Страница 7 из 12
– Да, сэр! Джим, – спросил Веерховен оператора. – Как в других секторах?
– Ничего, сэр!
На третьем дисплее вспыхнуло предупреждение: открыты ворота. И сразу же – изображение выходящей группы.
– Они пошли, сэр!
– Вижу, – буркнул Рейман. – У них пятнадцать минут.
– Восемь футов! – сообщил Таррарафе.
– Зарифить парус! – приказал Жилов.
Тенгиз бросился к мачте. На то, чтобы убрать парус, ему потребовалось чуть больше минуты.
– Десять футов! – раздался голос Таррарафе. И сразу: – Семь футов!
Тенгиз взглянул на остров: до берега оставалось не меньше кабельтова.
– Якорь! – скомандовал Жилов.
– Соседний глаз! – приказал Рейман.
Веерховен вывел изображение на второй монитор.
Теперь им хорошо была видна группа солдат, укрывшихся за камнями. Отделение капрала Наками. Они подошли вовремя.
– На лодке бросили якорь, – сказал Веерховен. – Вероятно, будут добираться до берега вплавь. Интересно, кто они.
– Полагаю, через часок мы это выясним.
В голосе полковника чувствовалось удовлетворение.
– Ты хорошо плаваешь, сынок? – спросил Жилов.
– Как акула. Что мне взять?
– Об акулах – не надо, – усмехнулся Жилов. – И брать ничего не надо. Если нас ждут, мы с Таррой сами управимся. Береги голову и будь ближе к нашему другу!
Африканец бесшумно соскользнул в воду и поплыл, держа ружье в поднятой левой руке…
– Давай, сынок! – поторопил Жилов, и Тенгиз, перевалившись через борт, окунулся в теплую, как суп, воду.
Ему не составило труда догнать Таррарафе и плыть рядом с ним. Минут через пять он коснулся ногами песка и выбрался на берег, опередив африканца.
Он – на Козьем Танце!
Тенгиз замер. Плеск прибоя, тихий шелест листьев… И ни с чем не сравнимое ощущение дикого первозданного мира.
Ему вдруг жутко захотелось, чтобы Лора оказалась рядом. Она как никто умела чувствовать единство природы. Так странно ему обнаружить такое у московской тусовочной девчонки… И это так его зацепило, когда…
Сзади зашуршал песок. Таррарафе.
Опомнившись, Тенгиз устремился вперед.
Несколько шагов отделяло молодого человека от линии камней, обозначавших высшую точку прилива. Он подбежал к ним, перебрался через валун, вскарабкался на второй и легко спрыгнул на песок. Тень уходящего вверх берега упала на него. И одновременно рядом раздался резкий металлический звук и жесткий голос скомандовал на ломаном английском:
– Стоять! Бросать оружие!
Что-то твердое больно уперлось в голую спину Тенгиза. Он застыл. Позади раздался стук упавшего на песок тяжелого предмета. Ружье Таррарафе.
Через несколько секунд они стояли в окружении полудюжины солдат, освещенные яркими лучами фонарей. Тенгиза не обыскивали – на нем ничего не было, кроме плавок. У Таррарафе отняли пояс.
Тенгиз успел разглядеть, что все солдаты – чернокожие и вооружены автоматами. Вид у тех, кто их захватил, был довольно воинственный.
– Ведите себя тихо, – заявил один из солдат, видимо старший. – Останетесь в живых! Вперед!
Тенгиз быстро оглянулся, за что получил тычок прикладом в спину. Но молодой человек узнал то, что хотел узнать: Жилова с ними не было!
– Раздолбаи! – прорычал полковник. – Они проворонили третьего!
На экране монитора они отлично видели, как один из гостей отделился от двух других, нырнул в воду – и вынырнул двадцатью метрами левее. Он не мог видеть, как захватили остальных: мешали камни. Но зато наверняка всё слышал. Если только не был глухим.
Судя по тому, как осторожно этот третий передвигался по берегу, полковник и Веерховен поняли: рассчитывать на его глухоту не приходится.
Рейман схватился за рацию и попытался вызвать старшего группы.
– Мы экранированы, сэр, – заметил Веерховен и переключился на радиостанцию компьютера. Но ответил ему не капрал Наками, а сержант Бичим.
– Да, сэр?
– Почему… – зарычал Рейман, но тут же опомнился. – Сержант! Возьми еще десять парней и двигай на побережье! Сам! Болван Наками упустил одного! Будь начеку, сержант!
– Да, сэр! – последовал лаконичный ответ.
– Он сделает, – удовлетворенно произнес полковник, откинувшись на спинку кресла.
Именно в этот момент солдаты, захватившие Тенгиза и Таррарафе, вошли в лес.
Жилов убедился, что оба якоря надежно зацепились за грунт, и соскользнул в воду. Оружия он брать не стал. Только нож. Зато это был «счастливый нож». Много лет назад его подарил Даниле прадед Тенгиза. Подарил после того, как с помощью этого ножа избавил старшего лейтенанта Жилова от чести стать главным блюдом на туземной трапезе. Жилову было, конечно, приятно, что черные воины отдают дань его храбрости, но он надеялся на совсем другое будущее. Без полковника Саянова, Белого Дьявола, это другое будущее так и не наступило бы.
Шагах в тридцати Жилов слышал негромкий плеск: Тенгиз и Таррарафе плывут медленно, не так уж трудно будет догнать их. Жилов заскользил по воде. Зеленые искорки вспыхивали там, где руки Жилова раздвигали воду.
Но не успел Жилов проплыть и тридцати метров, как струя воды, ударившая снизу, слегка приподняла его над водой. Он погрузил лицо в воду и увидел нечто большое и темное, обрамленное зеленоватым мерцанием потревоженных микроорганизмов, быстро исчезающее в глубине. Данила не стал вникать, кто это был. Вынырнув, он прислушался. Масаи и Тенгизу потребуется еще минута-полторы, чтобы достигнуть безопасной линии камней. Нащупав рукоять ножа, он проверил, легко ли тот выходит из ножен. Против акулы – слабое оружие, но у его друзей не было и этого. Данила должен отвлечь хищницу. Если она не ушла. Нет, Жилов чувствовал: акула кружит где-то поблизости. Конечно, у человека нет боковой линии рыб, реагирующей на колебания воды, но и человеческая кожа обладает определенной чувствительностью. Особенно если море спокойно. Самым эффективным было бы оцарапать ножом руку. Вкус крови наверняка привлечет хищницу. Но в этом случае акула может решиться на нападение, а это Жилову вовсе не улыбалось. И он применил другой прием: быстро заработал ногами. Беспорядочные резкие движения, напоминающие, как он слышал, движения раненой рыбы, тоже должны заинтересовать хищницу.
И они действительно ее заинтересовали. Жилов увидел белое пятнышко пены, стремительно несущееся к нему. Острый плавник рассекал водную поверхность!
Жилов нырнул. Под водой, ночью, без маски было почти ничего не видно, но все-таки Жилов ухитрился разглядеть несущееся на него существо. Взмахнув кинжалом, он попытался полоснуть хищницу. Но акула ловко обогнула человека и ушла вниз. Жилов вынырнул, жадно глотая воздух… И почувствовал пятками колебания воды. Он задрыгал ногами, надеясь уже не привлечь, а отпугнуть хищницу. Жилов почти чувствовал на них режущий удар пилоподобной пасти… Но в последний момент акула изменила угол атаки. Струя воды обдала Жилова снизу… и что-то вскользь задело его колено.
У Данилы отлегло от сердца. Кожа этого существа не была наждачной шкурой акулы. Она была гладкая, как поверхность резинового мяча. Дельфин!
Жилов сунул нож в чехол. Слава Богу! Он быстро поплыл к берегу, а морское млекопитающее кружило рядом, то и дело задевая человека упругим боком.
– Прости, малыш, – прошептал Жилов. – Мне некогда с тобой играть. Ну и напугал же ты меня, дружище!
Жилов достиг камней, когда его друзья уже выбрались на берег. И тут он от всего сердца поблагодарил дельфина. Минутная задержка спасла его. Засада! Данила, укрывшись за камнем, различил силуэты людей там, на берегу. Люди эти скрывались от вышедших на берег, но Данила со своего места видел их превосходно. С поправкой на ночное освещение, разумеется.
Он еще мог предупредить друзей, но не стал этого делать. Если противник вооружен, по ним немедленно откроют огонь. И даже если им всем удастся без ущерба покинуть остров, всё равно рыбачья лодка – судно малопригодное для боевых действий.