Семь кабинок

Антон служил в армии уже месяц и даже, можно сказать, научился ходить в строю, не сбиваясь с ритма. Он быстро привык вскакивать, заслышав крик: «Рота, подъем!» – и ему стал казаться вполне сносным весь уклад новой жизни, отмеренной ему на без двух недель два года. И тут сержант привел в казарму длинное, худющее существо с непомерным загаром из солярия и длинными вьющимися волосами, от которых пахло ароматным шампунем. Чтобы избавить себя от новенького, сержант взвалил его обучение на Антона.

«Ты должен его подготовить, – строго сказал сержант. – Через месяц присяга». Существо звалось Саша. Он не умел бегать – да что там бегать! – с трудом передвигал ноги, как палки торчавшие из кирзовых сапог, еле-еле подтягивался один раз – и то только тогда, когда Антон держал его за талию, и ненавидел физический труд. Саша утверждал, что не создан для всего этого. По вечерам он с ужасом рассматривал свои мозоли и приводил в порядок ногти с помощью специальной пилочки, а не ножниц для картона как остальные. Когда его под всеобщий хохот удалось подстричь (во время стрижки, несмотря на всю хлипкость, держали его вчетвером), он чуть ли не полночи прорыдал, оплакивая свою роскошную гриву. Зато он с таким увлечением рассказывал роте, что теперь носят девушки в Париже и какое нижнее белье для мужчин создали два вечно молодых Доменико Дольче и Стефано Габбано, что в конце концов все пацаны пришли к заключению, что к ним затесался голубой. Но Саша спутал все карты, так как неожиданно во всеуслышанье заявил, что он – метросексуал. Так как значение этого слова никто из них не знал, будущие защитники отечества решили, что оно означает: гей в тяжелой форме. Сначала его хотели хорошенько отвалтузить, но «тяжелый гей» выглядел таким хрупким, что ребята побоялись ненароком его укокошить. А так как Сашу постоянно видели вместе с Антоном, их прозвали «парочкой голубцов». И дразнили постоянно: на зарядке, на завтраке, на построении, во время уборки территории части, за обедом и ужином. Когда они мылись в бане, все старались держаться от них подальше. Старослужащие прознали, что среди молодых есть два гомика и, когда те проходили мимо, кричали им вслед, что, когда новобранцев переведут в общую казарму, их там сразу оприходуют так, что мало не покажется. Однажды вечером, зайдя в казарму, Антон обнаружил, что его вещи переброшены в другой ряд и теперь его соседом еще и ночью будет Саша. По ночам ему снились кошмары: Саша, одетый в женское кружевное белье, забирается к нему под одеяло и… Антон в ужасе просыпался и уже не мог заснуть до утра. Все это его настолько доконало, что в один прекрасный день, когда никто не мог ничего заметить, Антон позвал Сашу за казарму и жестоко избил.

Впоследствии, уже придя из армии, он узнал, что метросексуал – это всего-навсего мужчина, любящий красивую одежду, не жалеющий времени и денег на массажные и косметические салоны, то есть понимающий толк в красивой жизни. Однако время, проведенное за зеленым забором военной части, сделало его отъявленным гомофобом.

– Надо же, Рауль такой парень, и вдруг… – Последний раз она была так поражена, когда из свежего номера «VOGUE» узнала, что красные туфли, на которые потратила триста долларов, в этом сезоне уже не актуальны. Она просто думать больше ни о чем тогда не могла. Как такое могло случиться, ведь еще в позапрошлом выпуске такие туфли можно было видеть чуть ли не на каждой странице?!

– Да я тоже сначала не думал, даже в мыслях не держал, а потом зашел в туалет, пристроился у писсуара, спокойно делаю свое дело и вдруг чувствую взгляд, представляешь себе, как экстрасенс какой-то. Оборачиваюсь – а Рауль стоит с боку и пялится… Аж слюни пустил.

– Вот дерьмо! – Котенка передернуло.

– Не говори! Теперь, когда Рауль дежурит, приходиться бегать в ближайшую подворотню, – сгустил краски Антон.

– Да, пидоров раньше днем с огнем было не сыскать, а сейчас даже не знаешь, какой парень нормальный! – сокрушалась Котенок. – И откуда их столько берется?

– Не говори! Это все из-за телевидения. Оно – главный виновник пидоризации страны.

– Да ладно, при чем здесь телевидение?

– Детка, открой глаза: когда последний раз ты видела по телику нормальных парней? Вспомни! Одни смазливые мальчики с волосами до плеч, разодетые в какие-то рюшки, нежным голоском рассуждающие о направлениях в моде или тенденциях в музыке. Может, пару раз и мелькнет нормальное мужское лицо, и то так, скорее для проформы. Парня на улице уже легко спутать с телкой, а почему? Он подражает любимому певцу или с утра до вечера листает глянцевые журналы. Присмотрись внимательно, сама увидишь. – Антон был рад, что нашел человека, которому смог изложить наболевшее и который выслушал его не перебивая.

– Не знаю. Может, ты и прав. – Странно, этот парень не такой дурак, каким кажется, мелькнуло в голове у Котенка.

– Конечно я прав!

Наступило молчание. Охранник докурил сигарету и выбросил окурок в унитаз, забытый посреди зала.

– Так я воспользуюсь? – прервал тишину Антон.

– Да, конечно! – сказала Котенок.

Охранник направился прямиком к третьей кабинке слева.

Только не это, там же…

– Подожди! – скомандовала Котенок, так что Антон от неожиданности вздрогнул. – Туда не советую. У кого-то из сантехников, видимо, были проблемы с пищеварением, и там… ну, в общем, сам понимаешь…

Антона передернуло, он даже немного скривился, словно воочию все увидел, слегка замедлил шаг и скрылся за дверью второй кабинки слева. В ту же секунду дверь соседней кабинки приоткрылась, и оттуда выглянул злой Олег. Яростно жестикулируя, он попытался дать Котенку понять, что страшно недоволен. В ответ она только развела руками: мол, что я могла поделать…

Удобно устроившись на унитазе, Антон достал из пачки очередную сигарету, закурил и мечтательно уставился в потолок.

Видя, что Олег по-прежнему за ней наблюдает, Котенок достала губную помаду, повернулась к нему спиной и, игриво повиливая круглой попкой, сделала вид, что красит губы. Ей нужно было во что бы то ни стало отвлечь внимание бандита, поэтому, продолжая эротический танец, Котенок еще и наклонилась вперед, уверенная, что за ее руками он уследить уже не в состоянии. Искоса бросив взгляд на Олега и удостоверившись, что тот чуть ли не слюни пустил, как тот Рауль, она стала двигаться более энергично, а затем резко забросила на столешницу правую ногу. Она отлично знала, что попка – ее главная достопримечательность, и умела этим пользоваться. Пока этот урод наблюдал за черным лебедем в черных чулочках, Котенок опустила руку в раковину и незаметно вывела помадой вкривь и вкось расползшиеся буквы:

ПОМОГИ ЗДЕСЬ БАНДИТЫ

Главное теперь – дождаться охранника и постараться смягчить его реакцию на то, что он прочтет. Раз он не такой идиот, каким кажется, он должен суметь проконтролировать свои эмоции и, сделав вид, что ничего не случилось, уйти за подмогой.

Тем временем Антон сидел на унитазе с очень серьезным видом, ибо привык ответственно относиться к процессам, происходящим в его молодом организме. Неожиданно в его руке ожила рация и чей-то голос сквозь помехи хрипло закричал:

– Тош, ты куда делся?!

– Я в туалете, какого черта тебе надо?

– Бросай все и живо сюда! У нас тут учредители подрались, ломают стулья друг о друга! Давай, бегом!

– Я мигом! – Он выключил рацию и быстро поднялся. – В сортир не дадут нормально сходить, – буркнул он, выходя из кабинки и быстрым шагом направившись прямо к выходу.

– А руки помыть? – внезапно поняв, что помощь может и не прийти, спросила Котенок.

– Некогда. К тому же я так ничего не успел. – Антон был явно раздражен.

– Руки мыть нужно всегда, – все еще не веря, что тот уйдет, так ничего и не узнав, произнесла Котенок.

Но пока она говорила эту фразу, Антон открыл дверь и через секунду был уже в коридоре.

Котенок в ужасе посмотрела на разрисованную помадой раковину.

Что с ней будет, если эти двое увидят надпись и все поймут?!