Пламя Деметры

Якадзуно подумал, что Ибрагим сделал большую ошибку, направив его посланником ко двору ухуфласес швув. Ибрагим говорил, что Якадзуно – единственный, кто какое-то время жил с ящерами и знает их жизнь изнутри, и поэтому никто лучше него не справится с этой задачей. Если Ибрагим Не лукавил, получается, что ситуация очень тяжелая. Если уж Якадзуно оказался лучшим кандидатом на должность посла, то что же представляют собой остальные?

Задача, поставленная перед Якадзуно, формулировалась очень просто – гнев ящеров не должен быть направлен на сопротивление. Ни при каких обстоятельствах ящеры не должны атаковать пионерские базы, войну на два фронта сопротивлению не выдержать. Якадзуно спросил, как далеко простираются его полномочия, и Ибрагим ответил, что они неограниченны. Якадзуно может обещать ящерам все, что угодно, хоть все звезды с неба, но ящеры не должны стать врагами. Лучше, чтобы они стали друзьями, но даже если они будут просто сохранять нейтралитет, это будет не страшно. Будет страшно, если они станут врагами.

Якадзуно попытался встать, но машину в очередной раз тряхнуло, и встать не удалось. Тогда Якадзуно ползком пробрался в ее переднюю часть и сел рядом с Евсро, на единственное сохранившееся сиденье, не считая водительского.

– Как настроение? – спросил Евсро.

– Хреново.

Евсро мрачно фыркнул.

– Ты еще не знаешь, что такое хреново, – сказал он. – Вот если бы шешерэ сожгли Олимп, вот это было бы хреново, а те неприятности, что у вас, – ерунда.

– Не скажи, – возразил Якадзуно. – До сегодняшнего утра все наши разборки были внутренним человеческим делом, а Теперь полем боя становится вся планета. Войну уже не остановить. Ибрагим говорит, что мертвецы будут в каждой человеческой семье.

– Ибрагим относится к нам с большим уважением, – хмыкнул Евсро. – Мало кто из людей адекватно оценивает наш потенциал. Вы привыкли считать нас глупыми дикарями, но леннонцы скоро поймут, какую ошибку они допустили.

– Где ты научился так говорить? – удивился Якадзуно. – Адекватно, потенциал... эти слова не каждый человек понимает.

– У меня были хорошие учителя, – сказал Евсро и впервые за все время оскалился в хищной улыбке, почти человеческой. – Ухуфлале – не дикари, у нас есть своя наука и свое искусство, вы, люди, не понимаете ни того ни другого, но это не наша проблема, а ваша. Мы не такие сильные, как вы, но это вопрос времени. Мы другие, в этом наша слабость, но в этом и наша сила. Если бы мы и вы смогли жить вместе, стать не то чтобы единым народом, но двумя народами, живущими в гармонии на общей земле, мы стали бы сильнейшим народом во Вселенной.

– На сегодняшний день люди – сильнейший народ во Вселенной, – уточнил Якадзуно. – По крайней мере, в той ее части, что нам известна.

– Вы знаете всего две чужие расы, при этом вторая раса настолько чужда и нам, и вам, что не может быть ни другом, ни врагом. А что будет, когда в вашем поле зрения появится еще одна раса?

– Поживем – увидим, – пожал плечами Якадзуно. – Нам бы сейчас разобраться с проблемами этой планеты...

– Разберемся. Так или иначе – разберемся. В худшем случае, с ними разберутся без нас. Скажи, Якадзуно, как ты считаешь, люди и ящеры смогут стать единым народом?

– Трудно сказать... Пока я не вижу никаких причин, по которым это было бы невозможно. Но что получится на практике... особенно после этой бомбардировки...

– Ты хочешь, чтобы – мы и вы жили в гармонии?

– Хочу.

– Я тоже этого хочу. Я хочу этого больше всего в жизни. Вы появились в нашем мире как срумворлалк всесе, посланники богов. Мы, срасэ, молили богов о благой вести, и они дали нам благую весть.

– Сегодняшняя бомбардировка – благая весть?

– Ваши боги тоже устраивали бомбардировки. Содол и Волосра, правильно?

– Содом и Гоморра.

– Да, правильно. Боги всегда испытывают тех, кто в них верит.

– Ты считаешь людей богами?

– А ты считаешь меня идиотом? Нет, я не считаю людей богами, я считаю вас такими же игрушками богов, как и мы. Боги играют смертными, богам все равно, какую фишку двигать – человека или ящера. Знаешь, чем мудрый отличается от глупого? Мудрец понимает, когда его касаются руки богов, и вовремя делает нужные выводы. А глупец в богов не верит, глупец думает, что Вселенная живет сама по себе, как шесш на болоте, глупец не раздвигает горизонт познания, не видит общей картины и понимает только то, что сейчас видит. У вас, людей, есть поговорка – то, что не убивает нас, делает нас сильнее. Сейчас боги дают нам шанс стать сильнее.

– Хороший способ сделать нацию сильнее – уничтожить сто тысяч, а дальше видно будет. Отличный шанс стать сильнее, особенно для тех, кто уже погиб.

– Бог обязан быть жестоким, иначе это не бог. Без жестокости нет власти.

– Хорошие у вас боги.

– Наши боги не более жестоки, чем ваши. Наши боги не сжигали наши города, пока не пришли вы. Иногда мне кажется, что вместе с вами на Деметру пришел ваш Ахве.

– Яхве.

– Да, Яхве.

– Мы едем к швув Ойлсова! В вашу столицу... как она называется...

– Осулев. Да, мы едем туда, только для начала сделаем несколько остановок, я должен ознакомиться с результатами бомбардировок и сделать видеозапись. Тебе тоже будет интересно.

– Хочешь поднять свой народ на священную войну?

– Его не нужно поднимать, он и так поднимется. Наша задача – объяснить народу, что истреблять нужно не всех людей, а только некоторых.

– Вы хотите устроить резню в Олимпе?

– Кто бы нам дал! Я просто хочу, чтобы мои подданные чувствовали себя не как вгувоэ на охоте, а как вызуэ на войне.

– Твои подданные? Разве ты сам не подданный швув Ойлсовс?

Евсро фыркнул.

– Между нами говоря, – сказал он, – я боюсь, что швуб Ойлсова осталось править недолго. Он не самый плохой правитель, но и не самый хороший, для чрезвычайной ситуации он не годится.

– И кто его сменит?

– Поживем – увидим.

– Может, ты?

– Вряд ли. Видишь ли, я не сэшвуэ, я срас, мое дело – совершать ритуалы и толковать волю богов. Я не умею сражаться, я никогда не держал в руках решв, у меня нет никакого улухцов, у меня неплохое фувуху, но это не то фувуху, какое достойно дрижа гузес овусев. Я читал вашу историю, я знаю, что у вас был ласдимал Сишеле, который был верховным срасун своей страны и правил вместо лсусов Лэдовил.

– Ты имеешь в виду кардинала Ришелье?

– Наверное. Я плохо запоминаю человеческие имена. Воцарилось молчание. Оно длилось минут пять, потом Евсро спросил:

– Ну так что? Ты со мной?

– В каком смысле? – не понял Якадзуно.

– Ты поможешь мне сделать то, что нужно?

– А что тебе нужно?

– Это нужно не только мне, но и нашим народам. Я хочу объединить Усуфла под своей властью и объявить священную войну братству. Сопротивление станет нашим союзником. Если вы сумеете быстро восстановить контроль над всей человеческой территорией, мы закончим войну. Если нет – будем истреблять олимпийцев всеми доступными способами везде, где сможем достать. Мы начнем тотальный террор, наши женщины будут откладывать яйца не один раз в год, а четыре, все наши лозшуэ станут сэшвувой, а половина фохе станет лозшувой. У нас в стране сто шестнадцать лет не было жийшавев, вы, люди, не знаете, что это такое, но те, кто служат братству, скоро это узнают!

– Как вы собираетесь воевать? Мечами и кинжалами?

– У нас есть ваше оружие, его немного, но скоро будет больше. У вас каждый фохев носит с собой пистолет, а отнять оружие у фохей совсем несложно.

– Кстати! Ибрагим говорил, что братство устроило какую-то провокацию, вроде того что какие-то ящеры разграбили какую-то ферму, перебили там всех людей, включая маленьких детей, и забрали оружие. А может, это была не провокация?

Евсро ненадолго задумался.

– Не буду врать, – сказал он, – это вполне могло быть. Я не отдавал такого приказа, но это могла быть частная инициатива какого-нибудь вавусов или даже бродячие сузухахсойлай, это вполне вероятно, они могли подумать, что за людей никто не заступится, и напасть на легкую добычу. Я не начинал эту войну. Веришь?