Великий маг

Томберг, однако, посмотрел на меня с мягкой укоризной.

– Но как можно читать с экрана? – воскликнул он и добавил патетически: – Не понимаю!.. Просто не понимаю, уж простите великодушно. Это же… это же нелепо! И глаза портятся.

Я покачал головой.

– Это старые представления. Помните большие безобразные мониторы, что едва помещались на столе, похожие на телевизоры?.. Вот те – да, могли влиять на зрение, если, конечно, пялиться на экран неотрывно по двенадцать часов. Ведь что такое тот экран: это та же лампа! А нынешние, жидкокристаллические, построены по другому принципу. На глаза уж никак не повлияют.

Он воскликнул еще патетичнее:

– Но а сама эта штука, этот бездушный элбук? Я хочу держать в руках именно шуршащее страницами, пахнущее типографской краской, чувствовать твердый переплет, который открывается, как раковина нежнейшей устрицы, а там дивное лакомство форзаца, дальше смотрю на титул, уже предвкушая все наслаждение пиршеством, уже слюньки текут, уже страницы шуршат, я слегка сгибаю страницы и бегло пропускаю под пальцами, как опытный картежник, что тасует колоду карт, но не позволяю глазу ухватить хотя бы слово, чтобы не иметь ни малейшего представления о том, что там будет в середине действия, а вы же знаете, какая хитрая штука наш глаз: может при любой скорости выхватить слово, а то и фразу, что сразу раскроет тщательно упрятанный замысел хитроумного автора…

Он задохнулся, сглотнул слюну, кадык дернулся, глаза смотрели мечтательно в пространство, а пальцы нервно дергались, я видел, что они бережно гладят корешок, трогают торец, прощупывают наличие каптала.

– Вы так хорошо рассказываете, – признался я, – что я просто все это увидел!

– Но а как же иначе? – воскликнул он. – Как же?.. Я люблю, я обожаю книги!.. Я вдыхаю их запах, как женщина вдыхает самые изысканные духи. Я смотрю на ряды их корешков, как на лучшие в мире картины, скульптуры или… да что угодно, когда-либо созданное человеком, природой или Творцом! И как от этого дивного мира отказаться?

Я промолчал, любуясь его раскрасневшимся вдохновенным лицом. Я казался себе человеком, приехавшим на первом автомобиле, дребезжащем и отчаянно чихающем отвратительным бензином, к зданию театра, где уже ждут окончания спектакля роскошные и элегантные кареты, коляски, дрожки. Мой автомобиль, понятно, – это слепок с кареты, только вместо коней там впереди примитивный мотор, что шумит страшно, дребезжит, гремит, во все щели вылетают капли грязного кипящего бензина, обжигают кожу и непоправимо пачкают одежду. Благородные кареты сторонятся меня, грязного и нелепого, а господа, выходя из здания театра, смотрят с недоумением и брезгливой жалостью, как на недоумка. Ну кто же сядет в такие вот чудовища, где нет приятного и привычного запаха конского пота, поскрипывания конской сбруи, покачивания на высоких рессорах, щелканья кнута извозчика?

Нет, мелькнула у меня мысль, я уже не на таком авто. Такими были первые бытовые компы, двести восемьдесят шестые, где и монитор крохотный, и сеточка перед ним предохранительная, но зато появились первые тексты, которые можно читать с экрана, хоть и ломая глаза, зато экономя на покупке книги…

– Такие экраны сберегают зрение, – сказал я первое, что пришло в голову.

– Как?

– Можно увеличить шрифт, – объяснил я. – Вы это уже делаете, не так ли?.. Можно сделать подложку другого цвета, белый иногда режет глаз… Вообще можно приспосабливать для чтения разными способами, а вот с книгой только, увы, очки!

Он спохватился:

– Самые отвратительные гости, которые задерживаются в прихожей! Извините, Володенька.

Я закрыл за ним дверь на обычный засов, к электронным можно подобрать ключи, гаркнул, почему-то злясь:

– Инет!

Глава 6

Над Москвой глубокая ночь, но на столбике термометра все еще тридцать. Даже с хвостиком. Я все же открыл окно, выглянул, это называется хлебнуть свежего воздуха, но, понятно, в современных квартирах теперь намного свежее и чище. Так, традиция. Выйти, подышать бензином и прочими загрязнениями, сказать дежурную глупость о здоровой прогулке.

Барбос отправился в прихожую, сдернул с кронштейна поводок и принес мне. Коричневые глаза смотрят с укором. Может быть, и без укора, но почему-то глядя в собачьи глаза всегда чудится в них укор. Будто в чем-то виноваты перед нашими меньшими братьями. Может быть, в том, что мы все умеем, а они нет?

– Ладно-ладно, – сказал я, – только недолго. Возле дома. Я не могу позволить себе длительные прогулки, понял?

Он посмотрел обидчиво, вот и попробуй скажи, что собаки хоть чего-то не понимают, вытянул шею, чтобы я быстрее надел ошейник.

После короткой прогулки, когда Барбос в бешеном темпе побегал по газонам, изредка исчезая за гаражами, я вернулся, помыл паразиту лапы – то ли не научится, то ли хитрит, перед глазами уже поплыли образы. Диван подо мной мягко прогнулся, монитор послушно развернулся в мою сторону. Я еще застал клавиатуры, которые соединялись с компами такими короткими проводами, что приходилось сидеть прямо перед экраном… Да ладно, тогда и экраны были такими крохотными, что с дивана хрен что рассмотришь.

Раньше, помню, поздно вечером в Инете всегда был наплыв юзеров, скорость резко падала. После полуночи, когда льготный тариф, вообще не удавалось пробиться в Сеть: линия всегда забита. Сейчас же смешно вспомнить те скорости, забитый трафик, трудности дозвона. После диалапа пришли выделенки, спутниковые, Интернет-2, оптоволокно и, наконец, флеш-спринт, при котором я трехсотгигабайтный фильм скачиваю за треть секунды. Да и то бурчу, что медленно.

Поработав с дивана, потащился на кухню, пора бы бутербродик, снова голосовыми командами попрыгал по сайтам. Все еще чувствую неясную вину перед Томбергом, хотя это не я перевел все философские труды в цифру, так что философия для меня – совсем не книги, а познание смысла бытия и целей жизни.

На моем сайте идет жаркое обсуждение на тему, какой пляж в Москве чище, я просмотрел заглавные постинги, заглянул на пару новостных серверов, пробежался по игровым, а в заключение заглянул на сайт «Вся-вся фантастика». Там на форуме дискуссия о какой-то книге, суть спора вскоре была потеряна, флеймисты обвиняли друг друга в неграмотности, в дурости, в самопиаре, потом кто-то заорал, что под таким-то ником пишет сам Владимир Факельный, потому и защищает такую гниль, тут же несколько голосов поддержали, ага, мол, в самом деле Владимир Факельный под ником, даже под двумя, тремя никами, его стиль, его фразы.

Я прочел внимательно, мелькнула даже мысль написать зло и ядовито в ответ, но тут же остыл и пошел на сайты софта в поисках новых скинов. Странно, эти недоумки на «Всей-всей фантастике» в самом деле уверены, что это я там у них на форуме с кем-то лаюсь, доказываю, исхожу слюной и злобой, пытаюсь переубедить или переспорить какого-то первоклашку, что пишет «извеняюсь» и запятые расставляет наугад.

Хотя нет, не странно. Конечно же, любому из недругов хотелось бы стукнуть по голове Самого, потому и высматривают среди своих оппонентов по Сети: нет ли Его под ником? И радостно накидываются на подозреваемого, не понимая самого механизма творчества. Вот я делаю роман, он стреляет сразу огромным тиражом, поражая первым же выстрелом сто тысяч человек. И потом, когда я перейду к другому роману, буду заниматься совсем другим проектом, оставленная пушка по-прежнему будет стрелять, как стреляет, скажем, мой «Юзверь», стреляет вот уже десять лет, с каждым выстрелом поражая огромные площади и, чего лукавить, принося новые гонорары.

Но находятся наивные, которые уверены всерьез… или все же прикидываются?.. что я вот это время, которое мог бы затратить на написание нового романа, хожу по форумам и гавкаюсь с ними поодиночке? Нет, у этих ребят мания величия!

Дело даже не в том, что жаль времени. Время бы нашлось. Но спор с одним человеком так же эмоционален, как и с тысячью. Если я влезу в спор на конфе, то это будет отвлекать от романа… любого романа, не говоря уже о Главной Книге!.. больше, чем бомбежка города юсовскими самолетами. Я буду просыпаться с мыслью не о том, как отправить звездолет с планеты А на планету Б и помирить принцессу с Конаном, а как поядовитее ответить оппоненту, сумевшему меня уесть вчера… Зачем? Я отвечу романом. Сразу, вместе с тем оппонентом, вогнав в землю по уши и еще тысяч десять моих недоброжелателей и порадовав сто тысяч моих друзей. Не забывая о том, что за книгу платят, а за гавканье на конфах можешь только получить инфаркт в мои неполные сорок лет.