Страница 17 из 18
«Насчет отсутствия мозгов досье не преувеличивало», – мрачно подумал я.
– Ясное дело, – согласился Рабан. – Я вот сколько знаю полковников КГБ – все тупые бараны. Профессия обязывает.
«А сколько ты их знаешь?»
– Ну-у-у… Считая этого?
«Угу».
– Тогда одного.
– Товарищ Бритва, а почему я до сих пор не имею перед глазами ваших документов? – нахмурился Щученко. – Вы мне здесь не волыньте! Я вас живо отправлю в жо… сткий плацкартный вагон!
– Ну нету у меня документов! Нету! – для наглядности я вывернул карманы. – Я с планеты… эм-хм…
– Альдебаран! – подсказала лейтенантша.
– Кин-Дза-Дза, – сухо поправил ее Михаил Илларионович.
Действительно, «родную планету» я назвал в анкете именно так. Ну а что? Такого фильма в этом мире нету, никто ничего не заподозрит. К тому же звучит по-инопланетному, и запомнить нетрудно… как мне казалось. Но все-таки – чего они так привязались к Альдебарану?
– Точно, Кин-Дза-Дза, – попытался кивнуть я. Я уже больше года яцхен, но до сих пор иногда еще пытаюсь двигать отсутствующей шеей. – У нас там документов не бывает.
– Непорядок! – обтер лысину платком Щученко. – Вернетесь домой, передайте, значить, шоб непременно завели, а потом уж туристов в Советский, значить, Союз посылали.
– Угу. Обязательно передам.
– А если у вас документов, значить, нету, как же я убедюсь, шо вы есть настоящий инопланетянин? Есть у вас какие-нибудь доказательства?
– Это уже становится интересным… – хмыкнул я. – Сейчас, подождите, подумаю… А, ну да – у меня шесть рук! Убедительно?
– Ху-ху-ху! Ху-ху-ху! Товарищ Бритва, да шо вы, значить, мне мозги тальком посыпаете? В нашей советской Конституции не сказано, шо человеку запрещено иметь шесть рук! Да я вам прямо щас позвоню в Дом Инвалидов, будет здесь куча и одноруких, и безруких, и шо хошь!
– Вы мне кого-то ужасно напоминаете, полковник… – задумчиво посмотрел на него я. – Ну хорошо, а крылья?
– Ой, да шо вы мне опять мозги тальком порошите? Да я вот прямо щас пойду, да тоже крылья напялю! Маскарадный, значить, костюм!
– Да, но я умею летать!
– Ху-ху-ху! Да я тоже! Вот сейчас пойду в аеропорть, сяду на самолеть, да полечу, як птичка певчая! Соловей, значить!
– А если без самолета?
– А можно и без самолета! – покладисто согласился Щученко. – Сяду, значить, в вертолеть, и ху… же, заметьте, не будеть! Ху… до доказываете свою принадлежность к инопланетному пролетариату, товарищ Бритва!
– Нет, а если вообще без техники? – настаивал я. – Сами по себе сможете?
– А вы, значить, смогете, если мы у вас крылья оторвем? – ответил вопросом на вопрос полковник. – Давайте, значить, отрежем вам крылья, да мне прикрепим хорошим советским клеем «Момент»! И я в момент взлечу! Ху-ху-ху! Це я красиво завернул, а?
– Угу. Красиво. А если я вот прямо перед вами возьму и исчезну? Растворюсь в воздухе? Что вы на это скажете?
– Шо вас надо срочно определить в помощники товарищу, значить, Акопяну. А еще – шо вас надо арестовать за самовольный побег из-под задержания.
– А я что – задержан?
– А вот это мы сейчас, значить, и выясняем! – развел руками Щученко. – Вы доказательства предъявите, шо вы, значить, пришелец!
– И какие? Ну вот скажите, какие доказательства вас устроят?
– Паспорть! Шоб, значить, черным по бумаге было написано, шо товарищ Олег Бритва имееть национальность «инопланетянин». А иначе… – он захрюкал и начал постукивать по рукояти пистолета. – По законам, значить, военного времени…
– Так сейчас же вроде не война… – рискнул вставить словечко майор.
– А вас, товарищ Пукин, никто, значить, не спрашивает.
– Лукин! – раздраженно поправил майор. Но больше ничего не сказал.
– А вот, значить, вам, товарищ Бритва, другой вопрос, – задумался Щученко. – Вы кем же будете по, значить, классовому строю? Пролетариать? Или, може, буржуазия?
– Коренной пролетарий, – быстро ответил я. – Рабочий класс.
– А мозоля-то на руках покажьте! – в голос заорал полковник, хватая меня за руку. – Ишь, ручки-то мяконькие… хотя не очень… да уж, не очень, це я еще, значить, недосказал…
Я спокойно смотрел, как он дотошно проверяет все мои ладони, пытаясь отыскать хоть один мягкий участок. Пусть ищет – кожа у меня хитиновая, играет роль экзоскелета. Такую кожу даже автоматной очередью пробить нелегко. Я же все-таки архидемон!
– Да, мозоля есть… – неохотно признал Щученко. – Сплошные мозоля со всех, значить, сторон… Только сомнения никуда не пропали, здесь они, здеся… Ху… рмы не хотите, товарищ Бритва?
– Не откажусь, – протянул руку я.
– А вот вам ху… рмы мы не дадим! – бешено заорал полковник, торопливо пряча пакет в портфель. – Советский народ, значить, трудился, растил ее, молол, выпекал, а вы, значить, приперлись на готовенькое?! Привыкли, значить, в шесть рук народное достояние грабить?! Не дадим, значить, инопланетным капиталистам жрать нашу хурму и прочие хлебобулочные изделия!
– Хурма – это фрукт, – спокойно сообщил я.
– Я знаю, – ничуть не смутился Щученко. – Це я, значить, вас проверял. А вы проверку-то, значить, и не выдержали! Откуда вы, товарищ Бритва, знаете, шо такое наша хурма?! Шпион?!
– Разведчик! – обиделся я.
– А воть с этого места попрошу, значить, поподробнее, – оживился Щученко, придвигая к себе чистый лист бумаги, чернильницу и авторучку. – На какую разведку работаете?
На миг я задумался, за каким хреном ему понадобилась чернильница… но в следующий момент полковник невозмутимо обмакнул в чернила шариковую ручку, даже не снимая колпачка, и начал писать. По-моему, от такого зрелища челюсть упала под стол не только у меня, но и у всей милиции.
– Скажите, товарищ полковник, – облокотился на стол четырьмя локтями я, – а вас не смущает то, что вы вот так запросто допрашиваете… не совсем обычное существо?
– Нисколько, – не отрывая глаз от бумаги, ответил Щученко. – Мы, значить, не расисты, на внешность не смотрим. У нас к усем равное, значить, отношение. Главное – шоб ты был коммунисть и трудящийся! А дальше разберемся.
С этими словами он отдал пакет с хурмой майору Лукину. Майор по честному разделил фрукты между всеми присутствующими. А сердобольная лейтенантша Лена незаметно сунула одну штуку и мне, пока Щученко чесал ручкой затылок, размышляя, как правильно пишется «полковник». В конце концов он вспомнил однокоренное слово «палка», написал «палковник» и расплылся в широченной улыбке, довольный своей грамотностью.
– Вот вы, товарищ Бритва, только жрать и могете, – неодобрительно покосился на меня Щученко, все-таки заметивший несанкционированное кормление меня хурмой. – А еще на шо-нибудь вы, значить, способны?
Я на миг задумался, а потом взял у него циркуль и разрезал его на кусочки, аккуратно выпустив один из когтей. Показал, значить, на шо еще я способен.
– О-па! Порча казенного, значить, имущества! – обрадовался полковник. – Вредительство! Пять леть, считайте, уже заработали! А то и все десять – как, значить, суд решить! Наш советский суд – самый гуманный и справедливый суд в мире. Усех расстреливають!
По-моему, милиции было очень стыдно за своего в некоторой степени коллегу. Я уже несколько раз ловил на себе виноватые взгляды. Ну как же – гость из-за, мягко говоря, далекого рубежа, а с ним так обращаются! Лейтенантша Лена вообще бормотала что-то насчет того, что у меня надо не документы проверять, а в Академию Наук отправить. А то и вовсе на личную встречу с товарищем Сауловым. Контакт с инопланетной цивилизацией и все такое…
– Ну се, товарищ Бритва, попали вы, значить, в передрягу, – крутанул кончик уса Щученко. – Лучше сразу во всем признавайтесь, а то, значить, буду бить вас хрустальным графином… ох ты, да я же его вчера разбил об товарища Лобачева! Ну, тогда термосом – он, значить, мало отличается. Особенно если наполнить чем-нибудь потяжельше… да вот хоть водичкой холодной. Побью вас некоторое время, упарюсь, употею, а тут, значить, как раз и водичка под рукой, шоб освежиться! Це я удачно придумал, а?