Страница 21 из 48
От черных как вороново крыло волос девочки шел аромат свежести и чистоты. Иоанн тяжело опустился в кресло напротив.
– Очень устала сегодня?
– Нет, – ответила она, чувствуя неясное смущение. – Парадный выход длился недолго. А потом мы с Еленой и Тирисой играли.
Иоанн сказал со строгостью в голосе:
– Анна, все заметили, что ты слишком внимательно рассматривала этих северных варваров. Если бы еще всех, а то одного! Так делать нельзя. Ты должна помнить: за твоим лицом наблюдают тысячи глаз. Не простых людей, а высоких сановников! Наблюдают, стараются угадать твои мысли, чтобы немедленно броситься их выполнять… или вредить. Потому мы и должны, в отличие от простолюдинов, появляться на выходах… и вообще на людях с самыми непроницаемыми лицами. Мы не должны позволять себе ни единого непроизвольного жеста!
Анна ответила тихим голоском:
– Но он встал на колени!
– Естественно, – сказал Иоанн с удивлением.
– Нет.
– Что «нет»?
– Он не встал на улице, когда его старались заставить. Я направлялась в храм, телохранители проскакали вперед, очищали дорогу, народ, как обычно, опускался на колени, а этот дерзкий схватился за меч. Он тяжело ранил моего стража. Его бы убили, но я вмешалась…
– Ты сделала верно, – одобрил Иоанн. – Этих гипербореев лучше не раздражать. Им только дай повод, завтра же их войска окажутся под стенами Константинополя! А это может лишь ускорить падение нашего города.
– Разве это так уж неизбежно?
Он печально наклонил голову:
– Империя слабеет с каждым днем. А славянский мир и без того уже вторгся в наши владения. К счастью, они пока что, очарованные нашим величием, охотно забывают свои племена и становятся подданными империи. Но есть племя русов, их послы сегодня добивались увеличения дани… Да, мы платим им золотом, чтобы не терзали нас набегами. У них сейчас появился неплохой полководец по имени Святослав. К нашему несчастью, он еще и великий князь Руси… Это значит, что он может бросить на войну всю мощь их быстро растущей страны. Я не знаю, какое чудо должно произойти… И кто или что смогло бы стать таким чудом.
Он осекся, увидев, как внезапно заблестели ее чудесные черные глаза. Бедная девочка уже представила себя спасительницей столицы империи!
– Боюсь, – сказал он тяжело, ибо рожденные в порфире должны знать безжалостную правду с пеленок, – боюсь, что гибель и падение славного Константинополя случится уже при нашей жизни. При твоей – наверняка. Уже ходит по земле тот человек, которому суждено разрушить наши ранее несокрушимые стены… Возможно, это как раз и будет неистовый Святослав. Он уже нацелен на нас. Но даже если как-то сумеем ему помешать, то его сын уж точно довершит дело отца!
Но по ее личику он видел, что мысли маленькой принцессы далеко. И точно, она зябко передернула плечами, но ответила совсем не то, что он ожидал:
– Он сказал, что лучше примет смерть, но на колени не встанет даже перед Богом… И тогда я велела все оставить так, как есть. Ведь тучи саранчи не лучше тучи варваров, но мы же на них не гневаемся? Я унизила его гордость, указав дикарю на его место, и он, несмотря на свою дикость, понял…
– Понял ли? – усомнился Иоанн.
– Понял! Стоило взглянуть на его лицо.
– Ты мудра не по возрасту… моя дорогая.
Она чувствовала, что базилевс едва не назвал ее дочерью, он любил ее, как и ее старших братьев: Василия и Константина, но если их постоянно наставлял, как вести дела империи, когда станут базилевсами, то ее ласкал и баловал.
Она спросила напряженно:
– Но почему он встал на колени теперь, когда его никто не заставлял?
Иоанн нахмурился. Взгляд его ушел в сторону. Она чувствовала, что он знает, ибо у мужчин есть что-то общее, о чем они не говорят, но как-то знают, вернее, ощущают свое единство. И понимают поступки друг друга, даже если разделены горами и морями, происхождением, языками.
– Их натура темна, – ответил он наконец с великой неохотой. – Они – бурлящий котел страстей и противоречий. Это наш народ империи укрощен разумом и верой в Христа, а русы… Забудь, иди к гостям.
Она пробормотала уже в дверях:
– Встал на колени, когда никто не заставлял… Но почему? И зачем сказал такие непонятные слова?
Глава 9
Когда покидали дворец, Добрыня прорычал:
– Сейчас ты еще нужен… Потом переломаю тебе кости!
Владимир кивал, соглашался, не чувствуя ни страха, ни облегчения. Перед глазами все еще стояло прекрасное лицо с удивленными глазами, в ушах звучал надменный и нежный голос, в который раз она с высоты носилок называла его варваром, а он отвечал, спорил, говорил с нею…
Волчий Хвост с удивлением тряхнул за плечо:
– Тронулся, что ли? Добрыня, он нас вовсе не слышит. Здесь и зрелому мужу рехнуться недолго. Сколько красоты, богатства, мощи!
– Прибью, – прорычал Добрыня. – Дурень, с чего ты бухнулся на колени? Опозорил, дурак…
– Она красивая, – прошептал Владимир. Его глаза смотрели сквозь Добрыню. – Она очень красивая…
Волчий Хвост обошел вокруг, присматривался, оглядывался на Добрыню. Внезапно расхохотался:
– А ты заметил, что и принцесса сбилась с шага? То выступала будто пава, а то вся залилась краской!.. Что он ей такое сказал? Я думал, ромеев уже ничем не удивишь, не смутишь! Видать, такое загнул…
Для членов посольств в одном из залов накрыли столы. Добрыня вместе со своими чувствовал себя как в открытом поле, настолько высоко свод, к тому же умело выкрашенный в небесную синь да еще с намалеванными облаками. За соседние столы, поставленные не тесно, чтобы не толкаться с иноземцами, усаживались странные люди из неведомых земель. Волчий Хвост откровенно пялил глаза, Добрыня ворчал – этикет царьградский нарушает, – но и на них посматривали с удивлением и опаской. Эти светловолосые гиганты, что говорят и смеются громовыми голосами, в диковинку тем, чья голова едва достает им до середины груди. Даже Владимир, подросток, на полголовы выше и тяжелее этих взрослых смуглокожих людей с раскосыми глазами…
Добрыня рявкнул:
– Куды за стол? Брысь подавать блюда людям!
Владимир послушно двинулся к царьградской челяди, разодетой пышно и богато, что носила блюда гостям. Волчий Хвост попытался удержать: