Баймер

Конон, придерживая меня за плечи, подвел к плетеному креслу. Прямо передо мной в двух шагах роскошный мангал. Мясо разрумянилось, края становятся коричневыми, воздух пропитан ароматом жареного с лучком и еще чем-то остреньким и зовущим. Двое ботов колдуют с приготовлением: переворачивают, меняют местами, один вовсе поливает из бутылки сухим вином, пока более продвинутый не отобрал и не стал обмакивать в вино длинное гусиное перо, каким еще Пушкин писал, после чего величественно побрызгивал на шашлычки с этого перышка, ну прямо шаман в блестящей рясе на ритуале освящения Московской окружной дороги.

NPCы как NPCы, ничего необычного, потому я на них внимания почти не обращал, а вот к ботам присматривался. У обоих скелетная анимация и явно качественно новое боевое AI, если сравнивать с тем, что дежурит на воротах. Хотя веселились вместе с NPCами, но и выполняли некоторые полезные функции, как-то: раскупоривали бутылки, бегали в дом за новыми, переносили кресла, предугадывали желания гостей и старались их выполнить загодя. А так как AI ботов явно не очень, здесь все силы брошены на графику, на размер карт, то желания гостей удовлетворялись с лихвой, сами боты тоже оттягивались по полной, пробовали то водочку, то коньячок, но закусывать не забывали, морды только с виду пьяненькие…

Один посмотрел на меня и сказал понимающе:

– А, компьютерный гений… Конон о тебе говорил. А правда, что на стыке математики и кибернетики родилась новая наука – кибениматика?

Второй хохотнул, сказал доброжелательно:

– Меня зовут Гриць… правда, оригинально?.. А вот его и вовсе дико – Иван!

– Меня Андрий, – ответил я. – Андрий, не Андрей.

Иван, криво усмехаясь, откупоривал бутылку водки. Глазами указал мне на другую. Я взял в руки, по этикетке типографским способом шли деловитые буквы: «Перед злоупотреблением охладить». Круто, шутник у нас хозяин… Не удивлюсь, если он и к этому бизнесу причастен. Нелегальное производство водки, как я слышал, дает прибыль, сравнимую с продажей наркотиков.

С другой стороны, когда я увидел в его саду эту скульптурную группу, где Геракл разрывает пасть писающему мальчику, я ощутил, что мне чем-то симпатичен этот бывалый и тертый мафиози… если он мафиози, кстати. Вообще-то мы всех богатых с легкостью записываем в мафиози, что в целом правильно, там на сотню разве что один волей случая или невероятной удачливости окажется без криминала, но этот, с криминалом он или нет, чем-то симпатичен…

Однако чувство настороженности не покидает, я повертел в руке бутылку, поулыбался, поставил обратно на стол. У меня всегда либо застрянет, либо сорвется, либо пробка нырнет вовнутрь.

ГЛАВА 7

Над дорожкой, закрытой аккуратно подстриженными кустами, показалась блестящая марсианская тарелка. Я тряхнул головой, очки едва не слетели, в самом деле, худею. Тарелка проплыла малость, остановилась, по ту сторону кустов раздался щелчок хлопнувшей дверцы.

Марсианская тарелка поплыла обратно, а в нашу сторону, бесцеремонно раздвинув зелень, пошла прямиком молодая женщина с веселым лицом и быстрыми живыми глазами.

Конон поднялся, раскинул руки. Женщина дала себя обнять, ее лицо посветлело, взгляд веселых глаз быстро обежал присутствующих. Конон отечески поцеловал в щечку. Крупные карие глаза с живейшим интересом оглядели стол, шашлыки, нас, остановились на краткий миг на мне, я ощутил тепло.

– Как у вас здорово!.. Не понимаю, почему так скучно у нас?

Конон вежливо поинтересовался:

– Анжела, ты знаешь, как я всегда счастлив тебя видеть! Но где же Митрий Митриевич?

Женщина всплеснула белыми нежными руками:

– Ох, и не спрашивайте!.. Вторую неделю мается с простудой.

Конон покачал головой.

– Как? В такую жару?

– В жару только и того, – заметил Гриць. – Не зимой же. Зимой же холодно! Вообще-то простуда – это недомогание, от которого есть целый ряд неэффективных лекарств, самое популярное из которых – виски.

Он сам себе с готовностью хохотнул, а Анжела присела на корточки перед мангалом. С ломтиков мяса срывались прозрачные капли, багровые угли шипели, как разъяренные коты, стреляли быстрыми сизыми дымками. Она смешно щурилась, фыркала, дула на струйки дыма, ухватила один шампур, с торжеством отпрыгнула, словно захватила у врага богатую добычу.

Вырез ее платья квадратный, рассчитанный на то, что, когда она вот так на корточках, это разрешение и даже приглашение заглянуть, что я и сделал, не могу обижать женщин. Груди в самом деле хороши, маленькие и крепкие, тугие с виду, не меняют формы, как бы она ни двигалась.

– Какое чудо, – произнесла она с восторгом. – Какой запах!.. И все это с ароматами травы, свежего воздуха, почвы, цветов… Божественно. Неповторимо. Изум-м-мительно!

Ее белые зубки жадно вгрызлись в коричневые комочки. Сок брызнул, потек по подбородку. Она смеялась накрашенным ртом, эротично облизала длинным красным языком, он у нее достал до подбородка. Пальцы тоже заблестели, а кольца на пальцах вообще горели, как маленькие солнца.

Появился Сергей, кивнул мне, как старому знакомому, Гриць бросил ему бутылку пива. Сергей поймал небрежно, даже не взглянул, я ощутил зависть, это совсем другой мир. Сергей сковырнул крышечку твердыми, как плоскогубцы, пальцами, горлышко взметнулось к губам, какие там стаканы, только дикари пьют из стаканов, а по тому, как пил, я понял, что его работа как шофера на сегодня закончена и обратно мне добираться рейсовым автобусом, если в эти края что-то ходит.

Я ел и пил вместе со всеми, но дистанция между нами сохранялась, ибо они – гости, а я – нанятый работник, пусть даже неопределенного статуса, хотя насчет статуса никто не знает, как не знаю и я, но все же они из одной социальной группы, а я с ботами – из другой.

Так что я пил и ел только вроде бы наравне со всеми, а на самом деле – наравне с ботами, а те помнили, что на службе, лишнего себе не позволяли.

Когда я ощутил, что вполне прилично встать, поднялся, громким шепотом спросил у Сергея, где здесь туалет, он сперва указал в сторону особняка, а потом поднялся сам.

– Заблудишься. Пойдем, отведу.

На входе в дом встретили Козаровского. Он стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Обычная поза обычного охранника, но так иногда стоят и генералы, а Козаровский явно не чувствует себя простым охранником.

Он смерил нас подозрительным взглядом.

– Куда?

Сергей сказал куда, Козаровский не посторонился, мы обошли его по дуге. Я все время чувствовал его прицеливающийся взгляд. Вряд ли он супербоец в рукопашных боях, но вот выстрелить в спину… рука не дрогнет точно.

Туалетная комната – настоящее произведение искусства. Первая комната вся в зеркалах, дорогие изразцы, явно сделанные по индивидуальному заказу, никелированные раковины для мытья рук, сушилки, автоматические чистильщики обуви.

Сергей кивнул на дверь в другую комнату, сам открыл кран и сунул ладони под струю воды. Похоже, он из тех, кто моет руки до, а не после. А я вообще из тех, кто не понимает значения такого ритуала. Ну, если в компании, тогда делай, как все, ясно.

Вторая комната по роскоши не уступает первой. Шесть дорогих писсуаров, стены как из дворца Гарун аль-Рашида, а под потолком настоящая люстра, что вообще уже перебор, пальцы врастопырку.

Когда я подошел к ближайшему писсуару, над ним скромно белел листок бумаги с корявой надписью:

«Не льсти себе, ПОДОЙДИ ПОБЛИЖЕ!!!!»

Над соседним еще более пьяным почерком: «Ничего хорошего из тебя не выйдет…»

И над третьим: «Когда решишь тряхнуть стариной, смотри, чтобы он не отвалился!»

Совсем мелкими косыми буковками ниже: «Не болтай ерундой!»

Потом я помыл руки, посмотрел на себя в зеркало, пригладил волосы, вроде бы смотрюсь скромно, направился к выходу и там на двери обнаружил еще записку: «Улыбайтесь! Вас снимает скрытая камера».

Ладно, я вроде бы ничего криминального не натворил: улыбался, читая надписи, не льстил себе, не особенно-то и тряс стариной, дефекалил куда надо, а не мимо…