Лошадь без головы

– Фабрика Биллетт, двести двадцать четыре, дорога Понсо, – с удивлением прочел Габи. – Вам это что-нибудь говорит?

Марион довольно хорошо знала этот ряд фабричных зданий, большей частью покинутых, расположенных над железнодорожными путями, в самой глубине Пеке.

– Номер двести двадцать четыре находится по ту сторону малого туннеля, – сказала она. – Это дома из серого бетона, которые примыкают к пакгаузам Сезара Аравана. Фабрика Биллетт закрыта со времен войны. Я там никогда никого не видела.

– Что же там производилось? – с любопытством спросил Габи.

Марион подняла брови, как бы говоря, что ей это неизвестно.

– Узнаем завтра, – просто сказала она.

Глава 5

ЗАБРОШЕННАЯ ФАБРИКА

Делу об украденной лошади инспектор Синэ мог отдавать лишь свои свободные минуты, и делал он это больше из любви к искусству, чем по долгу службы, потому что комиссар Бланшон видел во всем этом лишь чью-то сомнительную шутку и боялся, как бы полиция не попала в смешное положение.

Люди, организовавшие похищение безголовой лошадки, точно пропали в закоулках этого промышленного поселка, где было немало укромных местечек. Синэ и Лями осторожно навели справки среди базарных торговцев. Красавчик и Пепе были неизвестны; по крайней мере, никто не знал их под этими кличками.

Кроме того, было трудно установить слежку за Рубло: он имел автомобиль и вне базарных дней показывался в Лювиньи очень редко и нерегулярно. Оставались ребята. За ними легко можно было наблюдать во всякое время дня, так как они слежки не боялись. Но и тут Синэ был сбит с толку. Совершенно неожиданно вся компания покинула свое обычное место. Каждый вечер между четырьмя и семью улица Маленьких Бедняков бывала унылой и молчаливой. Инспектор продолжал свои наблюдения, несмотря на насмешки коллег: он был уверен, что ребята, сами того не подозревая, были вовлечены в подготовку какого-то преступления и поэтому-то вокруг них и вертелись темные личности.

– Что-то произошло в Лювиньи на прошлой неделе, в ночь со среды на четверг, – сказал он как-то вечером своему коллеге Лями. – Случилось что-то важное, чего никто здесь и не подозревает.

На всякий случай они оба тщательно ознакомились с кипой донесений, в которых была вкратце отображена работа полиции за всю неделю. Это ничего не дало. Главный выигрыш, как правильно сказал Синэ, не достался Лювиньи. За два дня до этого в Париже у киноактрисы Фрэнсис Беннет, когда она выходила из отеля „Ритц“, украли изумруды, а на другой день бронированный грузовик банка Леви-Блок был ограблен на тихой и спокойной улице на шестнадцать миллионов.

– И как раз в ту же ночь в поезде, шедшем из Винтимильи в Париж, было похищено сто миллионов, – заметил Лями, толстое красное лицо которого утратило насмешливое выражение.

Синэ недоверчиво покачал головой.

– История с лошадкой не имеет отношения к таким крупным делам, – сказал он, пожав плечами. – На мой взгляд, она скорее связана с какой-нибудь грязной проделкой, какие часто происходят в складских районах. Вероятно, где-нибудь на пустыре имеется покинутый барак, где воры прячут краденое: двадцать ящиков заплесневелой лапши, бочку прокисшего вина, тюк рванины, вообще какую-нибудь ерунду, которую им трудно сбыть. Ничего больше!

Бригадир Пеко толкнул дверь.

– Эта дама хочет вам сообщить что-то интересное, – сказал он, пропуская в комнату маленькую, симпатичную на вид старушку в черном.

По тому, как она скрещивала и ломала свои сухие руки, раздраженный Синэ решил, что опять в этом районе не своей смертью погибла чья-нибудь канарейка. Он ошибался.

– Я живу на улице Сесиль, – сказала старушка, не теряя времени на ненужные предисловия, – в тупике Сюро. Квартал тихий, и я бы не хотела, чтобы он сгорел, как коробка спичек.

– Почему? – спросил Синэ удивленно.

– Вот уже два дня, – ответила старушка, – кто-то жжет огонь в одном из сараев лесопилки. Я не хотела говорить соседям, это их не касается. Я пришла предупредить вас, вот и всё.

– Мы сейчас же поедем, посмотрим, в чем дело, – пообещал ей Синэ. – Идите домой и не волнуйтесь.

Едва старушка ушла, он натянул шинель и вышел в снежную ночь.

Покинутая лесопилка имела только один выход на улицу Сесиль: высокую железную решетку. Синэ легко сбил висевший на ней большой замок, зажег свой электрический фонарь и осторожно пошел по темному лабиринту цехов, натыкаясь на сгнившие бревна, которыми были усеяны все дворы и проходы.

Ему показалось, что он дошел до забора, стоявшего в глубине тупика. И тут инспектор сразу увидел отсвет скрытого огня на штабелях досок, которыми был завален задний двор. Свет шел из сарая и был достаточно ярок, чтобы осветить сорную траву, щетинившуюся на земле. Синэ не решился прямо подойти к двери. Он медленно передвигался от одного штабеля досок к другому и наконец очутился перед входом. Отсюда была видна вся внутренность сарая, и то, что он там увидел, показалось ему настолько невероятным, что инспектор остолбенел.

Десять неизвестных, закрывших лица карнавальными масками и наряженных в балетные пачки из голубой и зеленой бумаги, кружились вокруг костра. Прыгающие языки пламени придавали фантастический вид лицам из розового картона, подчеркивая их трагическое или шутовское выражение. Посередине круга была воткнута в землю кочерга, увенчанная лошадиной головой.

Люди в масках передавали друг другу большого золотистого, хорошо поджаренного цыпленка. Из своего укромного уголка Синэ слышал лишь приглушенные звуки, но компания казалась шумной. В конце концов одна из масок взяла цыпленка за лапку и сильным ударом ноги отослала его в другой конец сарая. Цыпленок с глухим шумом ударился о перегородку и упал на опилки. Маски немедленно разделились на два враждебных лагеря и затеяли беспорядочную игру в футбол. Мячом служил цыпленок. Большая маска, видимо атаман всей группы, внезапно прорвала вражескую линию и так стукнула цыпленка, что тот вылетел вон и упал в десяти метрах от Синэ.

Цыпленок оказался картонным и потерял в игре обе свои лапки. Инспектор Синэ не знал, на каком свете он находится. Он не шевелился, и это было его счастье, так как две большие собаки дежурили в переулке.

Футболисты забыли про своего цыпленка и вернулись в сарай, дико крича. Один из них воткнул длинный нож в золу и вытащил оттуда огромную почерневшую картофелину. Это вызвало аплодисменты. Все сняли маски, чтобы приступить к еде, и тут Синэ с изумлением узнал десять ребят из компании Габи. Он решил, что этого открытия достаточно, и тихонько спрятался за досками, решив пока ничего не предпринимать. Несвоевременное вмешательство могло все испортить. Важно было то, что он теперь знает, где пропадают ребята.

Габи был вне себя: он разрешил взять с фабрики Биллетт маски, бороды и пачки, но никак не цыпленка.

– Вы что же, собираетесь всю фабрику растащить?! – ворчал он, прожевывая свой кусок картофеля. – Вы хотите устроить масленицу за неделю до Рождества? Что скажут люди?

– А что тут особенного! – протестовал возбужденный Зидор. – Все равно весь товар отсырел. Ни один торговец его и в руки не возьмет.

– Согласен, – ответил Габи. – Но нечего привлекать к себе внимание. Нечего расхаживать по улицам с поддельными бородами и в картонных цилиндрах! Отныне запрещаю выносить оттуда что бы то ни было без моего разрешения.

– Но мы еще не всё осмотрели! – возразил Жуан, блестя глазами. – Может быть, на складе есть еще что-нибудь интересное.

– А это мы завтра увидим, – ответил Габи. – Только непременно захватите свечи. Пусть каждый принесет по нескольку огарков, чтобы можно было все хорошо осмотреть.

Фернан размышлял, не спуская глаз с покрасневших углей, над которыми поднимались золотые язычки пламени. Ему не все было ясно в этой истории с ключом, а большинство товарищей считали находку удачей и не желали разобраться поглубже. Правда, этот ключ только что привел всю компанию в одно из покинутых зданий в самом конце Сортировочной, но при тусклом свете спичек, которые жег Габи, ребята не увидели ничего особенно ценного, если не считать бумажных чудес, которыми была забита кладовая. Начиная с того дня, когда Татав перелетел через тележку дядюшки Зигона, лошадка, даже отсутствуя, вела их от одной неожиданности к другой. А тайна все еще не была разгадана.