Страница 22 из 22
Изменились и сами стены. Они внезапно обрели вид донельзя древних, потрескавшихся, с пятнами мха, с сочащейся по швам водой (откуда она здесь, если замок стоит на высоченном горном пике?); ступеньки стали стёртыми, точно по ним ступали бессчётные тысячи ног.
Агата замешкалась. Куда она идёт? Ведь, наверное, достаточно просто позвать Хозяина – мысленно, без всяких слов?
Она попыталась. Ничего. И лишь снизу, из тёмной глубины, куда вела, свиваясь бесконечными кольцами, каменная лестница, донеслось нечто наподобие ударов молота о наковальню. Очень-очень глухих и далёких.
Агата продолжила спуск. Теперь она уже не бежала, она осторожно шла, касаясь стены рукой, – камни ступеней стали предательски неустойчивы.
Кислый запах всё усиливался и усиливался. Агата закашлялась – что же будет дальше? Она просто не сможет идти!
Однако она смогла. Из глаз беспрерывно текли слёзы, горло душил кашель – она спускалась. В воздухе сгустился туман, мглистое марево, в котором угрюмо и смутно маячили блёклые пятна факелов. Вскоре Агата уже с трудом могла различить собственную вытянутую руку. Что же будет дальше, как она станет искать Хозяина?
«Стыдись, – сказала она себе. – Ты прошла огонь и воду, ты ускользнула из-под Смертного Ливня, в твои, именно в твои руки отдан был Иммельсторн; так неужели ж ты отступишь сейчас, когда всё, что от тебя требуется, – это спуститься по тёмной лестнице и слегка покашлять?»
На какое-то время это помогло. Однако потом стало только хуже. Намного хуже. Снизу доносились какие-то замогильные стоны, кислая вонь сделалась почти нестерпимой, Агате пришлось оторвать полосу от подола собственного платья, смочить в попавшейся луже и прижать к лицу – это принесло некоторое облегчение.
Потом к стонам и кислому туману добавилась целая армия злых, что-то постоянно шепчущих голосов. Казалось, они хором проклинают её, Сеамни, предрекая ей невиданные горести и муки. На дне души ожил и зашевелился страх – хотя Агата и была уверена, что после всего пережитого ничто испугать её не в силах.
Оказалось, что очень даже в силах.
Девушка остановилась. Бешено колотилось сердце, каждый его толчок болезненно отдавался в межреберье, как будто там, в груди, бился в слепом ужасе о прутья костяной клетки насмерть перепуганный зверёк.
«Нет. Я должна идти дальше! И я пойду».
…Виток, виток, ещё виток – ноги устали спускаться, и Агата боялась даже думать, как же она станет выбираться из этих глубин. Туман, по счастью, больше не сгущался; однако пришлось несколько раз останавливаться и мочить тряпку в стекавших со свода струйках – без этого дышать было совершенно невозможно.
…А потом лестница кончилась. Перед Агатой в тумане смутно виднелось устье широкого тоннеля.
Пошатываясь, она двинулась туда. Удары молота и глухие стоны слышались теперь совсем близко.
…В зале туман чуть рассеялся, хотя дышать легче не стало. Исполинский зал тянулся во всех направлениях, насколько мог окинуть взор. Рыже-алые цепочки факелов уходили в бесконечность; в темноте смутно виднелись отблески огня на гладких, словно бы отполированных гранях, уходящих вверх, куда не мог дотянуться свет.
Агата вгляделась – впереди, шагах примерно в ста, из одной области мрака в другую тянулась цепочка странных созданий, частью смахивавших на зверей, частью – на людей. Двигались они странно, судорожными рывками, словно увечные или раненые. Да, впрочем, так оно и было – на теле каждого, неважно, зверином или человеческом, зияли страшные чёрные раны; Агате показалось, что кое-где даже обнажились кости.
Длинная живая цепь ползла и ползла унылой чередой; в этом монотонном движении было нечто завораживающее. Агата невольно подалась вперёд, пытаясь рассмотреть подробности.
– Выпью, выпью, выпью… – вдруг раздалось глухое бормотание – где-то там, далеко впереди. Послушное эхо исправно донесло до Агаты смягчённые и ослабленные отзвуки.
Она замерла. Неужели Хозяин Ливня?..
Сеамни попыталась повернуть назад – однако ноги не слушались. Они сами несли девушку вперёд, всё ближе и ближе к жуткой шеренге. Теперь уже стало видно, кто шагает в ней – упырь с напрочь сожжённым боком, кости черепа обнажены, одного глаза нет, вместо него – чёрная пустая дыра, крылатый вислюг, чешуя на боках и спине вся изъедена, словно его окунули в кислоту…
Кислоту? Ну конечно же, кислоту!
Агата замерла, поражённая своей догадкой. Тянувшаяся перед ней цепь была цепью жертв Смертного Ливня. Все, кого застигла и скосила широкая коса смерти и кто не попался на глаза Хозяину, шли теперь его мрачной подземной темницей, не то сами во плоти перенесённые в его замок, не то отражения их несчастных душ.
И цепочка эта шла навстречу самому Хозяину Ливня.
Обмерев, Агата шагала вдоль неё. Люди, чудища, Нелюдь – всё живое и хоть в малой степени разумное, застигнутое врасплох или под плохим укрытием, шагало теперь здесь, без малейшей искры разума в угасших глазах – конечно, у кого ещё оставались глаза.
Стараясь не смотреть на несчастных, Агата вновь почти бежала вдоль их казавшегося бесконечным ряда. По обе стороны возвышались какие-то постаменты из гладкого чёрного камня, не простые постаменты – девушка чувствовала устремленные на неё алчные взоры, слышала шёпот бесчисленных губ «выпью, выпью, выпью тебя!..»
Цепочка завернула за очередной такой постамент. В глаза плеснуло мелькание низких языков необычайно темного, почти что чёрного пламени. А на высоком каменном монолите, окружённом танцующими огнями, стоял Хозяин Ливня; у подножия горел костёр, сложенный из нагих костяков.
Агата едва не лишилась чувств от ужаса.
Вот закованная в ржавые латы рука внезапно и резко удлинялась, тянулась вниз, хватала очередную жертву за плечи и резко вздёргивала её вверх. В левой руке у Хозяина – его жуткий череп-фонарь. Когда зелёные клинки лучей упирались в лицо несчастному, пронзали голову насквозь, ещё уцелевшая кожа, мышцы, жилы начинали мгновенно чернеть, слезая с костей каплями зловонной чёрной жижи. На миг можно было заметить быстрое радужное сияние, исчезающее под краем рогатого шлема; зелёные лучи скользили дальше, освобождая скелет от плоти, – и вот в костёр падает новая порция пищи для огня.
Глухие стоны, что слышала Агата, – это те последние звуки, что издавала плоть обречённых, прежде чем перейти в ничто и бесформенной кашей, крупными чёрными каплями стечь на пол и затем, по выдолбленным в камне желобкам, – куда-то ещё дальше.
Пылающая сплошным огнем смотровая щель шлема поднялась. Нечеловеческий взор уперся в Агату.
– О! Ты уже здесь, о Дочь Дану! – прогрохотал чудовищный голос. – Ведомо было мне, что ты долго не усидишь в одиночестве и душа твоя взалкает действия. Это хорошо! Идём же, и скажи мне, в чём твоя нужда!
Агата судорожно сглотнула – Хозяин Ливня подхватил с пола ребёнка, человеческую девочку лет примерно восьми. Левая часть её лица была полностью, до кости, сожжена, зато правая отличалась невероятной, почти немыслимой для извращённого хумансового рода красотой.
– Таких особенно люблю, – невозмутимо заметил Хозяин Ливня, поднимая пылающий череп. – Но ты пока ещё не готова принять эту пищу, – благодушно объявил гигант, одним движением оказываясь подле Агаты. Нагой костяк ребёнка уже рухнул в огонь. – Хотя пройдет совсем немного времени – и ты уже не захочешь ничего иного.
– Н-не з-захочу?..
– Конечно. Души людские и не людские – истинная пища того, кто хочет обрести настоящее бессмертие, – напрямик пояснил исполин.
– Н-но я… я… Я пришла совсем не потому, а…
– Говори! Говори смелее, о Дочь Дану! Если это в силах моих, я постараюсь исполнить желание твоё!
– Я-а… я не могу говорить здесь…
– Тебя смущает моя трапеза? – удивился Хозяин Ливня.
– Да-а… – только и смогла выдавить из себя Агата.
Гигант некоторое время колебался. Оставлять столь приятное занятие ему явно не хотелось.
– Хорошо, о Дочь Дану, – наконец решился он. – Остальную добычу я прикончу завтра. Эй вы, сыть, завтра я приду за вами! Наслаждайтесь второй жизнью, сколь бы краткой она ни оказалась! Ха-ха-ха! – Он разразился бурным грохочущим смехом.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте