Страница 8 из 51
– Этого сказать нельзя, – ответил инспектор с видом человека, решившего закрыть эту тему. – Нам совершенно не известно, что делал мистер Стэнуорт вчера ночью. Он мог выйти и опустить одно-два письма, прежде чем застрелиться, и если его никто не видел, мы не можем знать наверняка, сделал он так или нет. Как я понимаю, сэр, – обратился инспектор к майору Джефферсона, – мистер Стэнуорт был человеком довольно резким и решительным.
Джефферсон задумался.
– Решительным – безусловно! – наконец сказал он. – Но не думаю, что его можно назвать резким. Почему вы так решили?
– Слова этого документа. Они немного… гм!.. необычны, не правда ли?
– Все вполне типично, – коротко ответил Джефферсон.
– В самом деле? Именно это я и хотел узнать. Скажите, есть ли у вас хоть какое-то представление о том, на какие причины он намекает?
– Никаких. Я в абсолютном неведении.
– О! Может быть, леди Стэнуорт удастся пролить некоторый свет на этот вопрос, – инспектор прошел к двери и стал разглядывать замок.
Роджер отвел Алека в сторону.
– Знаешь, старина, это дело страшно интересное, пробормотал он. – Я никогда раньше не видал, как работают полицейские. В книгах все написано неправильно. Этот человек, во всяком случае, не дурак. Очень далеко от этого. Как он поймал меты на печатании. Дважды! Абсолютно ясно! Конечно, когда тебе об этом скажут. Попять не могу, почему мне раньше не пришло в голову! Во всем вина idee fixe.[4] За ней ничего не видишь… О! Сейчас он осматривает окна.
Инспектор пересек комнату и пробовал задвижки на французских окнах.
– Вы сказали, сэр, что все окна, когда вы вошли, были заперты, так же как и дверь, – обратился инспектор к Джефферсона.
– Да. Однако мистер Шерингэм лучше сможет ответить на это, чем я. Он открывал окна.
Инспектор бросил быстрый взгляд на Роджера.
– Все они были надежно закреплены? – спросил он.
– Абсолютно, – убежденно ответил Роджер. – Я помню, как в то время отметил этот факт.
– Почему вы их открывали, сэр?
– Чтобы впустить немного воздуха. Здесь пахло смертью. Вы понимаете, что я имею в виду.
Инспектор кивнул; по-видимому, объяснение его удовлетворило. В тот же момент прозвенел звонок парадной двери.
– Полагаю, это доктор, – заметил Джефферсон, двинувшись в направлении двери. – Пойду взгляну.
«Этот человек заметно нервничает. Весь как на иголках», – подумал Роджер, глядя на майора.
– Осмелюсь сказать, – решил он воспользоваться случаем, – вероятно, вы найдете в сейфе личные бумаги и документы, которые смогут пролить свет на все это дело.
Роджеру ужасно хотелось знать, что было внутри этого сейфа. И чего там не было…
– Сейф, сэр? – резко произнес инспектор. – Какой сейф?
Роджер показал.
– Как я понимаю, мистер Стэнуорт всегда возил его с собой, – между прочим заметил Роджер. – Похоже, это указывает на тот факт, что там внутри есть кое-что, я бы сказал, полезное для расследования.
Инспектор огляделся вокруг.
– С этими самоубийцами никогда не знаешь, – сказал он конфиденциальным тоном. – Иногда причина абсолютно ясна, но очень часто кажется, что вообще нет никакой причины. Или они хранят эту причину про себя, или вдруг рехнутся… Чаще всего оказывается «временное помешательство»… меланхолия и все такое. Тут нам может помочь доктор.
– Если я не очень ошибаюсь, он как раз идет, – сказал Роджер, когда до него донесся звук приближающихся голосов.
В следующий момент Джефферсон ввел в комнату высокого худого человека с небольшим чемоданчиком в руке.
– Это доктор Мэтьюсон, – представил его майор.
Инспектор и доктор кивнули друг другу, затем инспектор взмахнул рукой в сторону кресла.
– Вот тело, доктор, – сказал он. – Ничего в этом деле особенно примечательного. Но вы, разумеется, знаете, что коронер хочет детального отчета.
Доктор Мэтьюсон снова кивнул и, поставив свой чемоданчик, склонился над неподвижной фигурой в кресле и занялся осмотром.
Это не заняло у него много времени.
– Мертв около восьми часов, – быстро доложил он инспектору, выпрямившись. – Давайте подсчитаем. Сейчас несколько минут одиннадцатого, не так ли? Я бы сказал что он умер около двух часов утра. Револьвер, должно быть, находился в нескольких дюймах от лба, когда он выстрелил. Пуля могла… – доктор тщательно пощупал затылок умершего и, вынув из своего кармана ланцет, сделал надрез на голове. – Вот она! – сказал доктор, извлекая небольшой кусочек сверкающего металла. – Находилась как раз под кожей черепа.
Инспектор сделал несколько коротких заметок в своей записной книжке.
– Совершенно очевидно, что рана нанесена им самим, – заметил он.
Доктор поднял повисшую руку и внимательно разглядывал пальцы, державшие револьвер.
– Да, совершенно очевидно. Захват правильный и, должно быть, сделан еще при жизни.
Доктор с трудом освободил револьвер из сжатых мертвых пальцев и протянул его инспектору. Последний открыл камеру барабана и провернул его.
– Заряжен не полностью, но был произведен только один выстрел, – заявил он и сделал еще одну пометку в записной книжке.
– Края раны почернели и на окружающей коже остались следы пороха, – продолжал сообщать доктор.
Инспектор извлек пустой патрон и вложил в него пулю, сравнивая с остальными патронами.
– Зачем вы это делаете? – с интересом спросил Роджер. – Вы же знаете, что пуля должна была вылететь из этого револьвера?
– Не мое дело что-нибудь знать, сэр, – несколько раздраженно ответил инспектор. – Моя работа состоит в том, чтобы собирать улики.
– О, я не имел в виду, что вы действовали не вполне правильно, – поспешил заверить его Роджер. – Но я никогда раньше не видел ничего подобного, и меня просто удивило, зачем вы приложили так много усилий, чтобы собрать улики, когда причина смерти настолько очевидна.
– Видите ли, сэр, определять причину смерти – не мое дело, – охотно объяснил инспектор, польщенный проявленным интересом. – Это дело коронера. Все, что я должен сделать – собрать какие только возможно улики, какими бы незначительными они ни казались. Тогда я докладываю их коронеру, а он, соответственно, направляет присяжным. Это и есть правильная судебная процедура.
Роджер снова приблизился к Алеку.
– Я ведь говорил, что он не дурак, – пробормотал он на ухо другу, который молча с интересом следил за разговором о судебной процедуре. – Он уже третий раз утер мне нос.
– Между прочим, сэр, – сказал инспектор доктору Мэтьюсону, – как я понимаю, леди Стэнуорт послала за вами, потому что вас уже вызывали раньше.
– Совершенно верно, инспектор, – ответил доктор. – Мистер Стэнуорт сам пригласил меня, когда у нею была сенная лихорадка.
– О! – с интересом откликнулся инспектор. – И я полагаю, что вы более или менее обследовали его.
Доктор слегка улыбнулся. Он вспомнил довольно напряженные полчаса, проведенные в этой комнате со своим пациентом.
– В сущности, я обследовал его в самом деле очень внимательно. Разумеется, по его собственной просьбе. Он сказал, что за пятнадцать лет впервые видит доктора, и хотел бы должным образом воспользоваться этим, раз уж представился такой случай.
– И как вы его нашли? – с интересом спросил инспектор. – С ним было что-нибудь неладно? Сердце… или что-нибудь в этом роде?
– Ты видишь к чему он клонит? – прошептал Роджер Алеку. – Хочет узнать, не страдал ли тот какой-нибудь неизлечимой болезнью, которая могла бы привести к самоубийству.
– С ним все было абсолютно в порядке, – решительно заверил доктор. – Как говорится, находился в полном здравии. Собственно говоря, для человека его возраста он был в замечательном состоянии.
– О! – инспектор явно был несколько разочарован. – Ну что же, тогда займемся сейфом.
– Сейфом? – встревоженно повторил майор.
– Да, сэр. Я полагаю, если вы, конечно, не возражаете, что мне следует познакомиться с его содержимым. Оно может пролить некоторый свет на происшедшее.
4
Навязчивая идея (фр.)