Жмурки с маньяком

Ее кабинет находился на Садовом бульваре, одной из центральных улиц Климова. Не было, наверное, журналиста в городе, который бы не брал интервью у Беллы Азаровой. Она никогда не отказывала, ведь это было ей на руку: о ней пишут, ею интересуются. Это реклама.

Когда Мельник впервые переступил порог ее кабинета, Белла, бегло оглядев его, сказала: «Брось курить, парень. На периферии твоего правого легкого возможность возникновения раковой опухоли». Павел бросил курить через неделю.

Сейчас часы показывали начало восьмого вечера, к этому времени секретарь Беллы ушла, и она принимала журналиста в приемной.

– У тебя возбужденный вид, – сообщила целительница, оглядывая гостя. – А в легких набухают почки.

Журналист попытался улыбнуться.

– Что у меня набухает в легких? Почки?

Белла подтвердила. Мельник изобразил на лице недоверие.

– Шутишь… Ни разу не слышал, чтобы почки находились в легких.

– Ты стал тяжелым на подъем человеком, Паша.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Где твоя легкость мышления и тонкое чувство юмора, которыми сквозят твои репортажи? Проснись, твой главный пик еще не покорен.

– О каком пике ты говоришь? – иронично полюбопытствовал Мельник.

– Ладно, не будем об этом, – вздохнула она. – О покорении своего пика ты сам мне расскажешь. А под почками я подразумевала обыкновенное весеннее цветение. На улице весна, и ты набухаешь так же, как ветка дерева, – во всяком случае, я так вижу, – ты цветешь, и я делаю вывод, что сегодня ты встретил красивую женщину. Попробуй опровергнуть мои слова.

– Не собираюсь этого делать, – ответил журналист, успокоившись. – Ты права… Между прочим, я сам сегодня выступал в роли ясновидца.

– И как прошел твой дебют?

– Не на «ура». Меня обозвали хвастуном.

– Она правильно сделала, – резюмировала Белла, акцентируя первое слово.

Мельник подтвердил ее догадку, кивая головой.

– Вы, кстати, с ней чем-то похожи, – сказал он. – Наверное, манерой разговаривать.

– Я наперед знаю, что ты хочешь мне сказать. Для меня ты не мужчина – в биологическом смысле. Ты – объект. На тебе горят габаритные огни, тебя вовремя обходят и объезжают, и это на пользу не только тебе. Не рушь своего монументального образа, потому что он принадлежит – опять-таки – не только тебе. Сеанс окончен, – подытожила целительница. – Думаю, что сумела вылечить тебя. Подбросишь меня до дома?

– Как насчет чашки кофе?

– Кофе пьют по утрам.

– Я это и имел в виду.

– Ты хам, Паша. Но я тебя прощаю. Так подбросишь?

– В обмен на небольшую консультацию.

– Согласна. Подожди меня, я переоденусь.

Направляясь к южной окраине города, где Белла Азарова отстроила себе двухэтажный коттедж, Павел повел разговор об Алберте Ли.

– Алберт Ли? – переспросила она. – Несколько раз слышала, пару раз видела. В наш город приехал из Москвы. Имеет свою практику.

– Он сильный экстрасенс?

– В отличие от некоторых, я не имею привычки сравнивать людей, близких моей профессии.

– Почему? – Мельник на секунду оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Беллу.

– Смотри на дорогу, – попросила она и ответила на его вопрос: – Потому что первый шаг пойдет от меня же самой. Я либо преувеличу свой талант, преуменьшив чей-то, либо наоборот. Понимаешь? Это скорее твое дело – наблюдать, изучать, сравнивать.

– Так ты не знаешь методов работы Ли?

– Гипноз, иглоукалывание. Но в основном мануальная терапия: банки, массаж.

– Но его методы лечения эффективны или нет?

– Не знаю.

Мельник покачал головой.

– Но хоть что-то о нем говорят в ваших кругах?

– Мой круг – это я и мои пациенты.

– В таком случае откуда ты вообще узнала о Ли?

– От пациентов.

– И что они говорили?

– Не помню.

– Как насчет утреннего кофе?

– Перебьешься.

Возле дома Белла дала Мельнику адрес хиропрактора Зиновия Шмеля.

Зиновий Шмель – 49 лет, ниже среднего роста, с бычьей шеей и могучими руками гориллы. Он долго и тяжело дышал, выслушав вопрос журналиста. Сам Павел объяснил свой утренний визит так: он пишет статью о всех ведущих экстрасенсах и целителях города. В статье он отразит…

Шмель плохо слушал, долгим взглядом он окидывал жилистую фигуру репортера, думая, почему тот пришел не с жалобой на позвоночник. Он бы скрутил сейчас посетителя, перебрал могучими руками все позвонки – и вылечил, заработав при этом денег. Пусть даже журналист здоровый!

Как и Белла, Шмель повторил за Павлом вопрос:

– Алберт Ли? Целитель? А кто же я, по-вашему?

Репортер пожал плечами.

– Я понимаю вас, – отозвался Шмель. – Вот из-за таких «целителей» и меркнут имена настоящих кудесников медицины. Вы спросили меня, кто такой Ли. Я вам отвечу так: много еще на свете проходимцев, прикрывающихся какими-то там разработками и учеными степенями. Вы думаете, что Зиновий Шмель не наводил о нем справок? Напрасно. Конечно же, личность Ли ничтожна, чтобы загородить свет, идущий от настоящих целителей. Но – подрывается вера и авторитет. Это печально. Я наводил о нем справки, – гордо повторил хиропрактор. – У меня огромные связи в управлении госбезопасности. Кое-кому там было жарко от моих рук! Я многих поставил на ноги.

Довольно бесцеремонно отослав в коридор вошедшего в кабинет пациента, Шмель продолжил:

– С одной стороны, хорошо, что Ли вообще существует, в своей статье вы сможете отделить белое от черного, провести резкую черту, за которой останется эта бездарность, о которой вы собираетесь писать. – Шмель ненадолго задумался. – Давайте сделаем вот что. Сейчас я проведу лечебный сеанс, и вы сможете воочию убедиться, кто и что Зиновий Шмель. После этого вы не захотите встречаться ни с одним целителем. Войдите! – громко крикнул он, повернув голову к двери.

Лет 50 мужчина, раздевшийся до пояса и снявший ботинки, был немедленно распластан на холодной кушетке. Он жаловался на поясничные боли.

– Болит вот здесь. – Он непостижимо вывернул руку, показывая область спины повыше копчика.

– Я вижу, – резко осадил его Шмель. – Болит у вас там, я знаю, но причина гораздо выше. Вот здесь.

Он внимательно разглядел позвоночник больного и надавил большим пальцем в середину спины. Пациент взвыл.

– Скоро я поставлю вас на ноги, – пообещал хиропрактор и вызвал ассистента – высокого и могучего парня.

Тот, не говоря ни слова, согнул больному ногу в колене и до хруста в суставах принялся выворачивать пальцы на ногах. А сам Шмель под немыслимым углом вывернул голову пациента и рывками тянул ее на себя.

Их действия были слаженными, они разгоряченно дышали в больную спину пациента. А тот, наверное, проклинал того человека, который посоветовал ему обратиться за помощью к Зиновию Шмелю.

Хиропрактор сделал минутный перерыв, увлажнил руки кремом и начал массаж спины больного.

Через десять минут он попросил пациента подняться.

– Болит? – спросил его Шмель. И поторопил жестом руки. – Нагнитесь, нагнитесь.

Тот опасливо наклонил туловище, держа наготове руку – чтобы вцепиться в поясницу. Затем выпрямился и с удивленной улыбкой воззрился на целителя.

– Болит?

– Нет, – сказал тот и несмело добавил: – Доктор.

– Неделю принимайте горячие ванны и повремените с поднятием тяжестей. Десять-двенадцать килограмм – не больше. Покажетесь мне через десять дней.

– Спасибо, доктор.

– На здоровье. В приемной заплатите двести тысяч.

Мельник едва заметно качнул головой: расценки у Шмеля были весьма и весьма…

– Впечатляет, – сказал он раскрасневшемуся хиропрактору.

Шмель многозначительно хмыкнул.

– А вы как думали? Только так – отдав больному часть своей энергии, и можно помочь ему. Я зарабатываю себе на хлеб тяжелым трудом. А теперь я спрошу у вас: вы будете писать о Ли или уже переменили решение?

Журналист задумчиво теребил в руках авторучку.

– Знаете что, – наконец сказал он, – расскажите мне о Ли поподробнее, о его методах лечения, что вам удалось узнать о нем. И я, возможно, откажусь от встречи с ним.