Сон в летнюю ночь

– Вам нравится мой жемчуг? Антон хочет, чтобы я носила его в России как атрибут моей героини. Мне будет не по себе путешествовать с таким дорогим грузом. Но лично мне кажется, что жемчуг – это сексуально. А вам?

Дальше они танцевали молча. Виктория медленно сняла ожерелье и стала дразнить им Бонда. Она провела ожерельем по его лицу, по волосам и вокруг шеи. Бонд ощутил кожей, что жемчужины были гладкими. Затем она прислонила ожерелье к его губам. Бонд захватил три жемчужины ртом и начал их обсасывать. Осторожно кусив жемчужины, он отметил их гладкую поверхность. Затем он протянул руки, забрал ожерелье из рук Виктории и повесил его ей на шейку. Когда песня закончилась, он поднял глаза и увидел Мартина Таттла, вошедшего в шатер.

– Благодарю вас, – сказал Бонд девушке. – Это было восхитительно. А сейчас я прошу меня извинить. Я должен поговорить с одним человеком.

– Все нормально, – ответила она. – Мне тоже было крайне приятно. Надеюсь, что мы еще увидимся!

Девушка тут же подхватила под руку музыканта Рэя Энтони, стоявшего в толпе зрителей, и зазвучал очередной хит в стиле диско.

Мартин Таттл был одет в белый купальный халат с огромными карманами, похожий на те, что выдают в отелях. С музыкантом пришла молодая девушка, с проколотым носом и малиновыми волосами. Следом за ними шли еще две пары из того же теста.

Лиза Дерган подошла к Бонду и, взяв его под локоть, спросила:

– И кто же этот красавчик, который стоит здесь как неприкаянный? Хотите перекусить… Ой! Смотрите! Это же Мартин Таттл и Чоки Дей! – Девушка сжала его локоть. – Простите меня, я слегка одержима звездами. Здесь все для меня так ново! Я знала, конечно, что, когда стану сниматься для "Плейбоя", познакомлюсь со множеством знаменитостей, но я и представить себе не могла, что все будет ВОТ ТАК! Пойдемте, мистер Бонд. Давайте поговорим с ними.

– Ладно. Но при условии, что вы будете звать меня просто Джеймс.

Они прошли через танцпол, догнав Таттла и его спутников у очереди в буфет. Бонд и Лиза встали позади них. Таттл рассказывал Дею историю о том, как его надул его собственный менеджер.

– Тебе следует подать на него в суд, – посоветовал Дей.

– Что ж, можно, но, пожалуй, не сейчас, – ответил Таттл.

– О! Припас козырную карту?

– Угадал.

– Простите, мистер Таттл? – прервала их разговор Лиза. – Меня зовут Лиза Дерган. Я мисс Июль 1998. Просто хотела с вами познакомиться. Люблю вашу музыку.

Таттл вытаращил глаза, глядя на красивую девушку.

– О, привет. – Он протянул руку. – Рад познакомиться.

– Мне, право, так неловко, но могу ли я попросить у вас автограф? – выпалила Лиза. Она взяла бумажную салфетку с логотипом "Сон в летнюю ночь". – Обычно я так не поступаю, но я просто не смогла удержаться. – Девушка была так очаровательна, что Таттл весело рассмеялся.

– Конечно, – ответил он. – У вас есть ручка?

– У меня есть, – сказал Бонд и передал Таттлу свой "Шиффер Левенгер". Рок-идол оценил взглядом ручку, затем оставил на платке свою размашистую подпись и отдал его Лизе.

– Держите.

– Благодарю вас!

Таттл вернул ручку Бонду со словами благодарности.

– Оставьте себе.

– А?

– Я говорю: оставьте ее у себя, – ответил Бонд. – Наверняка, сегодня вас еще не раз будут докучать ваши фанаты.

– Что ж, спасибо. Красивая ручка. – Таттл сунул ручку в карман своего халата, как Бонд и надеялся. – Скажите, вы ведь с того же берега, что и я, да?

– Совершенно верно, – ответил Бонд без дальнейших пояснений.

Буфет был главной достопримечательностью на вечеринке. Посреди огромного стола, поверхность которого играла всеми цветами радуги, возвышалась трехфутовая пирамида, выложенная из всевозможных фруктов поверх зеркального остова. Здесь было пять видов салатов ближневосточной кухни. На ужин предлагалось: зажаренный барашек; рыба-меч, маринованная в лимонном соку, оливковом масле и лавровых листьях и запеченная в гриле; кебаб с помидорами и перчиками; греческая мусака, приготовленная согласно традиции из тончайших ломтей телятины и баранины, с добавлением баклажанов, помидоров и сыра; и плов, приправленный шафраном.

Расположившись на подушках, лежавших прямо на земле, Бонд и Лиза сидели перед низким столиком и ели. Теперь сад был битком забит людьми, и сцена напомнила Бонду гарем султана. Одна женщина, одетая лишь в лифчик и трусики, сняла верхнюю часть своего гардероба и стала кормить виноградом мужчину, который лежал на спине подле нее, положив свою голову ей на колени. С каждым часом количество обнаженных тел увеличивалось. Атмосфера была пронизана эротизмом: обнаженные пары прыгали в бассейн, а другие уединялись в укромных уголках – в гроте, в бане или в отдельных комнатах Дома Игр.

Старшее поколение вело себя поскромней, однако оно, казалось, получало от вечеринки не меньше удовольствия, чем молодежь.

– Правда ведь Хеф – замечательный человек? – спросила Лиза. – На День рождения я испекла ему шоколадный торт в форме кролика. Он был такой большой, что занял целую коробку от пицы! Слушайте, а вы играете в гольф?

– Немножко, – ответил Бонд, пожав плечами.

Лиза показалась ему милым созданием. Ее простота и добросердечность "девушки из соседнего дома" контрастировали с более распространенным в мире образом "плохой девочки", который выбрала для себя Виктория. Однако у Бонда было задание, и когда девушка отвернулась, он сунул себе в ухо наушник и настроил громкость приемника, лежавшего в кармане пижамы. Он услышал, как Мартин Таттл говорил со своей спутницей.

"Мы вернемся в Англию, как только я закончу дело", – говорил он.

"Но ведь ты обещал, Мартин!" – упрекнула она.

Их разговор продолжался еще несколько минут, затем Таттл обратился к своим друзьям:

"Я сейчас вернусь. Посторожите мою тарелку, хорошо?"

Таттл проскользнул сквозь толпу и вышел из главного шатра. Бонд сосредоточенно вслушивался в наушник, а Лиза тем временем пыталась завязать беседу. Он изо всех сил старался уделить девушке внимание, но тут он услышал шепот Таттла: "Вот ты где! А я тебя ищу!"

Бонд поднял руку, жестом попросив девушку замолчать.

– Что? – недоуменно спросила она.

– Тссс.

Другой мужской голос, с сильным акцентом, ответил: "Чего ты волнуешься, Мартин? Мы бы все равно рано или поздно столкнулись друг с другом". Это говорил русский кинопродюсер Антон Редениус, Бонд узнал его по акценту.

"Послушай, я доставил товар еще вчера. Ты обещал заплатить мне сегодня вечером. Сделка есть сделка", – возмущался Таттл.

"Что верно, то верно. Ведь ты уже сделал кучу денег на наших маленьких сделках, правда?… Ладно, мы готовы отдать тебе твои деньги, – ответил Редениус. – Эстрагон?"

Таттл тихо ахнул и стал задыхаться. Бонд вскочил с проворностью кошки на ноги и, не сказав ни слова своей удивленной спутнице, кинулся бежать вдоль бассейна к выходу из шатра. Когда он оказался на улице, сдавленный хрип со свистом, раздававшийся из наушника, усилился.

"Прости, Мартин. Тебя настигла смерть в летнюю ночь, – сказал Редениус. – Утихомирь его, Эстрагон. Мы же не хотим, чтобы нас кто-нибудь услышал".

Таттл продолжал задыхаться и хватать ртом воздух.

Бонд пробежал мимо одного из охранников, одетого в легкий костюм.

– Сэр, вы не должны покидать пределы… эй! – крикнул он, когда Бонд перепрыгнул через веревочное заграждение и скрылся в темноте. Охранник побежал следом, но Бонд был уже далеко. Он промчался мимо клетки с маленькой обезьянкой, из-за чего та возмущенно заверещала, и нырнул в чащу калифорнийских мамонтовых деревьев. И тут он увидел их: Антон Редениус и его помощник, Эстрагон, стояли над телом Мартина Таттла. Эстрагон держал в руке конец проволочной удавки, тянувшейся из корпуса его наручных часов. Подняв глаза, она увидел Бонда и отпустил провод – тот со щелчком исчез внутри часов.