Череп епископа

– Странно, – забеспокоился рижанин. – Английские торговцы всячески скрывают это открытие. Нужно обязательно посетить их порты и самому зайти к тамошним мастерам.

– Вы напрасно подозреваете их в скрытности, мсье Рогнет, – покачал головой француз. – Далеко не все люди следят за последними открытиями науки. К тому же, достаточно точных часов все еще не существует.

– Они скрывают эту тайну специально, барон, – не поверил многоопытный купец. – Вы не знаете англичан. Это хитрые, жадные, подлые и коварные существа. Они ни за что не поделятся с другими секретами мореплаванья.

Француз непроизвольно передернул плечами и торговец забеспокоился:

– Вы мерзнете, барон? Будьте осторожны, морские ветра коварны и зачастую приносят с собой горячку или лихорадку.

– Просто я никак не могу дождаться обещанного вами солнца, мсье Рогнет, – усмехнулся ученый дворянин, и неожиданно указующе вытянул вперед руку: – Смотрите, что это?

Среди белесых хлопьев показался неясные очертания вписанного в круг огромного алого креста, рассеялись, но спустя пару минут проявились снова. Крест двигался куда-то на восток, почти в том же направлении, что и более быстроходный когг. Вскоре в тумане стали различимы и тонкая мачта с трезубой вилкой на макушке, глубоко сидящий в воде вытянутый корпус с построенным на корме сарайчиком.

– Башенофф, – с ненавистью прошипел купец. – Русский из Кумисинох. Вон как нагрузился, язычник! Опять цены собьет.

– Какие цены? – живо заинтересовался француз.

– На все! – лицо рижанина исказила гримаса ненависти. – Сукно дороже, чем сам-в-два уже много лет не продать, за бочку соли больше марки не дают, на воск цена в полтора раза выросла. Эти дикари ломают нам всю торговлю!

Купец пересек кормовую площадку и оперся на края зубцов, вглядываясь вперед. Расстояние между кораблями потихоньку сокращалось. Стала ясно различима палуба русской ладьи, замершие с луками в руках стрелки, настороженно вглядывающиеся в приближающееся судно. На носовой площадке ганзейского корабля тоже засуетились арбалетчики. Очень, очень часто такие встречи вроде бы мирных кораблей заканчивались кровавой свалкой, после которой свой путь продолжал только один торговец, изрядно пополнивший свои трюмы, а на волнах оставались плавать редкие обломки дерева и обрывки парусов, да кровавые пятна медленно расходились в серой воде. Свидетелей подобных стычек не оставалось никогда, а бескрайнее море редко выдает чужие тайны.

Однако на этот раз ладья и без лишней добычи оказалась сильно перегруженной, на борту когга матросы исчислялись всего лишь десятком человек, а потому оба капитана к схватке ничуть не стремились. Еще час хода на плавно пересекающихся, почти параллельных курсах – и корабли, сохранившие облик мирных торговцев, начали медленно отдаляться друг от друга.

– Негодяи, – плюнул во след ладье рижанин. – Мы уже и витальерам деньги давали, и крестоносцам… Ничто его не берет!

– Так разорите его, мсье Рогнет, – мягко улыбнулся Анри дю Тозон. – Зачем тратить так много крови и сил там, где можно обойтись всего лишь золотом?

– Легко сказать «разорите», барон, – вернулся к собеседнику купец. – Но как? Он собирает воск, меха, лен прямо в деревнях, привозит сахар, олово и вино мимо наших портов, не платя Ганзе ни единого артига. Он нагло плюет на законы и уговоры цивилизованной торговли, думая только о своей дикарской выгоде.

– Но я так подозреваю, мсье Рогел, – еще более слащаво улыбнулся француз, – что ваш недруг, подобно всем дикарям, по-прежнему ценит золото?

– М-м, – с некоторой неуверенностью начал отвечать рижанин, – м-м… Кто же его не ценит, барон?

– Ну, – пожал плечами дю Тозон, – в последнее время, в свете наиболее неожиданных научных открытий, этот металл успел заметно снизиться в своей ценности. Полагаю, дикари из этих далеких от цивилизации земель еще не подозревают о произошедших переменах. Если вы купите у вашего язычника некоторое количество свинца, обратите его в золото, продадите обратно в сотню раз дороже, вновь купите свинец, то, при известном терпении, очень быстро заставите его снять ради подобной сделки последние подвязки.

– К сожалению, барон, – раздув ноздри от предвкушения удачной сделки, облизнул пересохшие губы купец, – я совершенно не умею превращать свинец в золото…

– Зато это умею делать я, – склонил голову француз. – И с удовольствием вас научу.

Гапсоль

После холодного и чуть солоноватого морского воздуха город ударил по обонянию путешественников затхлостью и смрадом. Французский дворянин и рижский купец, в сопровождении волокущих три тяжелых сундука моряков, степенно двигались по склизким узким улицам прибалтийского портового городка, старательно переступая лужи мочи и конского навоза.

– Когда-нибудь ученым удастся создать механических лошадей, – покачал головой доктор наук. – Они смогут таскать повозки, не засыпая дороги грудами дерьма и наши потомки, наконец, смогут дышать чистым, свежим воздухом.

– Неужели это вероятно? – не поверил купец. – Перевозить товары по суше, как по морю, без длинных караванов и множества вьючных коней?

– Возможно, мсье Рогнет… – тут барон услышал стук распахивающихся ставен и испуганно шарахнулся в сторону. Купец тоже торопливо отскочил, и содержимое ночного горшка, выплеснутое наружу, пролетело мимо него.

– О чем это я? – сбился с мысли француз. – А, да. Я разговаривал в Голландии с одним мастером, который измыслил поставить на повозку ветряные крылья, которые станут вращать колеса и передвигать все устройство по обычным дорогам со скоростью скачущей лошади.

– Неисповедимы пути твои, Господи, – перекрестился рижанин и перескочил на тему, которая интересовала его куда более, нежели странные изобретения фламандских мастеров: – Может быть, не станем привлекать лишнего внимания к вашему эксперименту, барон? Зачем собирать так много людей ради чисто научного, мало интересного посторонним дела?

– Ах мсье Рогнет, – понимающе улыбнулся дю Тозон. – Поймите же, друг мой, научного открытия скрыть невозможно. Известное сегодня только вам, завтра оно будет обнаружено другими. И тогда сегодняшняя мимолетная выгода вернется к вам всеобщим презрением и ненавистью. Не забывайте, вы находитесь на острие цивилизации, вошедшей в соприкосновение с дикарскими землями. Ваш долг всем вместе, объединив общие усилия и используя последние достижения науки и техники привести их к безусловному повиновению. Если у язычников из Московии неизменно появляется более совершенное оружие и противостоять в открытом бою им невозможно, это еще не значит, что их нельзя покорить силой своего ума и знания. Идет война, мсье Рогнет, и вы один из воинов. А сила войска, как известно, в едином строю, в едином ударе. Даже самый сильный воин не способен победить без помощи товарищей…

Тут барон отвлекся на богатую госпожу, в сопровождении служанки двигающуюся навстречу. Переступая кучу грязи, она высоко приподняла подол бархатного платья, открыв шитую катурлином нижнюю юбку. Француз рассчитывал, что вот-вот в образовавшейся щелочке промелькнет обнаженная нога, но женщина так и не приоткрыла своей сокровенной тайны.

Купец же пламенной речью своего нового знакомого отнюдь не проникся и восторга его не разделял. Торговля есть торговля, и если есть возможность тихонько изготавливать золото самому, какой смысл посвящать в эту тайну посторонних? Однако барон упрямо требовал присутствия на опыте трансмутации местного священника и как минимум десяти самых богатых купцов города. И никакие уговоры, никакие посулы не могли сбить француза с его патриотического настроя.

Впрочем, ученый согласился пожить неделю в доме его дольщика, Курста Болева, с которым на паях Рогнет Горов и занимались торговыми делами. Возможно, его таки удастся убедить произвести превращение свинца в золото тайно, не роняя стоимость драгоценного металла в глазах остальных купцов.

А барон с тоской всматривался в прогуливающихся от лавки к лавке зажиточных горожанок, затянутых в зажимающих грудь корсеты, с высокими бальзо на головах, в одноцветных упландах и плотных жакетах, и вспоминал Францию и Италию, роскошных, зрелых дам, во всей их великолепной полноте. Их вздутые рукава, широкие юбки со складками; тяжелые, струящиеся шлейфы; массивные корсажи с широкими вырезами на груди и плечах; проглядывающие сквозь разрезные рукава рубашки с кружевными оборками; гладко расчесанные волосы, прикрытые широкими беретами или жемчужными сетками, связанными из золотых волокон; бархатистые блошинные меха возле шеи или на руках – куда здешним худеньким замухрышкам до настоящих женщин! Если здесь, в просвещенных землях представительницы прекрасного пола так ужасающе отличаются от французских и английских ровесниц, то что же будет дальше?