Золотой цверг

– Как вы себя чувствуете? – спросил Рамирес.

– Нормально, – ответила Ху Цзяо. – Токсикоз уже почти прошел, думаю, моему здоровью больше ничего не угрожает.

Рамирес недовольно поморщился.

– Вам нельзя долго здесь находиться, – сказал он. – Я не хочу давать показания перед судом по поводу вашей смерти. Двенадцать часов и не минутой больше.

– Посмотрим. Нам еще долго ехать?

– Минуты три до площадки, там пересядем на дрезину… ваш костюм в порядке?

– В порядке.

– Вам придется переодеться в скафандр.

– Зачем? мой костюм в порядке.

– На всякий случай.

– Но респиратор задерживает сернистый газ! Или нет?

– В концентрации до пяти процентов – задерживает. Но метан свободно проходит сквозь респиратор.

– Откуда возьмется метан на нижних горизонтах?

– Из котла, например.

– Вы имеете ввиду автономные магматические очаги?

– У нас их называют адскими котлами. Нет, Ху Цзяо, сегодня вы будете в скафандре. Можете считать это моей гнусной прихотью. Мне не нужно, чтобы вы получили аллергический шок из-за того, что на вашу недоделанную прививку наложился атмосферный выброс.

– Как знаете. Мы уже приехали?

Попрыгунчик качнулся и замер на месте.

– Приехали, – подтвердил Рамирес и открыл дверь.

Их уже встречали трое мужчин в нежно-салатовых защитных комбинезонах, очевидно, экипаж проходческого комбайна. Один из них, тот, что был чуть выше прочих, выступил вперед и представился:

– Василий Семенов, бригадир.

– Джон Рамирес, – представился Рамирес в ответ и протянул руку для рукопожатия. Рукопожатие получилось довольно странным, оно всегда получается странным, когда у обоих участников руки одеты в толстые прорезиненные перчатки.

Рамирес огляделся по сторонам и не обнаружил того, что искал.

– Где юрта? – спросил он.

– За углом, – Василий указал рукой направление.

– Нам нужен скафандр.

– Зачем?

– У нее, – Рамирес указал на Ху Цзяо, – еще не закончился токсикоз.

Василий вытаращил глаза.

– Какой гомосексуалист послал ее в этот ад?

Рамирес недовольно поморщился. Русский сленг иногда бывает ужасно неполиткорректным.

– Не будем зря тратить время, – сказал Рамирес. – Ху Цзяо, идите в юрту и переодевайтесь. А мы с вами пока поговорим о делах.

Василий начал раздавать приказания.

– Таро, проводи гостью и помоги ей переодеться. Мохаммед, заводи дрезину. Что хотите узнать, господин Рамирес?

– Просто Джон. Что произошло?

– Разве я разговаривал не с вами?

– Со мной. Просто я хочу выяснить подробности. Вы внезапно обнаружили толстый слой каменного угля…

– Да, слой антрацита толщиной около полуметра. Я сразу удивился, откуда взялся уголь на нижнем горизонте, к счастью, я вовремя вспомнил инструктаж насчет клопов.

– Цвергов. Они называются цвергами.

– Какая разница? Они же все равно не понимают человеческий язык.

– Некоторые понимают.

– Они обижаются на клопов?

– Они ни на что не обижаются, но они понимают, когда с ним плохо обращаются. Лучше относиться к ним с уважением, возьмите это за правило. И проинструктируйте подчиненных, я не хочу удобрять местные тоннели имуществом компании или, тем более, вашими телами.

– Насколько я помню лекции по технике безопасности, надо еще постараться, чтобы цверги напали.

– Стараться не надо. Надо стараться, чтобы цверги не нападали. Они уже выползли?

– Когда мы отправились вас встречать, их еще не было.

– Второй экипаж проинструктирован?

– Сидят, изучают.

Рамирес состроил мрачную гримасу. Он тоже читал эту инструкцию. Ну почему инструкции всегда пишут такие идиоты?

Ху Цзяо появилась из-за большого валуна, теперь она была одета в тяжелый скафандр лимонно-желтого цвета. Сразу бросалось в глаза, что перемещается она с трудом.

– Козлы, – констатировал Василий.

Рамирес мрачно кивнул.

– А что, – поинтересовался Василий, – разве у вас в попрыгунчике скафандра не было?

– Не было, – отрезал Рамирес. – Бардак.

Василий длинно и заковыристо выругался. Ху Цзяо вздрогнула. Похоже, ей не часто приходилось близко общаться с русскими.

– Поехали, – сказал Рамирес.

Дорога к месту контакта заняла добрых полчаса. Это было не слишком приятное путешествие, тоннель, сооруженный геологоразведочным комбайном, никогда не бывает идеально ровным, а дрезины никогда не оснащаются хорошей подвеской. Бедная Ху Цзяо!

Наконец, дрезина остановилась. Рамирес выбрался наружу и с усилием выпрямил затекшее тело. Ага, вот и братья наши меньшие, тут как тут, три штуки, сидят на куче угля, как слизни на навозе, и шевелят своей плесенью. Брр… В принципе, Рамирес ничего не имел против цвергов, в обычных условиях он относился к ним с уважением, но при каждой личной встрече ему приходилось преодолевать инстинктивное отвращение. Рамирес не был исключением, на Гефесте большинство людей страдают той же напастью, просто не у всех она выражена так заметно.

Дно потревоженной плантации осыпалось на участке примерно пять метров на два, крупные куски угля матово блестели в неверном свете бортовых фонарей комбайна. Интересно, подумал Рамирес, кто-нибудь из ученых знает, почему грибные плантации цвергов всегда образуют под собой угольный пласт? Вряд ли. Человеческая наука хоть и достигла больших высот, но чем больше делается открытий, тем больше обнаруживается новых тайн.

Таро и Мохаммед выволокли из дрезины массивный ящик, Ху Цзяо открыла замки и на свет божий показался голографический проектор. Цверги способны понимать человеческую речь, но эти три особи вряд ли уже сталкивались с людьми и потому с ними лучше разговаривать на родном языке.

– Приглушите свет! – велела Ху Цзяо. – Он их ослепляет.

Таро залез в кабину комбайна и через пару секунд освещение померкло. Лицевой щиток костюма Рамиреса автоматически переключился на режим ночного видения. Цверги оживились, один из них, похоже, самый главный, удлинился сантиметров до шестидесяти и стал причудливо извиваться, его червеобразное тело озарилось инфракрасными вспышками. Другие цверги ответили похожими жестами, откуда-то появилось еще три особи, они были похожи на персонажей диснеевского мультфильма, исполняющих под классическую музыку жизнерадостный танец непуганых идиотов.

Проектор зашипел и выбросил конусообразный луч, который в инфракрасном спектре казался небесно-голубым. Ху Цзяо подключила к проектору карманный компьютер и сосредоточенно шевелила пальцами, давя на клавиши виртуальной клавиатуры, видимой только ей. Цверги замерли.

Луч как будто сгустился и внутри него сформировался полупрозрачный цверг, который начал извиваться, точь-в-точь как его материальные собратья. Настоящие цверги ошеломленно замерли в неподвижности. Но вот главный цверг неуверенно шевельнулся, виртуальный цверг ответил на заданный вопрос, минута, и между Ху Цзяо и аборигенами завязался оживленный разговор. Рамирес облегченно вздохнул. Кажется, на этот раз пронесло.

Анатолий вежливо постучался, повернул ручку и толкнул дверь. За дверью обнаружилась стандартная офисная комнатенка, оборудованная письменным столом из белого пластика, двумя шкафами из желтого пластика, вращающимся креслом из черного пластика и стационарным компьютером на столе. Пожилой китаец в маленьких круглых очках оторвался от консоли компьютера, нажал пару клавиш, соорудил на лице приветливую улыбку и поднялся навстречу Анатолию. Анатолий успел заметить, что на экране компьютера закрылось окно, в котором демонстрировался порнофильм. Судя по тому, как поспешно закрыл окно хозяин компьютера, фильм был либо пиратский, либо запрещенного содержания.

– Профессор Дао Лан? – поинтересовался Анатолий.

Китаец кивнул.

– А вы, очевидно, господин Ратников?

Анатолий тоже кивнул и снял рюкзак, с трудом подавив вздох облегчения. Приятно, когда снимаешь с плеч такой груз.

– Это и есть ваш объект? – заинтересовался Дао Лан. – Должен сказать, вы меня заинтриговали. Позволите взглянуть?