Страница 1 из 15
Алекс Орлов
Основной рубеж
1
Занятия закончились рано, и вся группа отправилась в кафе «Молочный Том», чтобы отметить окончание курса. Третий, заключительный семестр был успешно пройден, и впереди их ждала выпускная практика.
Радовалась вся группа, только один Тони Гарднер улыбался через силу. Для него все закончилось уже сейчас. Спросите почему? Да потому, что он был горбат. Когда Тони сидел за столом, подперев голову руками, казалось, что он просто сутулится, но стоило ему подняться, как уродство сразу бросалось в глаза. Даже Шина Познер, самая малорослая курсантка, оказывалась на полголовы выше Тони Гарднера.
В Школу армейского резерва Тони попал благодаря долгим и трудным хлопотам своего дяди – Вильяма Першинга.
Генерал Першинг командовал бригадой пограничных рейнджеров и имел нужные связи. Многие его одногруппники служили в вышестоящих штабах, с их-то помощью Вильям Першинг и сумел устроить своего племянника в Школу.
Тони хорошо запомнил тот первый день на медицинской комиссии. Врачи недоуменно переглядывались и качали головами. «Пусть делают что хотят, – сказал тогда седой профессор, – но я буду отстаивать свое мнение». И написал, что Тони не годен ни к обучению, ни к службе и что ему лучше жить на пенсию.
Другой бы обиделся, но не Тони. Он привык к косым взглядам преподавателей в средней школе, к искреннему удивлению в их глазах, когда он блестяще отвечал урок и легко решал самые сложные задачи. Тони недоумевал: ну почему люди считают, что если человек горбат, так непременно дебил. Да, он уродлив, но его голова в полном порядке.
Одноклассники смотрели на горбуна кто с насмешкой, кто с состраданием, но Тони предпочел бы, чтобы его не замечали вовсе.
Особенно его задевали брезгливые взгляды школьных красавиц, которые демонстративно переходили к противоположной стене, когда Тони шел по коридору.
Отношение окружающих приучило его держать свои мысли при себе, жить в мире своих фантазий, где он, Тони Гарднер, был высоким, стройным и сильным парнем.
В этом мире он мог гулять с красивыми девушками, играть в футбол, плавать в бассейне. Он придумывал себе друзей, новые приключения. Иногда Тони помещал в свои фантазии кого-нибудь из одноклассников, но только тех, кого считал достойными этого. Например, Молли Питерс, невысокую тихоню, она единственная, разговаривая с Тони, смотрела ему в глаза, а не на уродливую фигуру.
Раз в три месяца мать возила Тони на прием к доктору Майеру, наблюдавшему мальчика с самого рождения. Доктор Майер заставлял Тони раздеваться, ощупывал его горб и неизменно говорил: «Прекрасно, прекрасно…» Затем позволял Тони одеться и, пока тот одевался, что-то писал в пухлой истории болезни.
После осмотра Тони выходил в коридор, и к доктору заходила мать – Анна Гарднер. Доктор Майер сообщал ей, что ухудшений нет, а это, по его словам, было самое главное. Мать выходила, и они возвращались домой. Мать – к невеселым вдовьим мыслям, а Тони – к своему придуманному миру.
Иногда в своих фантазиях Тони Гарднер встречался с отцом.
Отец представлялся ему могучим и сильным мужчиной в летном комбинезоне. Вот только представить лицо своего отца у Тони не получалось. Дома не осталось ни одной фотографии.
Мать говорила, что, когда он погиб, пришли люди из тайных служб и забрали все семейные архивы. Кем был отец и как он умер, мать не рассказывала. Однажды Тони подслушал телефонный разговор матери с дядей Вильямом. Дядя Вильям тогда сказал: «Я всегда говорил Энни, что Сэм выбрал не ту сторону, за что и поплатился…»
Что означали слова «та сторона», Тони Гарднер не знал, да и не особо интересовался.
Шли дни, похожие один на другой. Дни складывались в месяцы, месяцы в годы. Тони с отличием закончил среднюю школу и пребывал в некоторой растерянности. Что делать дальше? Как ему применить себя на Кириосе?
Вариантов было немного. Самый простой – жить в свое удовольствие на пенсию, которую ему выделил Медицинский страховой фонд. Впрочем, какие удовольствия у инвалида?
Можно было заняться живописью. Тони неплохо рисовал и всегда получал призы на школьных выставках.
В общем, выбор был небольшой, но Тони так и не остановился ни на чем определенном. Мать обещала подключить дядю Вильяма, хотя Тони не представлял себе, чем может помочь генерал, гонявшийся за космическими контрабандистами. Однако он ошибся.
Однажды мать вернулась с работы сияющая. Тони никогда не видел ее такой счастливой и очень удивился.
– Что случилось, ма? Ты вся светишься, как будто тебя выбрали «Мисс Кириос»…
Анна Гарднер подошла к сыну и, поцеловав его в лоб, сказала:
– Тони, дядя Вильям устроил тебя в военную школу…
– Какую школу, ма? Зачем мне школа?
– Школа армейского резерва. Она существует только два года. Когда ты ее закончишь, у тебя будет шанс получить место в армии. Конечно, ты вряд ли станешь пилотом, но сможешь служить в администрации или в частях снабжения. Так сказал дядя.
– Могли бы для начала посоветоваться со мной… – недовольно пробурчал Тони. На самом деле он был ужасно рад. Он слышал о ШАР и видел ее курсантов, но чтобы попасть туда на учебу… Об этом он и не мечтал. – О’кей, мам, я буду там учиться.
– Но ты еще должен сдать вступительные экзамены. Хотя с твоими способностями это не проблема.
– Да, мам. Не проблема, – согласился Тони и чмокнул мать в щеку. – Поблагодари дядю Вильяма от моего имени.
– Мог бы и сам поблагодарить. Он ведь сделал это не для меня…
– Ты же знаешь, мама, мы с дядей не испытываем друг к другу никаких родственных чувств…
– И это очень плохо, Тони. Кроме меня и дяди Вильяма, у тебя никого нет.
– Ну хорошо, ма, я позвоню ему…
Из размышлений Тони вытащил голос Лео Берджеса:
– Ты что, Пацифик, уснул, что ли?
Все засмеялись. Походка Тони действительно напоминала передвижение боевого робота «Пацифик». Улыбнулся и сам Тони. Правда, улыбка вышла кривоватой.
– Ужас. И зачем ему нужно тащиться вместе со всеми? – сказала Бренда Сантос шедшему рядом с ней Филиппу Конхейму.
– Ну, сама понимаешь, он учится в нашей группе. Он такой же курсант. Инвалидам тоже надо чем-то заниматься… – ответил Филипп.
– Но зачем же лезть в элитные учебные заведения? Он мог бы что-нибудь… Ну я не знаю. Вязать, например, или выпиливать… Я как-то ходила на выставку поделок инвалидов. Там были просто потрясающие вещи! Все посетители что-нибудь обязательно покупали. Я сама купила замечательную салфеточку, до сих пор у меня где-то валяется…
Группа двигалась по асфальтированной дорожке, пересекавшей небольшой ухоженный парк. День был солнечный, и в парке было много отдыхающих. Дети бегали по траве за разноцветными бабочками, взрослые сидели на скамейках и читали газеты. Кое-кто дремал, пригревшись на солнышке.
Девушки то и дело наклонялись, чтобы сорвать цветок, смеялись, обсуждали возможности, которые дает женщине служба в армии. Парни спорили о достоинствах истребителя «вампир».
Тони вдохнул чистый воздух парка и вдруг понял, что зря он пошел вместе со всеми.
Учеба позади, никто не обязан больше терпеть его в своей компании. Группу объединяет предстоящая выпускная практика, где курсанты проведут вместе еще целый месяц, но это для нормальных. А для него, Тони, все кончилось.
По всем теоретическим дисциплинам он получил высший балл. Занятия на тренажерах давались сложнее, но и они были зачтены. Свой диплом Тони мог получить хоть завтра и… снова ему предстояло, надеясь на дядю Вильяма, искать себе место…
– Эй, Гарднер, ты чего остановился? – крикнул Лео Берджес.
– Что-то плохо себя чувствую. Пожалуй, пойду домой…
– Ну ладно… – кивнул Берджес.
Тони свернул с тропинки и, сев на скамью, посмотрел вслед удаляющимся одногруппникам. Бывшим одногруппникам.
– Пока, Тони! – крикнул Филипп Конхейм и помахал рукой.