Ва-банк

Михановский Владимир

Ва-банк

Строгая, скорее даже спартанская обстановка в кабинете гармонировала с характером ее хозяина: шеф компании Уэстерн любил повторять, что рабочее место администратора – та же кабина космического корабля: ничего лишнего. Чарлимерс подумал, что слова Джона Вильнертона вроде бы не расходились с делом. Пластиковые стены его кабинета были девственно чисты, ни один портрет, ни одна картина не оскверняли их. Комната была пуста – даже стулья, необходимые для совещаний, были утоплены в стене и появлялись, лишь повинуясь нажиму президентской кнопки.

Сидя на краешке стула перед столом, Чарлимерс молчал, не в силах отвести взгляд от массивного пресс-папье, поблескивающего в неживом свете потолочных панелей. Странно, он не мог определить на глаз металл, из которого было отлито это сооружение.

Теперь, когда главное было сказано, Чарлимерса охватило полное безразличие.

Вильнертон перехватил взгляд Чарлимерса и как бы непроизвольно пододвинул пресс-папье поближе. Пауза затягивалась, становилась угрожающей.

– Компания не задумается выбросить вас, Джой Чарлимерс, можете не сомневаться, – сказал Вильнертон. – Но есть еще одно обстоятельство. Два года назад на ваш эксперимент была выделена довольно значительная сумма. Я спрашиваю: где эти деньги? Вы истратили их.

Чарлимерс наклонил голову.

– А результаты?.. Их нет, – продолжал шеф, все более распаляясь. – Но не думайте, что вам удастся обвести Уэстерн вокруг пальца. Вы ответите нам своим имуществом.

– Вы хотите конфисковать мое имущество? – вскинул голову Чарлимерс.

– Поразительная догадливость!

Чарлимерс побледнел, и смуглое лицо его приобрело синюшный оттенок.

– Об этом в контракте не сказано ни слова… – пробормотал он.

– Ошибаетесь, уважаемый, – отчеканил Джон Вильнертон. – В контракте сказано, что, получив на эксперимент известную сумму, вы беретесь не позднее чем через два года создать объект, «удовлетворяющий определенным требованиям, которые изложены в приложении, на восемнадцати страницах»… Верно?

– Верно.

– Ну а если условия контракта не выполнены, виновная сторона платит неустойку, коль скоро не оговорено противное. Это вам любой юрист подтвердит.

– Дайте мне еще два месяца, – тихо сказал Чарлимерс.

– Двое суток, и ни минуты больше. – Ответ Вильнертона прозвучал как приказ. – Мы имели глупость разрекламировать ваше детище, и нас осаждают клиенты. Итак, через сорок восемь часов к вам придет судебный исполнитель…

Едва тяжелая дверь захлопнулась за Чарлимерсом, на столе вспыхнул экран кофейного цвета, и Вильнертон в душе чертыхнулся.

– Тебе вредно нервничать, – пропела супруга, улыбнувшись. – За что ты так распекал бедного Чарлимерса? Я так и не поняла толком…

– Распекал? Да его спечь мало.

– А что он натворил? Ты же знаешь, я совсем не разбираюсь в этих ужасных роботах, с которыми вы возитесь…

– А, тебе неинтересно, – махнул рукой Вильнертон.

Он оберегал молодую жену от всяческих треволнений, связанных с деятельностью компании, а заодно и от тайн, которые могла выболтать легкомысленная женщина.

Два года тому назад профессор Джон Чарлимерс предложил шефу Уэстерн-компани любопытную идею. Лауреат Нобелевской премии был принят благосклонно. Вильнертон не без приятного волнения выслушал заманчивое предложение авторитетного ученого: в течение полутора-двух лет создать робота, способного воспринимать и проявлять эмоции.

Речь шла отнюдь не о том, чтобы механически воспроизводить улыбки, смех, слезы – подобные имитации представляли собой давно пройденный этап.

– Я хочу, – сказал Джон Чарлимерс, – создать робота, способного по-настоящему, как человек, страдать и восхищаться, тосковать и радоваться.

– Как же вы мыслите достичь этого? – спросил шеф, с интересом вглядываясь в энергичное лицо профессора.

– О, моя идея чрезвычайно проста, – ответил Чарлимерс. – По моим расчетам, – он похлопал по толстой виниловой палке, – начиная с некоторого порога, самоорганизующаяся система становится способной к эмоциям. Вся суть, собственно говоря, заключается в этом критическом пороге.

– Чем же он определяется, этот порог?

– В основном количеством накопленной информации. Ну а кроме того… – Чарлимерс замялся.

– Понимаю, понимаю, – улыбнулся шеф, – секрет изобретателя!.. Наведайтесь денька через два. Надеюсь, мне удастся заинтересовать вашим предложением акционеров.

Нечего и говорить, какие большие выгоды сулил компании робот, проект которого был предложен профессором Джоном Чарлимерсом.

Контракт был подписан, и машина завертелась…

Сотни тысяч были брошены на рекламу. «Новый взлет технической мысли! – захлебывались газеты. – Уэстерн-компани предлагает вам друга. Мыслями и чувствами он будет всегда с вами и никогда не изменит в отличие от человека…». «Ваш муж, сын или брат слишком долго не возвращается из космоса? Нет, он возвратился. Вот он стоит перед вами, скромный и элегантный, в лучшем в мире костюме фирмы „Ливинг и братья“. Он разделит вашу печаль, и ваши слезы, и ваши радости». А одна газетка поместила на первой полосе фото очаровательной кинодивы с конвертом в руне, сопроводив его выразительной подписью: «Своими секретами я делюсь только со своим самым близким другом производства фирмы „Уэстерн“», и далее следовал адрес компании, куда следовало обращаться читателю, возжелавшему приобрести позитронного друга.

В результате акции Уэстерн-компани резко подскочили. В течение нескольких месяцев на бирже царил ажиотаж. От цифр, обозначавших прибыли членов акционерного совета, рябило бы в глазах, если б эти цифры публиковались. Поток заявок на роботы Чарлимерса рос изо дня в день…

И вдруг, когда положенный срок был на исходе, последовало заявление профессора Чарлимерса. Оно прозвучало как гром среди ясного неба.

– Вероятно, в чем-то допущена ошибка, – сказал шефу Джон Чарлимерс. Количество информации, накопленной роботом, давно превысило теоретический порог, а никакого проявления чувств не наблюдается…

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.