Страница 17 из 18
Мне почудился опасный для меня намек, потому я жизнерадостно, а-ля простолюдин, засмеялся.
– Как рыцарь – да, сердцем! Как незаконнорожденный – головой. Как простолюдин – седалищным нервом. Он у всех у нас в заднице, но кого-то успевает предупредить, кого-то нет. Как догадываюсь, благородные к нему не прислушиваются… а зря. Он меня не раз спасал!
Она внимательно рассматривала меня темными глубокими глазами, я снова ощутил небольшой холодок по коже, что прокатился с головы до ног и тут же исчез. Выражение ее глаз не изменилось, но я ощутил, что она разочарована.
– Ваша мать, сэр Ричард… кто она?
Я сдвинул плечами.
– Женщина. Красивая женщина.
Она снова чуть раздвинула губы в улыбке.
– Редко когда взрослый сын так говорит о матери. Похвально! Обычно сыновья их считают старухами.
– У нас патриархальный край, – объяснил я. – Уважение к старшим – в крови. Мать для любого в нашем клане, тейпе или корпорации, как ни назови, едва ли не святыня, ибо рожает воинов, дает жизнь!..
– Патриархальный край, – повторила она задумчиво. – Изолированные области… У вас люди не отличаются ли от… простите, если задеваю, от других людей? В смысле которые из других краев?
Я сделал вид, что задумался, сдвинул плечи.
– Да вроде бы нет. Мужчины, правда, наши обычно здоровее, а женщины – красивее. Еще некоторые из наших женщин… ну, как бы это сказать… словом, они могут немножко больше, чем, скажем, здесь. Наша женщина может сбить с ног мужчину, который ей не понравится, только посмотрев на него по-особому. А так все, как везде.
Она кивнула.
– Так я и думала. Что-то в вас есть от вашей матери… Простите, если задела.
– Да ничуть, – ответил я легко. – Я не считаю, что это плохо.
Она посмотрела, как я гордо расправил плечи и выпятил грудь, матерински улыбнулась и удалилась, одарив меня царственным взглядом. Три женщины щебетали, свесив головы над перилами, но удалиться я не успел, леди Дженифер как почуяла, что матери нет, оглянулась, приветливо помахала рукой.
– Сэр Ричард!.. Идите сюда.
Даниэлла дернула ее за рукав, но Дженифер отмахнулась. Ее синие глаза следили за мною с тем выражением, как рысь смотрела бы на зайчонка. Даниэлла ухватила леди Бабетту и утащила, хотя та явно хотела бы остаться и посмотреть, как Дженифер расправится со мною, да и вообще как-то глупо уходить от нового мужчины, с которым еще кокетничать и кокетничать.
Я приблизился к Дженифер, отвесил поклон, демонстративно не отрывая бараньего взгляда от выреза на ее платье. Она вздохнула, оглядела меня с крайним сожалением, как-то ухитряясь смотреть сверху.
– Как жаль, – произнесла жалостливо, – что вы… этот… не совсем нормальный…
Я расправил плечи, сам посмотрел на нее сверху.
– Вы правы, леди. Все такие мелкие, хилые… Я в самом деле ненормальный. В стране рожденных ползать к рожденным летать относятся как к незаконнорожденным, а в стране пузатой мелочи… Болезнь у вас какая-то? Мор? Недоедали? Видать, такие здесь хозяева.
Она чуточку покраснела, привстала на цыпочки, сказала уже дерзко:
– Скажите, вы в самом деле родились в хлеву? Надеюсь, я вас не задела бестактным вопросом…
– Нет-нет, – заверил я, – что вы! Христос тоже родился в хлеву, а Ирод и вы – в прекрасных дворцах. У Ирода, кстати, и платье точь-в-точь как у вас. Сказано, дурак: думал, что чем больше навешает на себя желтого металла и разных камешков, тем станет умнее. Или красивее, уж не знаю, что он хотел показать.
Ее щечки чуть заалели, в глазах блеснул гнев. Мне показалось, что хотела опустить взгляд на платье, но это сразу выдать себя, она еще надменнее задрала носик.
– Я поговорю с мамой, чтобы вам заплатили за ваши труды. Мы всегда хорошо платим наемникам.
Я поклонился.
– Да, это будет кстати. Заодно сбегайте к конюху, пусть наутро приготовит моего коня. Я выеду на рассвете.
Она выпрямилась так, что едва не перервалась в поясе.
– Я не служанка!
– Ах, простите, – ответил я без тени раскаяния. – Вы так хорошо мне вымыли спину, что я решил, будто тоже подрабатываете… Все-таки замок ветшает, надо как-то сводить концы с концами. Извините, если вы меня правильно поняли.
Она в великом возмущении открыла и закрыла хорошенький ротик, в ярости не находя слов, такого еще не было, чтобы неотесанный мужлан легко пикировался с нею, топнула ногой.
– Наш замок не ветшает!
– А что подрабатываете, согласны, – констатировал я, – ладно, жду вас сегодня ночью на сеновале. Оплата по факту.
Она вспыхнула, оглядела меня с головы до ног.
– Вы в самом деле считаете себя рыцарем?
– Берите выше, – сказал я гордо и выпятил грудь. – Я – паладин. В моих землях – равноправие полов. Никто не относится к женщине как к обязательной дуре. Потому, если брякнет женскость… в смысле дурость, то мужчины не переглядываются, мол, что с дурочки возьмешь, а сразу по морде, по морде, по наглой рыжей морде!..
Она вскинула брови в презрительном удивлении.
– Так у вас вроде бы не рыжая…
– Зато у вас… – протянул я. – Сестренка, у тебя, как у любого щеночка, режутся зубки, и страсть как хочется грызть все, что попадается. Так вот, не пробуй на мне их крепость, ладно? У меня инстинкт – давать сдачи. Знаю, что надо бы не обратить внимание: женщина, что с дур взять, но я из тех земель, где и женщины – люди, потому мы им тоже иной раз в зубы… как равноправным. Договорились?.. Ты лучше скажи, мне могут здесь составить карту южных земель?
От нее летели искры, я отшатнулся, когда она сказала с гневом:
– Я вам не сестренка! И обращайтесь ко мне только на «вы»!.. Это Даниэлла готова кого угодно признать братом, а меня не проведете!
– Ага, – сказал я тупо, – значит, не знаете…
Она выкрикнула мне в спину:
– Вегеций в южной башне!
Глава 8
Вегеций – в южной, я в западной, так что можно не выходить во двор, между башнями проложен широкий коридор внутри соединяющих их стен. Хозяева крепости в северной, от нее коридор к моей идет тоже по прямой. Вообще-то проход в скальном массиве перекрывает стена с двумя башнями: северной, и второй, тоже северной, как мне кажется, ну пусть северо-западной, но здесь географию или астрономию знают лучше, если говорят – западная, пусть западная. Я не извозчик, чтобы назубок знать географию.
На той стороне четырехугольника – восточная и южная. Между ними – если идти поверху, веранда, выходящая во двор, где звучали песни Патрика. Северная башня служит донжоном, в самом деле побольше в размерах, хотя по высоте такая же, как и остальные три. В каждой – по четыре-пять этажей с множеством комнат, сейчас пустых, но когда-то в крепости людей было в десятки раз больше. А то и в сотни. Южная башня в трещинах, вот-вот рухнет. В моем «срединном королевстве» такую давно бы окружили забором и разобрали, чтобы на освободившемся месте выстроить что-нить прибыльное, но здесь явно не хватает ни рук, ни средств. А северная и западная принимают натиск степных племен, что пытаются прорваться вовнутрь герцогства.
Кстати, потому северная и западная не только самые высокие, но и весьма толстые, у них есть и другие цели, кроме как с вершины высматривать приближающихся врагов. Собственно, даже те две башни, южная и восточная, что на той стороне четырехугольника, мало уступают донжону по размерам, в каждой внизу такой же холл, на втором этаже множество комнат, а на третьем – покои для знатных гостей. Есть еще четвертый и пятый этажи, что там – не знаю, а по плоской крыше, окруженной зубчатым барьером, бродят часовые. Во всяком случае, должны бродить.
В стенах коридора время от времени ниши, одни пустые, в других – статуи. Разнобой, красиво именуемый эклектикой. Я не уловил закономерность, с которой расположены каменные атлеты и рыцари из сверкающего металла, сталь явно нержавеющая. Я бы сказал осторожно, что герцоги натащили в свой замок немало награбленного, а также навыкопанного в старых городах.