Страница 12 из 18
– А что вы хотите лично для себя?
Я пожал плечами.
– Вообще-то мне ничего не нужно. Ну разве что на дорожку можете объявить, что вопрос о моем паладинстве закрыт за отсутствием улик… или чего-то там еще. Словом, церковь снимает возражения.
Он подумал, кивнул.
– Если Барбаросса, как вы говорите, в самом деле осознал свои ошибки и раскаялся, то церковь примет блудного сына и дарует ему прощение. И, конечно же, со всем рвением восстановит свою деятельность по всему королевству в полном объеме… Ну, а что касается вас, сэр Ричард, вы снова показали себя очень здравомыслящим молодым человеком. Прошу извинить за обвинения, но вы сами понимаете…
Я прервал:
– Не нужно длинных слов! Меня считаете человеком Барбароссы, а раз так, то вам нужно было ослабить и меня тоже. Это понятно, с моей стороны никаких обид.
– Точно? – спросил он с удивлением и странным интересом.
– Точно-точно, – заверил я. – Я же понимаю, ничего личного.
Он покачал головой.
– Надо как-нибудь побывать в том королевстве, откуда вы родом. Думаю, для церкви там работы непочатый край.
– Да, у нас запущенно, – согласился я. – Кстати, вы тоже простите меня за резкие выражения. Просто у нас бьются любым оружием, что под рукой. Когда надо, хватаемся и за простую дубину народной войны, хоть мы и благородные рыцари. Если припрет к стене, то бьем и ниже пояса, как денисы давыдовы… как вот сейчас.
Когда я вышел из повозки и улыбнулся Маршаллу еще издали, он с явным облегчением перевел дыхание.
– Слава богу, не подрались…
– Разумные люди не дерутся, – сказал я. – Разумные всегда приходят к консенсусу.
Он торопливо перекрестился.
– Господи, слова-то какие! Не иначе, сатанинские…
– Это точно, – согласился я.
– Так зачем же?..
– Мы берем то, – объяснил я, – что работает. Хоть инструмент бывает в дерьме…
– Консенсус… инструмент? Не знаю, что это такое…
– И не надо, – прервал я не очень вежливо. – Все, я сделал даже больше, чем собирался. Сейчас я с чистой совестью могу отправляться…
Маршалл прервал в свою очередь:
– Сэр Ричард, в силе та крохотная просьба, уже совсем крохотная. Теперь никто не мешает вам съездить в монастырь Святого Бенедикта. Ну прошу вас! Это очень важно.
– Хорошо, – ответил я. – Все равно корабль пока не ждет у причала. Хотя, может быть, пришел какой-то неведомый… Ладно, сегодня съезжу в монастырь, но…
Маршалл слегка поклонился.
– Слушаю вас, сэр Ричард.
– Уеду не завтра, а сегодня. Как только завершу миссию и доложу Его Величеству о выполнении.
– Стоит ли ехать на ночь?
– Постараюсь выехать еще до вечера, – сказал я.
Наскоро позавтракав, я вышел из дворца, там уже ждут пятеро рыцарей, которым сэр Стефэн передал королевское повеление сопровождать меня, дабы не было урона моей чести. Я кивнул им, тут же забыв о них, и, покачиваясь в седле, размышлял о положении в королевстве.
Полагаясь на силу рук и вес своего меча, Барбаросса как-то позабыл, какую исполинскую силу являет собой церковь. Да и не миновала его мода на пренебрежительное отношение к церкви, местные церковники оказались, на беду, тоже слишком уж людьми: обиделись и сказали, мол, давай правь, как хочешь, а мы займемся только духовными делами.
В результате сектанты едва не поставили на уши все королевство, Барбаросса уцелел чудом, вообще-то это чудо – я сам, но все равно, могло быть гораздо хуже. Теперь вот лично еду в ближайший монастырь налаживать отношения с черным монашеством. Эскорт хорош, без него буду казаться безродным бродягой. Вообще-то рыцари моего ранга уже и не просто рыцари, а лорды и выезжают за ворота только в сопровождении огромных толп вассальных рыцарей, оруженосцев, пажей, слуг, челяди…
В монастыре я пробыл полдня, наладил контакты, настоятель и сам хотел бы улучшений отношений с королем, так что особенно не пришлось плести интриги. Договорились, что монашество, как черное, так и белое, снова выйдет в мир и начнет вмешиваться в жизнь намного активнее. Что делать, слуги Сатаны не сидят взаперти, а ходят по дорогам и сеют смуту, так что нужно уметь вылавливать, а отравленное вовремя залечивать… или выжигать каленым железом, что срабатывает совсем неплохо.
В конце концов нас угостили превосходным монастырским вином, велели передавать Его Величеству всего доброго, и я выехал очень довольный. Точно так же ехали веселые и хохочущие рыцари за моей спиной. Их тоже угостили на славу, жизнь хороша, кони идут бодро и споро, дорожка вьется по опушке леса, так что с одной стороны густая тень, с другой – заходящее, но еще очень яркое солнце.
Я услышал за дальним кустами щелчок, моментально ощутил опасность, но сильный скрежещущий удар в спину заставил ткнуться лицом в конскую шею. Взвыв от резкой боли, я невольно ухватился за ушибленное место, с ужасом обнаружил металлический прут, что пробил панцирь и глубоко погрузился в тело.
Превозмогая боль, я прохрипел:
– Вперед… Захватить эту сволочь!
Рыцари бросились к кустам, я выдернул меч и сам послал Зайчика вперед. Копыта с грохотом ударили в землю, я догнал и сразу же обошел своих рыцарей. Кусты распахнулись, как трава, по ту сторону хватаются за мечи четверо в прекрасных доспехах, а маркиз Плачид с бледным лицом застыл, не веря глазам.
Я выхватил меч, маркиз поспешно опустил арбалет и, упершись в петлю ногой, начал натягивать стальную дугу. Чужаки в доспехах бросились ко мне, но в это время через кусты проломились мои рыцари. Я пустил коня наискось, смял и опрокинул троих противников вместе с конями, четвертого зарубил без всякой жалости.
На этот раз чувство опасности стегнуло, как крапивой: я поспешно пригнулся, над головой неприятно вжикнуло. Когда я разогнулся и пустил коня к маркизу, он, видя, что не успевает, отбросил арбалет и выхватил меч. Глаза его не отрывали взгляда от моего перекошенного болью и смертельно бледного лица. Я чувствовал щекочущую струйку, что пробирается к пояснице, там дальше не пускает тугой пояс, я спешно заращивал рану, сейчас восстанавливающаяся ткань медленно выталкивает стальную стрелу из тела.
– Сдавайся, – велел я.
Он оглянулся, мои рыцари быстро обезоружили оказавшихся на земле его людей. Трое из них с такой силой грохнулись о землю, что и сейчас сидят, оглушенные, и трясут головами, еще не понимая, что у них отобрали все оружие. Мои рыцари стоят над ними с обнаженными мечами, готовые жестоко оборвать любое сопротивление.
– Хорошо, – сказал Плачид надменно. – Я сдаюсь…
Он швырнул меч мне под ноги, отступил, посмотрел с холодным торжеством. Я сказал, не отрывая от него взгляда:
– Конгер, Цурикгоф!.. Свяжите своим пленным руки.
Они помедлили в нерешительности, а один из пленных рыцарей вскрикнул негодующе:
– Что? Нам?
– Вам, – ответил я и добавил: – Если кто будет противиться – рубите головы. Перед королем отвечаю я.
– Сделаем, – ответил Конгер, сразу оживая. Он сдернул с одного из рыцарей перевязь и сказал недобро: – Сэр Будакер, вы подчинитесь или мне сразу бить вас по голове?
Рыцарь фыркнул, сказал надменно:
– Я подчинюсь. Но я посмотрю, что с вами сделает король, когда приедем во дворец.
Конгер заколебался, я сказал резко:
– Отвечаю я! Конгер, ты не слышал моего приказа?
Оба засуетились, быстро и умело связали руки всем пятерым. Маркиз скрестил руки на груди и наблюдал с холодной ядовитой усмешкой.
– Ничего, – произнес он многозначительно, – это не конец. Доберемся до дворца, там вы запоете по-другому.
– Доберемся, – отрезал я. – Но не все. Конгер, Цурикгоф!.. Вы вроде бы самые расторопные? Приготовьте веревку с хорошей петлей. Не обязательно шелковую. Для того, кто стреляет в спину, годится и простая.