Страница 17 из 18
Юлька заглянула в листок.
– Я тоже такие по квартирам таскала, тысяч шестьдесят заработала за вечер.
Антон вернул листок на место и поцеловал Юльку в висок. Спустившись на несколько ступенек, он вжался в стену и высоко поднял голову. Юле стало невыносимо жаль его; сейчас выйдет из квартиры капитан, вызовет наряд или еще кого-то, и Антон навсегда уйдет из ее жизни. Видит бог, ей этого не хотелось. Что бы он ни сделал, происходящее казалось ей несправедливым. Она медлила и уже хотела спуститься к Антону, но он ободряюще кивнул головой: давай.
Вздохнув и позвонив в дверь, Юлька уставилась в черный зрачок дверного «глазка». Агитлисток выскользнул из почтового ящика и упал к ногам. Подняв бумажку, она бесцельно держала ее в руках.
Было похоже, что в квартире капитана никого нет, во всяком случае, свет там не горел, поэтому она вздрогнула, когда мужской голос за дверью спросил:
– Кто?
Юлька, растерявшись, забыла, что нужно говорить. Но и стоять молча было нельзя. Она краем глаза увидела, как пятью ступеньками ниже морщится Антон. Секунда промедления тянулась вечно.
– Никто, – неожиданно отозвалась Юлька, взяв себя в руки. Напустив в голос пренебрежения, она нагло заявила: – В пещерном веке, что ли, живете, чтобы вот так спрашивать?
За дверью молчали.
– Ну, вы откроете или нет? Лично мне две тысячи не лишние.
– Какие тысячи?
– Ну наконец-то… За вашу подпись, разумеется. Я получаю две тысячи с подписи. Вы за губернское деление и прекращение развала в стране? Если вы также за индексацию вкладов и обеспеченную старость, то откройте и распишитесь.
– А что еще в вашей программе? – Голос за дверью прозвучал слегка насмешливо.
– Право на труд.
– И все?
– Защита среды обитания человека.
– Только человека?
После этого девушка услышала возню ключа в замке. Антон поднялся на две ступени и прижался к стене, напряженно вслушиваясь в голос. Юлька еще не ответила, но поняла, что здесь что-то не так: глаза у Антона были холодными, словно он шел не сдаваться и каяться, а наоборот. Было поздно – замок открывался, а Юлька продолжила:
– Защита природных богатств, – сказала она, а в ушах звучал голос эксперта-психолога:
«Ему нельзя доверять оружие, ему нужна срочная психологическая помощь…»
– Защита от культурной агрессии Запада, – продолжила девушка, глядя теперь на напряженного Антона. Он казался ей хищным зверем, почуявшим добычу, его ноздри трепетали от предвкушения неравного поединка.
«…душевнобольные люди, я бы сказал, с явными маниакальными выражениями…»
– Бесплатное образование…
Хищный облик Антона пропал, вместо него Юлькины глаза выхватили из полумрака лестничной клетки обычного человека, попавшего в медвежий капкан. Внешне он не выглядел напуганным, но в глубине синих глаз кричали ярким светом крохотные слова: «Помогите мне!!!»
«Я еще раз повторяю: ему нужна срочная психологическая помощь».
Дверь открылась, и Юля увидела черноволосого мужчину около тридцати лет. Он стоял, опершись рукой о косяк, и взглядом ювелира оглядывал девушку.
Похоже, прав был Сергей Образцов, нужно было поступить по-пацановски: гуляй сколько можешь, пока тебя не возьмут. Зачем они приехали сюда? Перед глазами был еще один Антон – невероятно сильный, спящий, расслабленный…
Романов, взяв из рук девушки листок, бросил взгляд на фотографию депутата.
– А для военных у вас что-нибудь есть? – спросил он.
Капитан стоял в глубине прихожей, в полушаге от порога, на нем была зеленая рубашка, три верхние пуговицы расстегнуты, от него сильно пахло спиртным. Юлька испугалась, одновременно почувствовав ненависть к этому военному.
«Сволочи! Покажите фотографию! Это не он! Покажите фотографию!»
И снова противный голос с экрана, который то и дело менял облик Антона:
«…похожий случай, который произошел совсем недавно… убив товарищей, ворвался в квартиру офицера, убил его…»
– Отказ от блокады, – еле слышно прошептала Юля, внезапно побледнев. Она мысленно звала Сергея Образцова: «Давай, Серый, быстрее сюда, быстрее. Нужна твоя помощь». Прежде чем сказать последнюю фразу, она, невольно повернув голову, посмотрела на Антона: – И… еще продажа оружия за рубеж.
Романов вдруг напрягся и, потянувшись к Юльке, правой рукой быстро сунулся к поясу.
Стремительный бросок Антона не позволил капитану схватить девушку за руку. Однако Романов уже сжимал рукоятку пистолета. Антон провел прием, сбив ногу капитана и рванув его на себя. Прижимая его к себе и разворачиваясь, Антон с прогибом бросил капитана через грудь и плечо, влетев вместе с ним в прихожую.
Романов, оказавшись под Антоном, мгновенно вывернулся, уходя от болевого приема, но попал в невыгодное для себя положение – оказался на коленях и локтях. Такого момента Антон упустить не мог. Стоя на одном колене, он захватил капитана руками за плечо и, резко выдохнув, перевернул его на спину. Пистолет отлетел к двери, и Антон уже намертво держал командира роты, надавив предплечьем ему на горло.
Что-то подсказало Юльке, что ей не следует кричать, надо просто зайти в квартиру и закрыть за собой дверь. Она выполнила эти указания и подняла с ровно покрашенного пола пистолет.
Еще недавно полы были совсем другими…
Романов встретил Антона в гражданской одежде – в хлопчатобумажном трико и вылинявшей рубашке без пуговиц; края рубашки он завязал узлом на животе. Конспиративно подмигнув, он спросил:
– Никто не видел тебя?
– А кто учитель-то? – улыбнулся солдат.
– Вот это правильно, Антон, держись меня, будешь настоящим профессионалом. Ты купил полотно для ножовки?
– Да, – Антон протянул Романову полотно, завернутое в промасленную бумагу.
– Нормально, – капитан взял тонкую полоску и посторонился, пропуская подчиненного в квартиру. – Давай заходи. Видишь, как живу?
Романов развел руками и посмотрел на пожелтевшую известку на потолке. Обои в коридоре и на кухне были засаленными, протертыми, их бывший орнамент не просматривался. Полы производили вид давно не крашенных, шпаклевка на стыках досок отлетела, в углублениях скопилась грязь и кое-где можно было заметить вросшие в трещины спички.
– Как тебе это нравится? – спросил Романов.
– Не нравится, – ответил тот. – Начнем с потолка, товарищ капитан?
Романов рассмеялся, хлопнув солдата по плечу. Потянув его за рукав на кухню, он усадил Никишина за стол и достал из холодильника бутылку водки. Подвинув к нему тарелку с мелко нарезанной селедкой с луком, он разлил водку в рюмки.
– Может, сначала поработаем, товарищ капитан? – несмело спросил Антон.
– Вот что, – Романов продолжал держать рюмку в руке, – давай вне части на «ты», я не намного старше тебя, лет на десять, не больше. Если тебе неудобно называть меня Димой, зови просто капитан, сердито, по-братски и уважительно. Ну, давай по рюмке – и начнем.
Они выпили. Романов предложил Антону налечь на закуску и вышел в комнату. Антон с аппетитом поел колбасы, съел глазунью, выпил крепкого чая. Романов позвал его, и они начали отодвигать мебель от стен.
– Известь я приготовил, – капитан вытер руки. – Сначала промой потолок, потом пару раз пройди известкой. Пылесоса у меня нет, придется работать кистью.
– Кистью надежнее, капитан.
Романов удовлетворенно улыбнулся.
– Вот так-то лучше, Антон. Ну, ты занимайся, а мне нужно в часть – работа. – Он помолчал. – Да, а Полетаев тебя не спрашивал, кто приехал к тебе?
– Спрашивал. Говорит: «Романов велел записать данные твоих родственников. В гостинице они».
– А ты…
– Я говорю: «Это не родственники, бывшие сослуживцы отца. Восток. Пронюхали-де адрес командира, он, наверное, уже коньяк открывает». Как и договорились, капитан, знакомые, – закончил Антон.
– Правильно. Я иногородних больше никого не знаю, а эти два парня хоть и чеченцы, они наши, помогали нам в Бамуте. Я их паспортные данные хорошо помню. Если бы не они, нам бы туго пришлось… А сейчас мне туго, женщину привести в квартиру неудобно. Только не проболтайся, Антон, а то нам обоим врежут. Я вижу, ты парень правильный, я таких единицы встречал. Сейчас они знаешь кто?