Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 2



Из комнаты милиции они вышли вместе.

– Вы меня извините, неловко так получилось… – начала извиняться девушка.

– Да уж… – согласился Саша, оглядывая ее тщедушную фигурку. Черные туфли, плотные колготки, коричневая, тщательно отпаренная юбка немного ниже колен, темно-серая болониевая куртка из-под которой видна ослепительно белая блузка. Под внимательным взглядом она смущенно огладила юбку, расправляя воображаемые складки. Лет шестнадцать, наверное. – Зовут-то тебя как, Жертва?

– Тамара…

– Царское имя, – улыбнулся Борисов. – А теперь признавайся как на духу, царица; строго между нами. Ты чего испугалась?

– Я? – она потупила взор, теребя пальцами ткань по швам, словно провинившаяся школьница. – Я совсем не имела в виду, что вы страшный. Но только вы похожи… То есть вы очень симпатичный, но мне показалось… Со мной было однажды. И мне вдруг показалось, что это вы, и все вернулось, и меня сейчас убьют. То есть я испугалась сперва… Нет, я наоборот, понять не успела и испугалась… Поняла, что кричу и еще больше испугалась. – Она всхлипнула. – Мне показалось, что вернулось все… снова…

Глаза ее увлажнились, и Борисов, поддавшись порыву жалости, обнял ее, прижал к себе.

– Не надо. Все хорошо, все спокойно. Ты ведь меня больше не боишься? – Она кивнула, уткнувшись носом в его плечо. – Тогда все хорошо. Я провожу тебя домой, и ничего страшного с тобой не произойдет. Ты где живешь?

– Я? – она задумалась, видимо решая, стоит ли выдавать свой адрес. – Я на улице Большая Конюшенная живу.

– Это Желябова, что ли? Ну, тут недалеко, – он обнял ее за плечо и повел к эскалатору.

– Но, может быть, вам неудобно?

– Не надо называть меня на вы, у меня от этого развивается мания величия. Я еще не такой старый и гордый. Всего год как из армии.

Она ощутимо дрогнула в его руках.

– Вы воевали?

Борисов с удовольствием ощутил испуг в ее голосе. Хотя непонятно, чего пугаться за людей, если все уже позади? К тому же, увы…

– Увы, армия наша слишком велика, что бы все могли пройти через горячие точки… Так что не воевал я. Даже близко не был. Год в учебке под Новгородом, полгода под Волгоградом. Потом в госпитале тут валялся – руку довольно здорово разодрал. Врачи боялись, что нерв поврежден. Ну, а как вылечили – сразу домой.

– А я испугалась… – она с облегчением вздохнула и, как показалось Саше, прижалась плотнее.

– Не стоит за меня бояться, я живучий. К тому же, при моей работе армия – отдых.

– Как это?

– Маляр я. Корабельщик…

Наверху Борисов купил им по «сахарной трубочке». Потом уговорил завернуть на переулок Гривцова, сводил в кафе. Девушка больше отмалчивалась, предпочитая слушать, но ее случайные оговорки, когда она уважительно называла его на «вы», ее смущение перед оказанным вниманием, ее послушность, даже покорность, вызывали у него чувство нежности к новой знакомой, словно к маленькому пушистому беззащитному котенку, оказавшемуся вдруг посреди ревущего центрального проспекта. Скрывать свои мысли Тамара совершенно не умела, и когда она, пряча глаза, стала прощаться, стоя посреди аллеи на Большой Конюшенной, Саша сразу учуял неладное.

– А дом твой где? – Тамара неопределенно махнула вдоль улицы. – Какой?

– Около нотного магазина…

– Так давай я тебя провожу?

– Да я тут уже сама…

– Столько прошли, уж провожу до дверей.

– Нет… – она потупила глаза.

– Что «нет»?

– Нет дверей… Я обманула…



– Стоп. Носом хлюпать не надо. Объясни толком.

– Мы… Мы беженцы… То есть я… То есть мы… То есть бабушка с братом в Вологодской области, а я поступать приехала… – она опять захлюпала носом.

– Провалила? – Тамара кивнула. – Так где же ты теперь?

– Не знаю… Я школу четыре года назад окончила… Забыла уже много… а учебники дома сгорели.

– Так тебе уже двадцать один получается? А выглядишь от силы на семнадцать…

– Двадцать, – поправила девушка.

– Так где же ты теперь? Раз провалилась, значит из общежития тебя должны были выселить.

– Я тут… Я посуду мою в кафе. Потом задерживаюсь и ночую… Они не замечали.

– А по выходным?

– Я только неделю отработала…

– Ага. Все ясно. С общежития поперли, на работе сегодня-завтра ловить нечего… – Борисов помедлил. Умом он понимал, что связываться с почти совершенно незнакомой девчонкой глупо, и он должен просто развернуться и уйти. Но бросить так просто этого «котенка» рука не поднялась… – Ладно, поехали.

– Я никуда не поеду, – с неожиданной твердостью заявила девушка. Пожалуй, это было ее первое самостоятельное решение за вечер.

– Как это? – опешил Борисов.

– Не поеду, – пусть не так твердо, но решительно повторила Тамара.

– О, господи, Тома, – наконец дошло до Саши, – не бойся, у меня мамочка дома, ничего с тобой не случится.

Открывать дверь ключом Борисов не стал, а нажал на кнопку звонка.

– Кто там?

– Это я, мам.

– Где тебя носило весь вечер? – звонко защелкали замки, отворилась дверь.

– Так мам, как метро у «Лесной» прорвало, не добраться уже. Через «Пионерскую» ехать надо, народу толпа, транспорт совсем не ходит… – он замялся под ехидным взглядом, вздохнул, и пропустил девушку вперед. – Знакомься, мама, это Тамара.

– Ага… – мамочка оценивающе оглядела девушку, – Метро, транспорт… Будто не ясно, где застрял. Ну, вы проходите, раздевайтесь. Меня зовут Надежда Федоровна.

– Очень приятно, – девушка, скромно потупя взор, скользнула в прихожую. Мамочка, поверх ее головы, бросила на сына короткий ехидный взгляд.

– Есть-то хотите, гуляки?

– Не то слово! – Саша метнул ботинки под вешалку, отдал пакет молока матери, – я сейчас, только переоденусь.

Переодевание заняло заметно больше времени, нежели обычно – свой домашний тренировочный костюм Борисов счел неприличным, а к приличным брюкам не нашлось ни единой глаженой рубашки. В конце концов он выкопал в дебрях шкафа достаточно опрятную футболку и натянул ее. Как раз в этот момент в комнату и вошла Надежда Федоровна.

– Здравствуй, конспиратор. И где ты выкопал такую красотку?

– Мам, ты мне все равно не поверишь.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.