Невинная обольстительница

Он не слишком охотно признал это, потому что испытывал к этой настойчивой юной особе из Йоркшира противоречивые чувства. Неожиданной своей симпатии к ней он пока еще до конца не осознавал. То, что она ему понравилась, он понял сразу, как только увидел ее. Да, он действительно сделал вид, будто спутал ее с одной из девушек Мадам. Ему захотелось немного подразнить ее, смутить и посмотреть, как она будет вести себя. Он надеялся, что она испугается, поспешит сесть в карету и побыстрее вернется в свой родной Йоркшир. Однако он сильно ошибся в ней. Девушка оказалась не так проста. Она нисколько не испугалась его напора и даже осмелилась бросить ему вызов, пообещав любой ценой добиться своего.

Тот «обмен любезностями», который сегодня состоялся между ними, вызвал у него удивление и вместе с тем раздражение. Не в последней степени это было вызвано тем, что его первоначальное намерение припугнуть Вивианну обернулось чем-то совершенно другим. Сначала он попытался изображать из себя пресыщенного жизнью распутника, но вскоре забыл об этой роли, потому что испытал непреодолимое желание опрокинуть ее на обтянутое красным шелком кресло, стоявшее в комнате для свиданий. Подобная потеря самообладания не была для него какой-то редкостью. Такое случалось с ним в последнее время довольно часто.

Он отправил карету вперед и отказался от услуг уличного мальчишки-фонарщика, предлагавшего осветить для него путь. Сегодня ему захотелось пройтись по тихим лондонским улицам одному и немного поразмышлять над событиями недавнего прошлого. Весь последний год ему казалось, что он находится в бесконечном путешествии в никуда, безумном безостановочном странствии по лондонским трактирам и борделям. Он не стал ни от кого скрывать, что жизнь утратила для него всякий смысл, что ему все равно, что с ним происходит.

Он шел по ночному Лондону и думал о том, что после смерти своего брата Энтони он утратил все чувства, за исключением примитивных страстей, которые вели его к пока недостижимой цели. Зачастую это была погоня за наслаждениями, и иногда этой цели ему удавалось достичь.

Огонь страсти в жарких женских объятиях, радость карточного выигрыша, острое возбуждение, испытываемое при взгляде на любимую лошадь, которая на бегах пришла первой. Все это доставляло удовольствие, которое, к сожалению, длилось очень недолго. Странно, но когда Энтони был жив, ему казалось, что роль прожигателя жизни может быть очень приятной. Теперь же он страстно желал обрести в жизни нечто новое. Возможно, он просто стал старше и многие веши теперь оценивает по-другому. Все чаще и чаще он ловил себя на мысли, что спокойная, размеренная жизнь начинает казаться ему привлекательной.

Пока же ему приходится продолжать унылое существование на фоне надоевших лондонских декораций.

«Чего же ты ожидал? – задавал он себе вопрос. – Что все будет легко?»

Нет, конечно же, он не думал, что ему будет легко жить одному. Его единственной родственницей была леди Марш, прекрасно осведомленная обо всех его поступках. Оливер не сомневался, что она поддержит его во всех начинаниях.

Леди Марш была вдовой и собственных детей не имела. Она никогда не делала тайны из того, что хочет, чтобы Оливер женился и как можно скорее обзавелся наследником. В противном случае династическая ветвь Монтгомери обрывалась бы на самом Оливере и баснословное состояние этого семейства оставить было бы некому. Леди Марш, энергичная старая дама с решительными глазами и прямой спиной, была уверена, что молодой человек благородного происхождения должен оставить след в истории человечества иным способом, нежели посещение трактиров, борделей и игорных заведений.

Она хотела, чтобы Оливер женился, чтобы у него родился сын, а сам он остепенился бы и начал вести правильный образ жизни. Редкий месяц проходил без того, чтобы она не напомнила ему об этом. В последнее время подобные разговоры происходили даже чаще – раза два-три в месяц. Последняя встреча с леди Марш особенно ярко запечатлелась в его памяти.

– Твой отец, то есть мой брат, был отъявленным негодяем, Оливер, – заявила она. – Однако, несмотря на свой скверный характер и гадкие наклонности, он был весьма умен, этого у него было не отнять. Он мог бы обратить свой острый ум на то, чтобы стать выдающейся личностью, делать добрые дела. Увы, он не сделал этого.

Он прожил никчемную жизнь и ушел из жизни в сорок лет. Ты же знаешь, как нелепо он погиб. Затеял скачки на пари, и лошадь сбросила его. Какая нелепость! Ты не должен повторить его судьбу и понапрасну растратить свою жизнь.

– Энтони был единственным, на кого вы возлагали такие же надежды, как сейчас на меня. Я имею в виду женитьбу и рождение наследников, – напомнил Оливер. – Причем возлагали надежду еще с того дня, когда он только появился на свет. Теперь его нет, и вы хотите, чтобы предназначавшуюся ему роль сыграл я. Боюсь, что не слишком подхожу для нее.

– Я согласна, Оливер, ты не похож на своего брата, ты другой. Ты не такой, как Энтони. Тот был крепок, как скала, ты же – непостоянный, живой, как ртуть. Вас невозможно даже сравнивать. Но это вовсе не значит, что ты не сможешь стать продолжателем славного рода Монтгомери. Эта роль – для тебя, и ты с ней превосходно справишься. – Не отводя от племянника сурового взгляда, она продолжила: – Как ты думаешь, Оливер, когда закончится это дело с Лоусоном?

– Не знаю, тетушка.

– Я помню, как пообещала тебе, что буду всегда и во всем поддерживать тебя, но вот прошел уже целый год, а никаких результатов нет до сих пор. Может быть, откажемся от всего?

– Нет.

– Ты всегда был упрямцем, Оливер, – горестно вздохнула леди Марш. – Не знаю, почему это я так беспокоюсь за тебя.

– Я и сам этого не понимаю, тетушка.

Оливеру никогда не приходило в голову, что она когда-нибудь уйдет из жизни. В это не верилось, как не верилось в то, что может наступить утро, а солнце при этом не взойдет. Энтони был на пятнадцать лет старше Оливера и был полной противоположностью ему. Он отличался обстоятельностью и очень серьезно относился к обязательствам перед людьми своего круга и страной, в которой ему довелось родиться. Он был скучноват и порой излишне напыщен. Оливер не без удовольствия иногда подтрунивал над этими, как ему казалось, чудачествами брата. Однако в целом Энтони был славным малым, высокопорядочным и честным. После того как он познакомился с Селией Маклейн и не на шутку увлекся ею, его интересы, прежде ограниченные семьей и участием в политической деятельности партии тори, сосредоточились исключительно на женитьбе и будущем потомстве. Оливер с удовлетворением воспринял это известие, поскольку понял, что вскоре на свет появятся новые юные Монтгомери, которые станут продолжателями семейного древа. Тем самым он рассчитывал избегнуть необходимости самому обзаводиться семьей и получил счастливую возможность и дальше вести жизнь, полную все новых и новых наслаждений.

Однако его мечтам не суждено было сбыться. Случилась трагедия. Чуть больше года назад Энтони умер, и теперь ответственность за будущее семейства Монтгомери легла на плечи Оливера, который совершенно был не готов к этому. Леди Марш, разумеется, ни разу не обвинила его в смерти Энтони. Другие люди такие обвинения высказывали. Что касается самого Оливера, то он считал себя виновным в трагической смерти брата. Он часто не спал ночами, терзаясь угрызениями совести. На свете существует немало способов подтолкнуть человека к смерти без участия пули или кинжала, и Оливер знал, что, хотя это не он выпустил роковую пулю в Энтони, доля его вина в гибели брата все-таки была.

Сейчас, когда он шел и размышлял, бремя вины показалось ему особенно тяжким, и поэтому решимость отомстить истинному виновнику смерти брата, человеку, которого Оливер искренне любил и считал близким другом, окончательно утвердилась. Как знать, может быть, его мрачное настроение вызвано встречей с юной провинциалкой мисс Гринтри. Она проявила себя решительной, уверенной в себе и преданной своему делу особой. Она излучала жизнелюбие и была удивительно непосредственна в проявлении своих эмоций.