Блистательные дикари

Он поцеловал ее в грудь и слизнул кончиком языка запекшуюся кровь, испачкавшую ее мраморную кожу. Она со стоном выдохнула воздух, охватила ладонями его голову и с силой прижала к своему телу, погрузив пальцы в его густые волосы. Роберт продолжал ласкать ее внизу, от чего она выгнула спину высоко вздернула голову и часто-часто задышала.

– Я люблю тебя всем сердцем, дорогой!

– Я знаю, – пробормотал он и вцепился зубами в ее шею.

Тело Рейчел стало содрогаться от спазмов. Она с силой отбросила назад руки, которые со звучным хлопком воткнулись в стену, едва ли не проломив ее. Она постаралась стукнуть его ногой, но хватка Роберта не ослабевала.

Он продолжал все глубже и глубже проникать в богатейший источник крови, сокрушая зубами мышцы и сухожилия на ее горле. Алая пузырящаяся влага в мгновение ока заполнила его рот и стала по пищеводу стекать в желудок. Роберт взял немного пониже и, давясь, без конца заглатывал кровь, испытывая непреодолимое желание захлебнуться в горячей густой струе. Рейчел изо всех сил молотила кулаками по его плечам, но он так ловко и крепко ее держал, что сводил на нет все ее попытки ослабить его хватку и вывернуться. И тогда силы Рейчел, равно как и ее воля к сопротивлению, начали таять.

Поначалу Лауре показалось, что у нее галлюцинации: ведь не может же подобное происходить на самом деле? Тело Рейчел, прежде сотрясавшееся от страсти, забилось теперь по-другому Лаура видела, как Роберт прижался ртом к горлу женщины, а потом струйки крови потекли из уголков его рта, залили красным белоснежную грудь женщины и стали ручейками стекать по ее телу, орошая покрытый ковром пол.

По мере того как кровь покидала тело Рейчел, она содрогалась все чаще и чаще, а ее взор застилала темнота. Но она не чувствовала ни боли, ни страха, и лишь печаль переполняла ее душу. Почему? Это слово вспыхивало у нее в мозгу; но ей не хватало ни сил, ни воздуха, чтобы выразить его протестующим криком. Два века ее существования, которые теперь сконцентрировались в крови, текли потоком из ее разорванных артерий и вен и находили прибежище в алчущей глотке Роберта. Но вот он замер и прекратил свою разрушительную работу. Она почувствовала облегчение и даже легкий ветерок, который охладил ее рану. Но ей вдруг захотелось, чтобы он продолжил. Роберт, нежно поддерживая Рейчел за плечи, опустил ее обессиленное тело на пол.

Он плакал.

– Прости меня. прости, но ведь ты сама говорила, что лишь бессмертные любовники имеют право нарушить закон, о котором смертные не имеют представления, – шептал он ей на ухо. – Я должен, Рейчел. Я люблю тебя – любил всегда и буду любить вечно.

Это было все, что ей хотелось знать. Она попыталась изобразить на лице улыбку и едва слышным, слабым голосом прошептала:

– Я люблю тебя, Роберт. Прошу тебя… пожалуйста… убей меня…

Он кивнул в знак того, что расслышал ее последнюю волю и припал губами к ее губам, заставив ее замолчать на полуслове. Она никогда не узнает, почему он ее не дослушал. Роберт был уверен, что так будет лучше для нее. Времени на жалость и споры не оставалось. Меньше всего ему хотелось длить муки этой женщины. Поэтому он решил ничего не говорить, а только действовать. Действовать в тот самый момент, когда она почувствует себя на вершине блаженства. Он хотел положить конец ее существованию, не ставя заранее ее об этом в известность.

Он пронзил рукой ее грудину, добрался до сердца и в одно мгновение лишил ее жизни. И тогда Лаура завопила в истерике.

Прошла секунда, и Роберт, ошеломленный колоссальным количеством информации, хлынувшей в его мозг, рухнул на пол рядом с неподвижным телом Рейчел.

Когда Лаура пришла в себя, она на цыпочках подошла к распростертым на полу любовникам. Она склонилась над ними и едва слышно спросила, обращаясь к Роберту:

– Роберт? Ты меня слышишь? Роберт?

Потом она подняла голову и среди звуков разгулявшейся стихии разобрала с каждой секундой приближавшийся вой полицейских сирен.

Эпилог

Холодный дождь поливал землю. По сторонам извилистой дороги вздымались к небу вершины гор. Самые высокие из горных пиков уходили далеко вверх и терялись среди облаков серо-стального цвета. Кэтрин вела автомобиль по заброшенному шоссе, которое на первый взгляд вело в никуда, в пропасть. Крис, сидевший с ней рядом, высунулся из окна и увидел сквозь разрывы в плотной стене тумана ржавые железные ворота, запертые на большой висячий замок.

– Это въезд на территорию шахты, которую недавно закрыли, – сказал он, обращаясь к девушке. – Но если мы свернем за угол, то…

Старая деревянная, гнившая под дождем вывеска приглашала посетить «…Берроуз, штат Виргиния. Население…». Когда-то на вывеске имелась и цифра, но теперь она была закрашена краской из аэрозольного баллона, а рядом от руки было приписано словечко «сумасшедшее». Поэтому в своем окончательном варианте надпись читалась следующим образом: «Добро пожаловать в Берроуз, штат Виргиния. Население сумасшедшее».

Они на небольшой скорости въехали в город и начали кружить по улицам, застроенным разномастными деревянными домиками – ветхими и выглядевшими ничуть не лучше сгнившей под дождем вывески, приглашавшей путешественников в город. Кэтрин остановила машину у полуразрушенного здания, бывшего в свое время универсальным магазином. Кэтрин подхватила Криса под здоровую руку и помогла ему выбраться из машины. Его сломанное запястье все еще находилось в гипсе. Врачи в Лондоне предупредили Криса, что в будущем ему потребуется операция. Они также не могли ответить на вопрос, до какой степени восстановится былая подвижность пальцев. До полного выздоровления, во всяком случае, было еще очень и очень далеко.

Девушка оглядела окружавшие маленькую площадь потрепанные домишки. Дерево построек гнило и покрывалось плесенью, а сквозь трещины в бетонной стене заброшенного гаража пробивалась ядовитая зелень сорняков. Старомодные заправочные колонки были искорежены до неузнаваемости рукой неизвестного вандала.

Крис обратил внимание на нависавшие над городом скалистые горы – на фоне свинцового неба они выглядели зловеще, а сосны, которые росли на их крутых склонах, были, казалось, выкрашены в черный цвет.

– Ну как? Вписывается все это в общую картину? – спросил он.

– Боюсь, что вписывается – и даже очень, – ответила Кэтрин и протерла свои темные очки.

Как только Крис закурил, из плотного влажного тумана возникла человеческая фигура. Когда человек подошел поближе, стало ясно, что перед ними старик примерно семидесяти лет Он был хромым и при ходьбе опирался на деревянную клюку.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – осведомился незнакомец.

– Мы просто смотрим.

– До сих пор Берроуз не больно привлекал туристов.

– Вы здесь живете?

Морщинистое лицо человека исказила гримаса.

– Черт, здесь уже никто не живет Я из Бейкер Бриджа, что в пяти милях отсюда. Если вам нужны бензин, еда и место для ночлега, вам лучше всего остановиться там. В Берроузе вы ничего не найдете.

– И давно здесь такое запустение?

– С тех пор как закрылась шахта – с 1975 года. Какое-то время здесь еще жили люди, но в семьдесят восьмом – семьдесят девятом отсюда выехали все, так что теперь в городе ни единой души.

Крис предложил старику сигарету, и тот не стал возражать. Охотник на вампиров поднес аборигену спичку, и пока тот прикуривал. Крис, стараясь не вызвать подозрений, небрежно спросил:

– Скажите, вы проживали здесь или поблизости в 1963 году?

Старик выпустил из ноздрей дым и сказал:

– Начитались, должно быть, всякой дряни о разных чудовищах в горах? Так вот знайте, что каждое слово, написанное в те дни об этом городишке, – чушь собачья. Да, да – каждое слово!

– Это почему же?

– А потому что ни один из этих писак не удосужился сюда приехать и на месте разобраться, что и как! На самом деле никто не знает, что здесь происходило. Мы, в Бейкер-Бридже, живем в пяти милях отсюда – и то не догадываемся.