Посланец

– Достаточно! – Правителя передернуло. – Пожалуй, я бы боялся воды еще больше, чем они.

– Вот видишь. А с детишек что взять? Им бы только баловаться. – Симеон огляделся и перешел на шепот: – Я думаю, такое дыхание могло быть только у очень маленьких существ, таких, какими описывают пауков легенды. Тогда воде не позволяла бы попасть в дыхальце сила поверхностного натяжения, и все было бы нормально.

Целый день отдохнув после переправы, путники отправились дальше. Ивовые рощи понемногу оживали. Пробивались из земли нежные молодые ростки травы, кроны деревьев выпускали длинные, гибкие, светло-светло-коричневые ветви. Рядом с рекою становилось красиво и уютно. Но теперь, когда стало ясно, чем защищается эта красота, путники торопились как можно скорее покинуть это непредсказуемое место.

День проходил за днем. Ранним утром, после завтрака, люди и пауки вытягивались в колонну, шли долго, без обеда, пока после полудня не находили удобного места для очередного привала. Начиналась охота, рыбалка. Под огромными котлами загорались костры, в ожидании добычи вскипала вода. Похоже, Великая Богиня смилостивилась над своими детьми и больше не посылала им никаких испытаний.

Как и предсказывал Симеон, Мерлью появилась на пятый день: возникла внезапно, вечером, как ни в чем не бывало взяла Найла за руку, прижала палец к губам и повела за собой. Отойдя недалеко от лагеря, Мерлью заставила его пригнуться, влезть под кусты и проползти вместе с ней десяток шагов. Открылась полянка, где несколько сбежавших от Шабра сорванцов обедали вокруг небольшого костерка – наверное, поймали несколько рыбешек и теперь устроили свой, отдельный пир. Пятеро человечков и три паучонка честно разделили на совесть пропеченную добычу и трапезничали. Все бы было ничего, но маленькие смертоносцы, держа в передних лапах по вкусно пахнущему куску, пытались есть их по-человечески! Паучата, даром что ростом ненамного уступали Дравигу, старательно тыкали рыбу хелицерами и никак не могли понять, почему их друзья таким вот образом спокойно едят, а у них ничего не получается!

Найл едва не рассмеялся, но Мерлью крепко зажала ему рот и потащила назад. Когда они выбрались из кустарника, девушка спросила:

– Интересно, это только пауки по-нашему есть пробуют?

Животворная энергия все еще докатывалась до малышей, и они вытягивались на глазах, из маленьких пухленьких детишек превращаясь в тощих вытянутых подростков, уже достающих взрослым до плеча. Они научились довольно сносно разговаривать – и с людьми, и со смертоносцами, – хотя в своем кругу общались куда более бегло. Порою они казались уже совсем разумными существами, а иногда совершали невероятные глупости.

Постепенно ивы исчезли, стали встречаться гадючьи деревья, проплешины земляных фунгусов, колючие кустарники, шепчущие цветочные поляны. Но все эти опасности были хорошо знакомы, узнаваемы и никого не пугали. Некоторым «ловушкам» – например, вкусным цветам-кровососам – даже радовались. Рост детей заметно замедлился, однако Симеон продолжал торопить правителя. Найл соглашался, но не спешил, делая в удобных местах длительные привалы и устраивая охоты. Он хотел, чтобы перед переходом через пустыню малыши набрались сил и окрепли.

И все-таки в один из похожих друг на друга походных дней, снявшись с лагеря, путники приготовились к долгому переходу, но уже через час, поднявшись на небольшой взгорок, увидели перед собой невероятно огромный темно-синий простор, до самого горизонта усеянный белыми барашками.

– Сразу дальше пойдем? – спросил Симеон.

– Нет, – покачал головой Найл. – Сделаем последний привал.

– Ладно, – на удивление легко согласился медик. – Я возьму остатки завтрака, хорошо?

Некоторое время Найл с недоумением смотрел вслед слишком легко сдавшемуся Симеону, потом до него дошло.

– Слушай, Нефтис, – повернулся он к стражнице, – у нас осталось что-нибудь от завтрака?

– Немного рыбы, господин мой.

– Отлично! Пошли со мной.

Первым делом правитель нашел куст колючего кустарника. Только на этот раз его интересовали не шипы, а вонючие, маслянистые, толстокожие желтые плоды, висящие на ветвях. Не подходя слишком близко, Найл ударами тупой стороны копья сбил несколько плодов и торопливо направился к морю. Неподалеку промелькнула меж стволов фигура Симеона. Обмотав левую руку куском материи, а в правую взяв мачете, медик сражался с другим кустом, уверенно срубая колючки, защищающие желтые плоды от всяческих посягательств.

Место для охоты Найл выбрал меж двух больших темно-зеленых пятен водорослей.

Войдя в морские волны почти по пояс, он разворошил ногой песок на дне, вздыбив облачко мути, разрубил один из плодов пополам и выдавил в воду сок. Едко пахнуло гнилью, по поверхности расползлась радужная пленка. Правитель сжал кулак, выжимая остатки сока, потом с помощью мачете выковырял мякоть и тоже опустил в воду.

На дне замелькали мелкие тени. Найл ждал, неторопливо рубя оставшиеся плоды на мелкие кубики. Наконец от ближних камней отделился рачок с загнутым под брюхо хвостом, приблизился. Правитель бросил ему щедрую горсть вонючей растительной плоти. Для обычной креветки рост этого рачка мог показаться признаком гигантизма, но рядом с Дельтой водились экземпляры и куда крупнее. Потому торопиться хватать что под руку подвернется не стоило, и Найл терпеливо мял в руке остатки плодов.

От камней скользнула ему под ноги еще одна креветка, другая, третья. Правитель высыпал остатки прикорма и сделал знак Нефтис. Та бросила ему кусок вареной рыбы…

Тем временем под водой шла дележка дармового угощения. Забыв обо всем на свете, рачки отпихивали друг дружку, норовя ухватить кусочек покрупнее и повонючее; в самую гущу свалки лезли довольно рослые креветки – по десять-пятнадцать сантиметров. Их-то и начал выбрасывать из воды на берег Найл, а Нефтис складывала жадюг в заплечный мешок. Мелкая живность настолько увлеклась, что исчезновения товарищей совершенно не замечала.

Появилась упитанная полосатая рыбина с похожими на веера плавниками, влезла в общую кучу, быстро выскользнула обратно, отплыла в сторонку, что-то старательно заглотила, широко открывая жабры, вернулась. Найл попытался ее отогнать, но наглая гостья игнорировала даже пинки сандалией в бок.