Цитадель

На этот раз почетного караула охранниц не было. Правителя города встречал только Дравиг, который демонстративно не стал приветствовать Посланника Богини. Паук просто отодвинулся в сторону, освобождая проход, и с предельной корректностью коснулся сознания гостя, «подсвечивая» дорогу.

Под куполом главного зала царила суровая тишина. Наверное, такое возможно только при общении с пауками: не колыхнулось еще ни единой мысли, не прозвучало ни единого слова, а уже совершенно ясно продемонстрирована вежливая враждебность к будущему собеседнику.

Смертоносец-Повелитель не испытывал ненависти, но не имел права простить нарушения Договора, не имел права простить смерти своих собратьев.

Однако истина превыше всего – и он готов выслушать представителя преступников, принять во внимание все обстоятельства и вынести справедливый – только справедливый – приговор.

Все это можно было понять сразу, и понять всего лишь из тишины.

Никогда человеческая речь не достигнет такой громадной информационной емкости – с грустью понял Найл и выбросил во мрак ожидания яркую картину солнечного дня.

Он тщательно и подробно показывал, как под ласковыми лучами распускаются и наливаются соком бутоны цветов, листва, как, наполняясь щедрой небесной энергией, обращается в жизнь и плоть мертвая земля, а потом, вместе с плотью растений, эта жизнь и энергия, это солнечное тепло переходят в тела гусениц, тлей, дроф. А потом передаются дальше – муравьям, тарантулам, жукам-скакунам. А потом – осам, сороконожкам, фалангам. И так продолжается до бесконечности, и даже над случайно погибшим насекомым скоро появляются мухи, жуки-падальщики, которые вбирают овеществленную энергию в себя, чтобы потом передать ее дальше, по бесконечной цепи жизни.

Найл рисовал картину жизни долго и терпеливо, стремясь донести до Смертоносца-Повелителя все подробности постоянного потока смертей и рождений, а затем уверенно заявил:

– Нарушения Договора не было! Просто вам совершенно случайно удалось увидеть, как жизнь и энергия, полученная пауками от одних людей, перешла к другим. Так было всегда, чему подтверждением отсутствие кладбища умерших естественной смертью пауков. Я утверждаю, что у убийцы не было естественного сознания, как у других жителей города, что у него было неизвестное людям оружие и обувь из панциря паука. Это значит, что до заключения Договора, при заключении Договора и после заключения Договора он жил, получая энергию из плоти пауков, и что он является естественным продолжением цепи жизни. Жители города не могут отвечать за его существование и поведение. О людях – продолжении цепи жизни – в Договоре речи не шло, а значит, их обнаружение нарушением не является.

Произнеся, а точнее продумав эту речь, правитель города с облегчением перевел дух и раскрыл сознание, готовясь услышать ответ. Но тут произошло то, чего он никак не ожидал: Смертоносец-Повелитель растерялся.

Его единое сознание рассыпалось, второй раз в жизни Найла обнажив истинную суть Смертоносца-Повелителя – десяток самок лихорадочно обменивались мыслями, пытаясь быстро найти правильное и достойное решение. Мысли их были по-паучьему емкими, и за считанные мгновения Найл успел понять: пауков вполне устраивала спокойная обстановка в городе после воцарения Посланника Богини, они не хотели вражды. Но опыт поколений требовал проведения акции устрашения в ответ на смерть каждого паука-смертоносца. Самки были готовы к попытке правителя города уйти от ответственности и собирались сурово требовать выполнения обычая и казни трехсот человек, но одновременно готовы были поощрить любую попытку свалить вину на рабов и покарать случайно выбранных заложников из этой безмозглой массы. Получилось бы достаточно пугающе, но ответной ненависти среди обычных людей не вызвало. Больше того, Смертоносец-Повелитель собирался сам подтолкнуть Посланника Богини к подобному ходу, не догадайся тот сам.

Но услышать такое… Кто-то из самок верил, а кто-то нет. Некоторые возмущались столь наглым отношением к паукам, – как к обычной еде, и жаждали казни всех и вся, а некоторые считали услышанное хорошим поводом замять дело и восстановить пошатнувшееся спокойствие. Проскакивали мысли о том, что тел мертвых пауков действительно никто не видел, что давно уже кто-то не видел того или иного знакомого, что старых пауков раз-два и обчелся и что этого просто быть не может. Оживленные переговоры продолжались до тех пор, пока наконец до самок не дошло, что здесь, в зале, стоит Посланник Богини и наверняка прекрасно слышит их перебранку. Разговор враз обрезало, и Найл вновь услышал суровый, полный скрытой силы голос Смертоносца-Повелителя :

– Я понял тебя, Посланник Богини. Я должен подумать и сообщу свое решение позднее.

Дравиг проводил правителя до крыльца и только там, когда гость уже спускался по ступенькам, решился нарушить отчужденное молчание:

– Ответь, Посланник Богини, неужели все, что ты рассказал, правда? Неужели существуют люди-убийцы, которые охотятся на пауков?

– Почему ты спрашиваешь, Дравиг? – остановился Найл.

– Пауки никогда не лгут, – с гордостью произнес смертоносец, – а люди обладают такой способностью.

– Мне очень жаль. – Правитель с грустной улыбкой подавил в себе горечь от упрека. – Мне очень жаль, но все это правда.

– Может, это всего лишь один выродок?

Найл осторожно прощупал сознание Дравига и обнаружил там удивление. Паук не испытывал ненависти, он просто изумлялся тому, что мог найтись человек, совершивший такой плохой поступок. Появилось сильное желание подтвердить намек. Найл понял, что ему поверят и зародившаяся настороженность в отношениях людей и пауков сразу исчезнет. Может, мир в городе стоит маленькой лжи? Искушение казалось довольно велико.

– Мне очень жаль, Дравиг, но… Но их много.

В сознании паука произошло небольшое изменение. Найл ощутил его готовность вступить в схватку, сражаться и убивать. И одновременно то, что компенсировало эту напряженность: у смертоносца появилось доверие к правителю. Ведь Найл сказал правду даже тогда, когда это невыгодно. Значит, ему можно верить.