Кругом одни принцессы

– А что самое страшное?

– Это тебе еще рано знать.

– А переименовать меч нельзя?

– Нельзя. Говорят, последствия будут необратимы.

– Тогда уж лучше меч без имени.

– А это неизвестно, что лучше – меч без имени или имя без меча.

– А что стало с тем парнем… который с Флоксом?

– Плохо он кончил. Свихнулся от постоянных наветов, перековал меч на маленькие ножики и стал страшным серийным убийцей по кличке Парфюмер… Но это – дела прошлые. А наша цель теперь – Волкодавль, столичный город и весьма торговый. Основан он на том месте, где, по преданию, основатель правящей династии задавил легендарного волка…

– А как он его задавил?

– По пьянке, я думаю, как же еще?

– А волки там по улицам не бродят? – с опаской спросил Хэм.

– Ты еще скажи – медведи.

Вообще-то волки и медведи в Поволчье еще водились, за исключением прославленных копытных медведей. Охотиться на них было исключительно царской привилегией, но в Поволчье действует негласный закон: «А мы чем хуже»? У царей же находились иные заботы, чем борьба за медвежье право.

Спокон веку на престоле Волкодавля сидела династия Иванов-Родства-не-Помнящих. Нынешний царь Иван Недееспособный по возрасту совершенно отошел от дел, и страной в качестве регента правил его сын Иван-царевич. На данный момент нас с Хэмом это не касалось, ибо наносить визит по сюжету нам было не положено. Я опасалась, что Хэм потребует, чтоб я, сообразно его высокому титулу, везла его не более не менее, чем ко дворцу, однако опасения мои оказались напрасны.

– Вот это да! – завопил наследник Великого Хама, когда мы миновали пригороды Волкодавля – Зимние Квартиры и Теплые Сортиры. – Вот это я понимаю – город!

Конечно, если бы он помыкался по свету, как я, столица Поволчья не произвела бы на него столь сильного впечатления. Но для парня, не видевшего ничего, кроме хамбургов, и Волкодавль сошел бы за чудо света. Отчасти этот город таким и был. Для построек в Волкодавле использовали основное природное богатство Поволчья – дерево. Уж сколько ни рубили здешние леса, а оно все не переводилось. Поэтому из дерева здесь были не только дома, но и городские стены, и мостовые. Приходилось мне слышать о каких-то «деревянных костюмах», но это, по-моему, из области фантазии. Здесь даже деньги были деревянные. Правда, имели они только местное хождение, но жителей Волкодавля это не смущало. «Главное, пусть строгают побольше», говорили они между собой.

Были в Волкодавле и каменные постройки, например, храм, который мы миновали по пути. В Волкодавле поклонялись великой богине Ядреной Матери. Точнее, так именовалось ее самое могущественное воплощение. Всех же воплощений было великое множество, включая мужские. Из особо чтимых мне известны были Ядрена Феня, покровительница плотской любви, и Ядрена Вошь, символизирующая абсолютное зло.

Не углубляясь в дебри схоластики, скажу, что жители Волкодавля были весьма благочестивы, о своей богине в разных ее проявлениях не забывали и ежедневно приносили ей щедрые жертвы. Так что храм Ядреной Матери закупил в разных краях Ойойкумены кирпичей, мрамору, шиферу, плитки и прочих разных материалов, каковые можно было лицезреть, даже не входя в святилище.

Но в храм мы тоже не пошли, а направились в наиболее оживленную часть города, где обычно собирались приезжие, – Гнилой Базар. Назывался он так, потому что находился в непосредственной близости от речной пристани. Река же Волк в пору весеннего половодья заливала и деревянный настил улиц и площадей, и ближние строения, после чего они подгнивали.

Никого это не смущало. Река была одним из источников богатства города. Помимо того, что рыба здесь водилась в изобилии, по Волку еще и сплавлялись грузы. Правда, настоящих кораблей здесь не строили. Хватало лодок и плотов. А для тех, кто направлялся в Поволчье, существовали паромы. И нам тоже предстояло пересечь реку на пароме. Но это завтра… Нужно устроиться на ночлег и поужинать, прежде чем Колокол, за Базар отвечающий, возвестит о том, что торговля закончена.

К моему удивлению Колокол ударил в неурочное время. Такое бывало во время войны, пожара, того же наводнения. А сейчас ничего такого приметно не было, и народ как-то не очень волновался. Конечно, какие-то зеваки сбежались – отчего же не сбежаться, не поглядеть, не послушать.

На майдан вышли бирючи и заголосили.

– Люди добрые волкодавлевские и недобрые люди заезжие! Сильномогучие богатыри и поганые псы-рыцари! Хитроумные наши разведчики и коварные шпионы заморские! Снаряжайтеся, собирайтеся, коней борзых седлайте, мечи вострите, плащи и кинжалы пакуйте! Есть для вас заданьице срочное! Похитил богомерзкий Тугарин Змиевич светлую царевну Милену Неможную…

– Опять! – вырвалось у меня.

Ближайший бирюч опустил глаза, но честно продолжал тарабанить свое:

– …уволок ее в леса темные, в болота стоячие, за реки незнаемые. А кто вернет красавицу-царевну ее мужу законному, тому Иван-царевич из казны блестящих червонцев отсыплет, а деревянных настрогает немеренно!

– Его же вроде убили… Змиевича этого, – сказала я.

– Не, – хмуро сказал бирюч. – Это батьку его, Змея Горыныча. А ты, ежели очередь занимать не будешь, проезжай и место чужое не занимай! – и побрел дальше выкликать тот же текст.

Хэм вертел головой, ловя каждое слово, но пока, верный инструкциям, вопросов не задавал, избавив меня от не вполне пристойных объяснений.

Похождения супруги регента Милены, дочери Бухано-трескавского господаря давно стали в Поволчье притчей во языцех. Царевна наставляла супругу рога со всеми подозрительными личностями в окрестностях – и с Кащеем, и со Змеем, и с Лихом Одноглазым, и даже, кажется, с Бабой-Ягой. Нагулявшись же, она каждый раз возвращалась домой, заявляя, будто злое чудище ее похитило, а мимоезжий добрый молодец освободил. В добрых молодцах, как правило, недостатка не было. Иван же царевич каждый раз безропотно принимал ее обратно, да еще спасителя награждал, за что и получил от подданных прозвище Иван-дурак. Лично я думаю, что регент не был столь легковерен. Просто супруга наследника престола в Волкодавле одновременно являлась также верховной жрицей Ядреной Матери, а ссориться со жреческим сословием царевичу было ни к чему.

Убедившись, что очередное похищение царевны Милены никак не сказывается на повседневной жизни Волкодавля, я направилась в гостиницу «Белка и свисток», где у меня был открытый кредит. Выбрала я это заведение не из-за особых удобств. Просто так заведено – именно здесь, а не в «Копытном медведе» и не в «Рассвете полночи» собираются чужестранцы. Не исключено, что услышим какие-нибудь новости относительно нашего дальнейшего маршрута и его конечной цели.

Заняв смежные номера, мы спустились в зал. Лучше было бы оставить Хэма в номере, но удержать его не представлялось возможным. Он требовал компенсации за все предшествующие дни, когда вел себя паинькой. Он желал смотреть, слушать, а больше всего – жрать! В дороге мы отнюдь не голодали, но теперь Хэма потянуло на местную экзотику.

Приволчанская кухня, на мой взгляд, тяжеловата и, безусловно, придется не по вкусу тем, кто любит жареное. Из напитков подают пиво, медовуху, а вино в те времена можно было найти только бухано-трескавское, поскольку монополию на торговлю вином в Волкодавле держал тесть регента. Но того, кто привык на завтрак, обед и ужин получать только конину и кумыс, волкодавльская кухня должна была поражать разнообразием. Хэм тут же заказал «всего и побольше», и едва яства начали ставить на стол, принялся кидаться от одного к другому.

Удостоверившись, что его внимание полностью принадлежит гречневой каше, жирной кулебяке и грушевому квасу, я оглянулась. Зал «Белки и свистка», как обычно, был полон народу. За соседними столами я увидела несколько знакомых рож. Здесь были: странствующий рыцарь Лонгдринк и старый пират Топлесс, степные батыры Бурта-Чино и Бура-Тино, варяги Торстейн, Эйнстейн и Финкельстейн, кельтские воины Блин и Скандал и прочие странники, нередко посещающие Гнилой Базар. У окна дремал жрец Ядреной Матери отец Гениталий. Ему не стоило беспокоиться за свою паству. Жители Волкодавля имели обыкновение поминать богиню всуе, и в зале то и дело слышалось имя богини во всех ее ипостасях. Ибо коренных приволчан в зале тоже было немало. Одни пришли сюда выпить и закусить. Другие вели дела с заезжими гостями, и не всегда эти дела были таковы, чтоб местные резчики могли вырезать их на Досках Почета, украшавших мостовую Гнилого Базара. Мало кто из местных не пытался обдурить глупых чужестранцев, и не мне было осуждать их – в какой стране поступают иначе? Вот и сейчас сквозь общий гвалт слышно было, как ушлый житель сватает иностранцу карту потерянного города Кипежа со всеми его сокровищами.