Страница 8 из 26
Маг смотрел с печальным ожиданием. Я сказал покровительственно:
– Работай дальше!.. Но, глядя на звезды, подумывай хоть изредка и над обустройством замка.
– Господин!
Я вскинул ладонь, прерывая его слова:
– Борис, ты не прав. Чистая наука наукой, но будто не знаешь, что если кто-то захватит сие хозяйство, тебе тоже придется… прервать свои занятия. А то и вовсе прерваться. На дыбе или как-то еще, что может быть намного забавнее. Для зрителей, понятно. Или же под пытками будешь срочно добывать философский камень. Так что подумай и о проблемах быта. Не потому, что я так вот из каприза велю, а надо, Федя! Надо. Мне нужны ответы на простые и ясные вопросы: могут ли через эти Двери в замок влезть еще какие-то твари?.. Ладно, сам догадываюсь, что могут, тогда подумай, как эти Двери закрыть. Или как-то обезопаситься. Второе: что там в ночи за всадник? Он так смотрит на мой замок, что мне это как-то не совсем нравится. Даже, можно сказать, несколько раздражает, если очень мягко. Потом, сколько в замке ведьм, вампиров, домовых и вообще не совсем людей?.. Хоть какая-то статистика да ведется? Нет-нет, я не собираюсь отдавать их в руки священника. Я не настолько дурак, чтобы вот так нерационально тратить трудовые и не совсем трудовые… что значит – творческие ресурсы. Это чужих всех можно и нужно на костер, мир надо чистить от нечисти и колдовства, но своих я должен защищать, это понятно, они же свои. Ты еще не знаешь, что есть свои террористы, а есть чужие, только свои уже не террористы, а благородные и пламенные борцы за… нужное дописать. Так что за наших ведьмов не переживай.
Он сидел с открытым ртом, вытаращив глаза, затаив дыхание, слушал трепещуще, половину моих сентенций не понимал, вторую толковал по-своему, возопил жалобно:
– Ваша милость, разве не важнее, что добываю философский камень? И даже эликсир вечной молодости?
– Не важнее, – отрезал я.
– Но как же…
– А вот так! Не сегодня-завтра мне свернут голову, как цыпленку, а я буду мечтать про эликсир вечной жизни? Знаю-знаю, что ты теоретик, все мы теоретики во всех вопросах, но когда жрать нечего или когда тонешь, то и теоретику надо шевелить руками. Мы сейчас тонем, понял?..
Он покачал головой.
– Вас вся челядь боготворит, а уж гарнизон так и вовсе на вашу милость молится.
– Это до первой неудачи, – заверил я, вооруженный чужой мудростью. – Сам знаешь, какой у нас народ. Каков народ вообще. Словом, я установку дал, а ты действуй.
Он проводил меня умоляющим взглядом, я не слушал, как заверяет в преданности и приложении всех душевных сил и знаний на благо моей благородной милости, спустился по тем же скрипучим скобам в коридор, подозрительно осмотрелся. Что-то изменилось или у меня от страха глаза велики?
Глава 3
По дороге к своим покоям выглянул в окно, снизу шибануло конским потом. Это неугомонный Гунтер вновь заставляет стрелков упражняться с утра до вечера: с рассвета стреляют в круглую мишень, отходя все дальше, стреляют на меткость, на скорость, стреляют против слепящего солнца, стреляют при ветре, стреляют в полумраке. Он хотел еще учить стрелять в лесу, но я указал резонно, что сперва пусть обучатся защищать замок, а лесные приключения это на потом. Зато посоветовал научить стрелять в сумерках, а то и ночью, при слабом свете факелов, даже вовсе в темноте, стрелять в ответ на подозрительный шорох.
Уже со второго дня он учил их стрелять, сделав три круга бегом по двору, а потом с разбега взбежав на стену. Они должны были поразить движущуюся цель, как если бы враги уже ворвались в наш замок. Упражнялись усердно, большинство из них молодые парни из окрестных селений, очень жаждавшие приобщиться к вольной солдатской жизни, из таких можно веревки вить.
Правда, даже сам Гунтер недоумевал, не слишком ли, но я помню, как учат всяких там коммандос да беретников, зеленые они или краповые, тяжело в ученье – легко в бою, бери больше – бросай дальше, копай от забора и до обеда, словом, нагрузка сделала из обезьяны человека, из человека – творческую личность, а из творческой личности – слесаря пятого разряда.
Страж у двери моих покоев распахнул передо мной дверь, и снова я вовремя удержался, чтобы не поблагодарить кивком или словом.
Когда дверь захлопнулась, я развернул толстый рулон пергамента на столе, придавив края, как водится, кинжалами.
Зигфрид, устав уговаривать меня устроить великий пир в честь победы над злодеем, так предложил именовать предыдущего владельца замка, в одиночку обследует винные подвалы, снимает пробу – взялся составить каталог вин, это интереснее, чем разыскивать старый хозяйский. Я предпочел бы точные хозяйские планы замка, чем самому разбираться, куда какой коридор ведет, но такого не оказалось, наконец Гунтер отыскал какие-то схемы у ныне покойного сенешаля, и вот сейчас пора изучить в тиши покоев, что помимо спальни, еще и кабинет, сопоставить с увиденным в замке. Коридоры соответствуют схеме, комнаты тоже, даже пропорции соблюдены, только кухню, похоже, в последнее время перестроили: из огромной сделали крохотную. Впрочем, поправить нетрудно, я намерен хорошо кормить своих людей.
Плохо, что ни одного тайного хода. На карте прорисован только нижний этаж, но я-то хорошо знаю про тайные, а также залы, что ниже первого этажа, сам спускался с несколько странными проводниками!
Я высунулся из окна, крикнул:
– Гунтер, отыщи Зигфрида! И оба ко мне. Есть разговор.
Очень нескоро со скрипом отворилась дверь, через порог переступил толстенький человек в сутане. Даже не толстенький, а толстый, толстенный, за последние недели отъелся, из голодающего шарпея превратился в откормленного борова, но мясистое лицо все еще в складках, показывая, что есть куда раздвигаться. Сутана как будто на стоге средних размеров, священник обеими руками прижимает к груди толстую книгу.
Следом вошел Гунтер, брови сдвинуты, сопит, как бык перед дракой. Судяпо тому, как отрезает путь к бегству и по раскрасневшемуся священнику, полному негодования, можно догадаться как мой начальник стражи принудил главу оппозиции к диалогу с исполнительной властью.