду Крейвену и его молодой жене. Так, вслед за здоровым румянцем и аппетитом к Мэри пришло умение сострадать. Поистине воздух пустоши действовал на нее благотворно. Она начинала жить.

Вначале Мэри слышала лишь завывание ветра, затем уловила новые звуки. Словно совсем близко заплакал ребенок. Конечно, ветры иногда умеют плакать голосами детей, но этот плач явно доносился изнутри дома.

— Слышишь? — внимательно поглядела Мэри на Марту. — Кто это плачет?

Марта почему-то отвела взгляд.

— Да ну, — махнула она рукой. — В этих краях ветер то смеется, то плачет, и еще много чего…

— Нет, Марта, это не ветер, — уверенно возразила Мэри. — Думаешь, я не слышу? Плачут в доме, а не на улице. Наверное, чуть дальше по коридору. Что там может такое быть?

Именно в этот момент кто-то отворил дверь внизу. Ветер с улицы ринулся в коридор и распахнул настежь дверь комнаты Мэри. От неожиданности Марта и Мэри вскочили на ноги. И тут же снова раздался плач. Теперь он звучал гораздо отчетливей.

— Ну, что я тебе говорила! — с видом победительницы воскликнула Мэри. — Это не ветер, а человек плачет! И голос совсем не взрослый.

Но Марта снова повела себя как-то странно. Вместо того чтобы прислушаться, она подлетела к двери, с шумом ее захлопнула, а потом заперла на ключ. Но, несмотря на шум, поднятый горничной, Мэри услышала, как в коридоре захлопнулась еще одна дверь. Плач немедленно прекратился. Ветер тоже перестал куролесить, и наступила полная тишина.

— Говорила тебе, это ветер плачет, — настаивала на своем Марта. — Ну а если не ветер, так маленькая Бетти Баттеруорт. Это наша судомойка, у нее сегодня весь день болят зубы.

Но Мэри заметила, что голос Марты звучит неуверенно. Горничная явно что-то скрывала.

Глава VI

И ВСЕ-ТАКИ ТАМ КТО-ТО ПЛАКАЛ!

На следующее утро дождь лил вовсю, и ветер по-прежнему бился в окна и стены дома. Позавтракав, Мэри выглянула на улицу. Небо заволокли темные тучи, а пустошь тонула в тумане. О прогулке в такую погоду нечего было даже и думать.

— А что делают у тебя дома на пустоши, когда на улице такой дождь? — спросила Мэри у Марты.

— Что делают, говоришь? — отозвалась та. — Стараются друг другу не попадаться под ноги. В доме и так уйма народа. А в дождливые дни нас будто еще вдвое больше становится. Уж на что наша матушка существо добродушное, но даже она, когда дождь идет, не выдерживает, кричит на нас. Ну, тут те, кто постарше, уходят в коровник и там затевают игру. А Дикен, тот молодец. Ему и дождь не помеха. Гуляет себе, словно ему на голову не вода льет, а яркое солнышко светит. Он говорит, ненастье в пустоши интересней ясной погоды. Такого насмотришься, что только держись. В один из дождей Дикен нашел лисенка. Лисенок чуть не потонул в своей норке, а Дикен выловил его и домой притащил за пазухой. С тех пор у нас и живет. А еще раз Дикен пошел гулять в дождь, а вернулся с едва живым вороненком. Дикен его отходил, и с тех пор ворон стал у него как бы ручной. За черноту Дикен прозвал его Уголек. Теперь Уголек вырос и повсюду за ним летает. Ну прямо собака, только на крыльях.