Семь кабинок

В этот момент Котенок и Алексей ползли на четвереньках к крайней кабинке.

Алексей боязливо поглядывал в сторону Штриха и Незнакомца.

– Наверняка не скажешь! Я нисколько не сомневаюсь, что ты никому не захочешь рассказывать, что здесь произошло. – Незнакомец говорил медленно и спокойно.

– Отвечаю! Ничего и никому! – чуть не плача, произнес Штрих.

– Не перебивай!

– Извини.

– Закройся! – рявкнул Незнакомец.

Штрих испуганно сглотнул слюну.

Незнакомец еще сильнее вдавил дуло глушителя в затылок Штриха:

– Я до сих пор жив и не в розыске только потому, что неукоснительно соблюдаю главное правило. Хочешь узнать, что это за правило?

– Наверное, мне лучше этого не знать…

Алексей запер кабинку, до которой они благополучно добрались, и в изнеможении облокотился о стену. Котенок со страхом смотрела на тело Татьяны, зажав во рту кулак, чтобы не завыть.

– Наверное, лучше, но ты все равно узнаешь! – произнес Незнакомец, заходя в кабинку и прикрыв за собой дверь. – Это правило звучит так: никогда не оставляй живых свидетелей!

– Но… но ведь можно сделать исключение? – взмолился Штрих.

Теперь, когда у него был диск, Незнакомец хотел как можно скорее покончить со свидетелями и отвалить. Но сперва справить нужду, он уже давно еле сдерживался.

– Это же правила! А в правилах всегда бывают исключения. Разве не так? Существует выражение: исключения только подтверждают правила! – Штрих цеплялся за любую мелочь, лишь бы остаться в живых.

– Нет! Нет у меня никаких исключений! Прощай! – Слова незнакомца звучали как приговор.

Палец на курке напрягся, и Незнакомец в грустью осознал, что рубашку и пиджак в очередной раз придется сдать в химчистку. Там на него и так уже косились, брали забрызганные кровью вещи с большой опаской, но, поскольку он оставлял хорошие чаевые, вопросов типа: «Почему ваша одежда всегда в крови?» – никто не задавал. Правда, Незнакомец прекрасно читал по глазам, и в тех глазах был не только такой вопрос, но и кое-что похлеще.

Незнакомца вывели из задумчивости звук распахнувшейся двери и чьи-то шаги. Палец на курке замер и остался в неподвижном состоянии. Наступила тишина, нарушаемая тяжелым, прерывистым дыханием Штриха, который дышал, как марафонец, пробежавший свою дистанцию по пустыне.

Незнакомец пытался понять, что происходит за дверью кабинки. Его насторожило то, что он не услышал крика или хотя бы какой-то реакции вошедшего на лежавший посреди туалета труп. От напряжения по его лицу пробежала капля пота и исчезла под воротом рубашки. Неожиданно раздался звук упавшего тела, сопровождаемый страшным грохотом.

Алеша стоял на носочках на теле мертвой Татьяны и пытался открыть оконную раму.

– Вашу мать! Кто унитаз поставил на проходе?! – донесся до Котенка, Алексея и Незнакомца пьяный голос Людка.

Приоткрыв дверь кабинки, Незнакомец увидел Людка, лежащую возле опрокинутого унитаза. Она делала неуклюжие попытки подняться, но, так как из-за количества поглощенного спиртного организм оказался недосягаем для сознания, все попытки сводились к нулю.

– Не двигайся! – произнес Незнакомец Штриху. И, оставив его стоящим на коленях, подошел к Людку.

Взяв ее за плечи, он резким сильным движением поставил Людка на ноги и отпустил только после того, как убедился в том, что ее сознание приняло посильное

участие в процессе и зафиксировало вертикальное положение тела. Но сознание Людка оказалось намного более бдительным, чем мог помыслить Незнакомец. Оказавшись лицом к лицу с интересным мужчиной, Людок быстренько отряхнулась, особое внимание уделив груди и бедрам, и томно взглянула на Незнакомца пьяными расфокусированными глазами.

– Спасибо, молодой человек! Но вообще-то это женский… – Закончить свою мысль она не успела: организм решил поскорее избавиться от алкогольных излишков, а потому, зажав ладонью рот, Людок рванула к раковине, склонилась над ней и часто задышала. Изо рта обильно потекли слюни. В общем, зрелище отвратительное. Незнакомец передернул плечами и вдруг понял, что отвлекся.

Странно, он только сейчас осознал, что Алексей и Котенок куда-то подевались. Он не привык поддаваться панике и в две секунды, проанализировав ситуацию, решил, что незаметно для него выбежать из туалета парочка не могла. Это означало, что они затаились в одной из кабинок, и, может, это даже к лучшему: ему не придется долго с ними возиться. Из крайней кабинки, где оставалась застреленная им нечаянно Татьяна, донеслось какое-то шуршание. Его предположение верно, они никуда от него не денутся. Незнакомец ухмыльнулся:

– Ну, прячьтесь, прячьтесь! – и вернулся к покорно стоявшему на коленях парализованному страхом Штриху. В эту самую минуту Котенок сидела на плечах у Алексея, пытаясь открыть оконную раму. Но безуспешно.

– Ее нужно чем-то поддеть, – сказала Котенок.

– Чем? У меня ничего нет.

Организм Людка сделал героическое усилие и оставил все как есть, то есть наличие в ее желудке неких излишеств на некоторое время перестало его напрягать, что позволило Людку вытереть выступившие на лбу капли пота. Когда она, тяжело опустив голову, протянула слабую руку к крану, перед ее глазами вдруг замаячили написанные губной помадой слова.

– По-мо-ги-те… – с трудом шевеля губами, прочла Людок, и сердце в ее груди ухнуло и затрепыхалось. Она вцепилась в раковину мертвой хваткой и стояла, покачиваясь, тупо повторяя вслух: – Помогите… помогите… – Как ни была она пьяна, Людок сразу смекнула, что эта надпись губной помадой, этот вопль о помощи имеет непосредственное отношение к ней и к ее жизни. Перед глазами поплыли круги. Сил стоять так дальше у нее не было. Но и просто развернуться и уйти – тоже, не только потому, что координация движений была нарушена, но и из-за вновь охватившей ее дурноты. Людок выбрала единственно правильный путь: закрыв рот ладонью, она что было сил побежала к кабинкам.

Штрих вновь покрылся испариной, чувствуя холодный металл, больно уткнувшийся в макушку.

– Ждал меня, молодец! – услышал он голос Не­зна­комца. – Там какая-то баба пришла, но ей сейчас не до нас, так что давай закончим с этим де…

Его прервали характерные звуки, раздавшиеся из кабинки, в которой скрылась Людок. Лица обоих перекосились от отвращения.

Легко, словно имел дело не со смертоносным оружием, а с телевизионным пультом, Незнакомец нажал на курок.

Котенок с Алексеем слышали, как в одной из кабинок кого-то буквально выворачивает. Еще они слышали два хлопка и не придали им никакого значения, так как были сосредоточены на оконце, которое никак не поддавалось.

Незнакомец вытер со щеки капли крови и пристально посмотрел на тело, нелепо развалившееся в тесном пространстве между унитазом и стеной.

Сколько раз он смотрел так на парней с только что проделанной им дыркой во лбу или затылке!

Ему не было их жалко, они ведь сами выбрали такой путь. Но сейчас ему почему-то подумалось, что когда-нибудь и на его пути окажется тот, кто будет хитрее или быстрее, а может, он просто сделает ошибку, и все закончится вот так для него самого. Ну что ж, он постарается, чтобы этот момент настал как можно позже.

Впрочем, для него было бы странно и нелепо начать задумываться о том, что он делал: Незнакомец уже ничего не мог и не хотел изменить. Ему безразлична чужая жизнь, так же как окружающим безразлична жизнь, которую проживает он. Незнакомец не считал себя ни более жестоким, ни более кровожадным, чем другие. Ему просто немного больше везло. Пока везло.

Заслышав возню в дальней кабинке, он ухмыльнулся. У них было время уйти или хотя бы попытаться уйти. Но страх пересилил чувство самосохранения, а значит, им пора умереть.

– Не самая удачная попытка спрятаться! – произнес он так, чтобы Алексей и Котенок его услышали. Он представил себе, как они сжались в углу рядом с остывающим телом той девицы. Жалкие, они сидят и смотрят то на нее, то на дверь и понимают, что через минуту им уже никто и ничто не поможет.