Год полнолуний

– Янва-а-арь! – заорал Нислав, выбирая левое чудовище и опуская копье.

Чурыг повернул голову на звук, сжал и разжал пальчики передних, коротеньких лап, открыл пасть и злобно зашипел. Человек продолжал мчаться вперед, направляя острие пики ему под лопатку. Чурыг, сжавшись, снова зашипел, и внезапно прыгнул на высоту никак не меньше трех человеческих ростов. Нислав только и успел, что вскинуть голову, и увидеть, как прямо в воздухе зеленое тело зверя пробивает копье скачущего позади Аворара. Чудовище, падая на песок, мелко затряслось и шлепнулось уже безжизненным куском мяса.

В это самое время второго зверя попытался заколоть Аристон. Его чурыг тоже прыгнул, но молодой дозорный успел отреагировать, вскидывая пику – острие вошло зеленому врагу в ляжку, копья с силой рвануло назад и в сторону, руку пронзила острая боль.

Позади громко выругался Михей – от удара зверя откинуло в сторону и он промахнулся. Всадники по инерции промчались дальше, а когда развернулись, чурыг уже стоял на ногах, слегка отклонившись на раненую ногу и в ярости стуча хвостом по песку.

– Я сам! – громко крикнул более опытный воин, снова разгоняясь в сторону чудовища. Чурыг прыгнул навстречу, но, вместо того, чтобы перемахнуть всадника, врезался прямо в него – комок тел закувыркался, вскидывая фонтаны песка. Зверь и человек вскочили одновременно, промелькнул тяжелый хвост. Удар пришелся скакуну по ногам, опрокинув бедолагу на песок, а воин подпрыгнул, пропуская хвост под ногами и, резко развернувшись боком, выбросил руку с зажатым в ней тяжелым мечом вперед. Сталь легко пробила зеленую кожу, уйдя в тело на всю длину клинка, Михей тут же выдернул оружие обратно и еле успел парировать стремительный укус, поставив меч поперек пасти. Зубы заскрежетали по стали, и умирающий враг безвольно повалился набок.

– Эх ты, тетеха! – покачал головой дозорный. – Кто же чурыга в прыжке сбоку колет? Так и копье сломать можно, и без руки остаться! Цела кость-то?

Аристон ощупал болтающуюся вдоль тела непослушную руку и кивнул.

– И то хорошо, – воин повернулся к коню, присел рядом… – Великая Геката! Три ноги сломано! Что же ты так, мой милый? Не бойся, не бойся. Сейчас вылечим…

Он торопливо расстегнул чересседельную сумку, достал несколько стеклянных флаконов, чистую тряпицу. Сделал глоток из одной бутылочки, сполоснул горло, сплюнул жидкость на песок. Потом глотнул из другой емкости, отлил чуть-чуть жидкости на тряпицу, еле слышно что-то прошептал, тщательно протер скакуну переднюю ногу, накрыл поврежденное место руками, закрыл глаза, начал торопливо бессвязно бормотать.

– Ну что же ты, Аристон? – повторил нравоучение Велемир, спустившийся с гребня дюны. – Как можно чурыга в прыжке поперек движения колоть? Его нужно или встречным бить, или из падения на пику встречать! А тут видишь, что получается…

Старик склонился над раненым конем, погладил ему морду, потрепал шею. Скакун благодарно всхрапнул.

– Ну вот, – сделал вывод командир дозора. – На два часа теперь обезножили.

– Сейчас, Дуглас, – перевел дух Михей, – сейчас мы тебя исцелим.

Он открыл еще одну бутылочку и окропил водой из нее наложенную на перелом тряпицу. Лошадь опять всхрапнула, дернула головой, словно хотела встать, потом опять откинулась на песок.

– Сумку, сумку под шею подложи, – посоветовал Аворар. – Видишь, горячо ему.

– Лошади опять ушами водят, – виновато сообщил Нислав.

– Ах, не вовремя, – вскинул голову Михей. – Поднимись на гребень, взгляни.

– А издалека уже не чувствуете совсем, – недовольно буркнул Велемир, однако запрещать ничего не стал.

Нислав заставил своего скакуна подняться на самый верх очередного бархана, и вдруг увидел впереди такое, от чего в душе у него сразу екнуло и остро захолодело в животе: по пустыне, насколько хватало глаз, переливалась рыжее, шевелящаяся масса, собранная из небольших – размером чуть больше свиньи, восьмилапых существ, похожих на собачьи головы, поставленные на ажурные суставчатые ножки. Головы настолько большие, что поджарые тощие брюшки за ними просто терялись.

– А-а-а… – попытался прокричать молодой дозорный, но в горле неожиданно пересохло. Он развернул лошадь, помчался вниз.

– Да что с тобой, колдун? – удивился Аворар, и только после этого воина прорвало:

– Арханопаки! Стая! Тысячи!

– Похоже, что нам… – Велемир вскинул руку с раскрытой ладонью, поморщился. – Не везет сегодня… Аворар, нам их не остановить. Скачи к хозяйке границы, пусть разворачивает Щит.

– А вы?

– Скачи, кому сказано! Если Щитом ударить не успеют, эти твари до столицы прорвутся. Иной силы против них не хватит.

– А вы?

– Отобьемся, не впервой.

– Нислава послать можно… – от тревожного предчувствия скакун под воином начал нетерпеливо приплясывать.

– Да кто ему поверит? Малец еще. Ну же, скачи!

– Хай!!! – Аворар пригнулся к шее коня, и тот, сделав с места несколько больших скачков, быстрым галопом умчался по прогалине и скрылся за барханом.

– А мы? – хриплым голосом прошептал Нислав.

– Ты зачем сюда пришел, колдун? Границу от чудовищ защищать! Вот это мы делать и станем… Михей, вставай. Не успеем мы бедолагу твоего спасти, о себе думать надо.

– Час мне всего нужен, Велемир!

Старик, не ответив, по своим следам поднялся на гребень бархана, окинул спокойным взглядом сотни рыжих оскаленных пастей, до которых оставалась от силы тысяча шагов. Прищурился, поднял ладони к лицу, пригладил бороду, что-то торопливо шепча. Потом закрыл руками глаза.

Внезапно справа от арахнопаков задрожал воздух и прямо из него на пески высыпалась огромная стая самых настоящих, четырехногих собак и с громким лаем ринулась на своих извечных врагов. Чудища начали разворачиваться по большой дуге, чтобы вступить в схватку. Первые из порождений Долины Потаенных Мыслей уже кидались на собак, щелкая зубами, пытаясь их разорвать – но проскакивали сквозь озлобленно рычащих псов. Даже самому глупому из людей в этот миг стало бы понятно, что это всего лишь морок, наваждение – но восьмилапые продолжали атаковать бесплотного врага.

– Внизу, берегись! – закричал Велемир, увидев, что край рыжего потока все-таки задевает прогалину меж песчаных гор: стая оказалась слишком велика, чтобы развернуться на одном месте.

– Что? – облизнув губы, спросил Нислав.

– Держись в седле крепче, – посоветовал Михай, выпрямляясь и извлекая из ножен меч. – Аристона прикрой, он нынче однорукий.

Второй молодой дозорный держал свой клинок левой рукой, но было видно, что такое положение для него непривычно.

Послышался крадущийся шелест, словно ветер нес по камням пересохшую листву, и через гребень в прогалину хлынул поток восьмилапых тварей. Увидев добычу, они распахнули собачьи пасти с длинными желтыми клыками, ринулись на людей. Михай, экономя силы, при приближении первых арахнопаков расчетливо качнулся вправо, резко вскинул меч, обрубая ближнему чудищу лапы с одной стороны тела, качнулся влево – опустил клинок опять же на лапы другому врагу, даже не пытаясь прорубить прочные черепа. Оставшиеся без опоры порождения пустыни закувыркались, размахивая в воздухе уцелевшими конечностями, а опытный воин уже кромсал новых набегающих противников: качок – клинок вверх, качок – клинок вниз.

Нислав, попытавшись достать с седла пикой первого из восьмилапых промахнулся, но арахнопак, наскочив на древко боком, все равно опрокинулся, а следующий уже сам налетел на острие распахнутой пастью. Копье сразу потяжелело – дозорный кинул его, выхватил меч, тут же лихим ударом с седла развалил одно из чудовищ пополам, ткнул острием другого. Его конь, медленно пятясь, высоко вскидывал ноги, откидывая пытавшихся вцепиться хищников. Скакун Аристона пытался поступить точно так же, но его «однорукий» седок работал слишком неуклюже, а потому нескольким тварям удалось подобраться сбоку и вцепиться скакуну в бок, вырывая огромные куски мяса. Конь захрипел, закружился, встал на дыбы, выкинув воина из седла и завалился на песок, исчезнув под рыжей копошащейся массой.