Семь кабинок

– Да, – произнес он. – Красиво и быстро, как Федя Азимов, как Кислый, как Радик. Черт, а ведь Радику было всего двадцать… Нет, глупо так умирать. Столько интересного происходит в мире, у нашей сборной по футболу новый тренер. Нет, нет, нет, я ведь еще молод, я еще могу бороться в этой поганой жизни за место под солнцем. И показать всем, что Ринго – не какой-то паршивый наркоман и полный неудачник. Решено: это последний мой кайф, завтра иду в клинику. За несколько месяцев меня приведут в порядок, я подготовлюсь, похожу на курсы и на следующий год обязательно поступлю. А если годам к тридцати ничего не добьюсь, тогда можно будет послать все в жопу и сесть на иглу, но не сейчас, только не сейчас.

Ринго выключил воду и снова поднял голову к зеркалу. На него посмотрело его обычное, ничем не примечательное лицо. Он раздвинул губы в улыбке. Зубы были его, красивые и белые.

– Все, это мой последний укол! – произнес он решительно. – Раз уж купил, глупо было бы выбрасывать. Просто денег жалко.

Он повернулся и быстрым шагом направился к своей излюбленной третьей кабинке справа.

Но едва он устроился на унитазе, как услышал звук шагов.

В туалет зашли Валерия с Людком. Ринго напрягся.

– Да успокойся ты, он тебя не бросит, – раздался голос Валерии Павловны.

Услышав этот приятный властный голос, Ринго успокоился. Тетка, которой он принадлежал, время от времени заходила сюда, чтобы проверить, не появились ли сантехники, или сделать нагоняй уборщице. Типа, она у них была начальницей. Правда, Ринго это волновало меньше всего на свете.

Между тем Валерия Павловна продолжала:

– Погуляет немного и вернется. Это абсолютно нормально для мужика в его возрасте.

Ринго, уже не вслушиваясь в диалог, не спеша оголил руку и начал растирать место, куда собирался сделать укол. Эти голоса действовали на него, как шум прибоя. Или щебет птиц.

Сквозь легкую пелену кайфа до него донесся голос Людка:

– Даже не с одной?

– Да, представляешь, с тремя какими-то мочалками.

Эти слова вызвали у Ринго улыбку, он прикрыл глаза и попытался представить, как, нежно касаясь его губами и постанывая, три обнаженных девушки, готовые воплотить любую его фантазию, извиваются возле него. Мечты нарушил пронзительный возглас Людка:

– Тремя?!

И голос Валерии Павловны:

– Да, кобель хренов. Он сказал этим шлюхам, что это его квартира, они подумали сначала, что я его мать, и долго не врубались, чего я так разоралась.

Ну ничего, через пару минут ему уже никто не помешает, никто не сможет потревожить его мысли и разрушить его иллюзорный и такой реальный мир.

Ринго стянул бицепс жгутом, держа один конец во рту, взял шприц и поднес к вене.

Валерия Павловна продолжала:

– Одна так его и спросила: чего это твоя мать так вопит? Козел!

Шприц выпал из расслабленной руки. Ринго закрыл глаза, на его худом лице блуждала глупая улыбка.

Ему стало вдруг так хорошо, что непроизвольно вырвалось:

– А-а-а-а…..

– Что это за дерьмо в моем клубе? – Валерия Павловна внимательно посмотрела на дверь, из-за которой до нее донесся этот непонятный, но почему-то пугающий звук.

– Это, наверное, жена Самуила Андреевича. – Людок понизила голос.

– С чего ты взяла? – Валерия Павловна была заинтригована.

– Ты сидела к ней спиной, а я все видела. Сначала она пила, как сапожник. А потом встала и вышла минут двадцать назад…

Тело Ринго обмякло, голова склонилась, веки были сомкнуты. Если бы сейчас Людок начала орать, это не произвело бы на него никакого впечатления.

– Вот она сюда и завалилась. Она же не знает, что этот туалет на ремонте, а нашим и в голову не пришло ее проводить.

О, она была права, ему уже ничего не приходило в голову! Совсем ничего. Ринго был уже очень далеко…

Два котенка играли на залитой солнцем лужайке с аккуратно подстриженной сочной зеленой травой. Они легонько били друг друга лапками по мордочке, отскакивали в сторону и даже кувыркались, время от времени отвлекаясь на пробегавших и пролетавших мимо жуков. Один котенок был черненький с двумя большими серыми пятнами на брюшке и голове, а второй совершенно белый, как после стирки с отбеливателем. Черный котенок заметил стрекозу, севшую на лист лопуха, и, медленно крадучись, словно леопард, заприметивший жертву, направился к ней. Оказавшись возле стрекозы, он едва успел ткнуться в нее своим холодным носом, как та бесшумно взлетела и вмиг исчезла с нагретого солнцем лопуха.

– Как жаль, что мы не умеем летать! – буркнул раздосадованный черный котенок.

– Ну почему же не умеем? Я, например, летаю иногда, только не люблю это дело, – сказал белый котенок, облизывавший правую заднюю лапу. Давалось ему это с трудом из-за круглого животика, время от времени он терял равновесие и перекатывался с боку на бок.

– Ты умеешь летать? – Черный котенок, наблюдавший, какой тот неловкий, не скрывал своего изумления. – Но как?

– Откуда я знаю как! Просто взлетаешь и летишь. Вот смотри! – Белый котенок неожиданно приподнялся над землей и закружился на высоте полутора метров над головой черного.

От неожиданности черный котенок так и застыл и, потеряв равновесие, снова ткнулся носом в давно уже опустевший лист лопуха.

– Я тоже так хочу, – промяукал он.

– Ну так давай ко мне. – Белый котенок пронесся над кустами смородины, попутно срезав коготочками несколько ягод. – Давай сюда, поиграем в Пёрл-Харбор!

Черный котенок подпрыгнул и неожиданно почувствовал, что его уже не тянет к земле. Он завис в воздухе на высоте тридцати сантиметров.

Какие странные ощущения, вот это да! Легкий ветерок обдувал его со всех сторон. Он распластался в воздухе, и что-то вдруг понесло его вперед, какая-то сила внутри маленького черного котенка проснулась от долгого сна и рвалась наружу. Теперь все выглядело по-другому: скамейка со столиком, старый сарай, совсем маленькая конура и рядом с ней пес, зашедшийся в лае, – все казалось ему таким смешным и крошечным. Он впервые почувствовал себя не беспомощным существом, которого пинали все, кому не лень, а грозным хищником, для которого нет преград. Котенок пролетел до конца участка и понял, что не умеет поворачивать. Тем временем в нескольких сантиметрах под ним с бешеной скоростью пронесся старый забор, и котенок очутился уже в совершенно незнакомом мире.

– Эй, а как же я? – услышал он голос белого котенка.

В следующее мгновение кто-то пролетел над ним, слегка коснувшись черного левого уха. Он увидел своего белого братца, который, расправив все четыре лапы, пикировал сверху, держа на прицеле маленького воробья, глупо решившего, что он сможет уйти от летающего кота.

Незаметно для себя котята подлетели к лесу, который еще вчера казался им таким далеким, даже недосягаемым. Правда, когда они смотрели в сторону леса, сидя на старом заборе, им представлялось, что это просто густые заросли кустарника. Теперь же оказалось, что лес был не то что огромным, а необъятным и зловеще темным.

Видя, как с невероятной скоростью к нему приближается темная стена гигантских деревьев, черный котенок завопил:

– Я хочу домой!

– Рули хвостом! – крикнул в ответ белый котенок.

Черный котенок попытался, но у него ничего не получилось, словно какая-то злая сила затягивала его в лес.

Тем временем белый котенок, который все еще гнался за изворотливым воробьем, оглядевшись вокруг, неожиданно понял, что они с братцем залетели слишком далеко. Видя, что черному котенку нужна помощь, белый подлетел к нему и собрался было доходчиво объяснить, как следует рулить хвостом, как тоже почувствовал, что его буквально затягивает в этот ужасающе темный лес.

– Я ничего не могу сделать! – услышал голос белого черный котенок. – Нас куда-то несет!

О, он и сам, к несчастью, это понял!

Ветки деревьев приняли котят недружелюбно. Они вырывали из них клочки шерсти, хлестали по лапкам и маленьким ушам. От ужаса котята зажмуривались, когда подлетали к очередному дереву. Мордочки были в кровь расцарапаны, а маленькие тушки все в ранах и ссадинах. Неожиданно деревья закончились, и котята увидели под собой затянутое тиной и поросшее камышом болото с противно квакавшими лягушками. Посреди этого вонючего пространства стоял одинокий дачный нужник с почерневшими заплесневелыми досками. Он возвышался над болотом, как черная крышка гроба. Котята почему-то мчались именно к нему. Когда до нужника оставалось метра три, дверь открылась и – о ужас! – котята увидели сидящего в нем мертвеца, опутанного паутиной. Он был абсолютно гол, и плоть его была до костей изъедена червями. Котята в отчаянии завизжали, и в тот же миг тьма и ужас накрыли их с головой…