Тот, кто знает

Пока Игорь наслаждался одиночеством и покоем в своей комнате, лежа на удобном диване с книжкой, Виктор Федорович весь день просидел у телефона, сам кому-то звонил, ждал ответных звонков. Наконец он вошел в комнату сына.

– Собери свои вещи и ложись спать. Завтра мы улетаем в Томск.

– Почему в Томск? – удивился Игорь. – Зачем?

– Подавать документы. Ты будешь поступать в Томский университет, на юридический факультет. Это единственное, что я сейчас могу для тебя сделать.

– Но я думал, что буду поступать в Москве… – растерянно пробормотал юноша.

– Ты думал! Я вообще не знаю, о чем ты думал, когда поперся в этот свой Харьков! Прием документов закончился 25 июля, с первого августа уже начнутся экзамены, сегодня 27 июля, а ты все еще о чем-то думаешь! Я поднял все свои связи, я с огромным трудом нашел вуз, где для тебя сделают исключение и завтра примут документы, чтобы ты мог сдавать экзамены. Ты же получил двойку по математике, то есть этот предмет ты знаешь слабо, и мне пришлось искать такой институт, где ее не надо сдавать. Пожалуйста, я мог бы договориться в нескольких московских вузах, чтобы у тебя приняли документы, но это технические вузы, и там нужна математика, которую ты снова завалишь. Так что выбор у меня был ограниченный, в гуманитарные вузы конкурсы огромные, и людей, которые хотят, чтобы им пошли навстречу, гораздо больше, чем ты думаешь.

– Но я… – начал было Игорь и осекся.

В самом деле, ну что он может сказать отцу. Тот прав, безусловно прав.

– Что – ты? – Виктор Федорович подозрительно уставился на сына.

– Я хотел сказать… Ну, в общем, там же историю надо сдавать и литературу. Я не готовился.

– Так подготовишься! Найди учебники, будешь читать в самолете. До первого экзамена еще несколько дней. У тебя, сын, тоже выбор ограниченный: или в Томск, на юрфак, или в армию. Ты сам своими дурацкими поступками, своим непростительным легкомыслием поставил себя в такое положение.

На следующий день рано утром они уехали в аэропорт. Игорь не позвонил ни Генке, ни Жеке и, уже сидя в самолете, думал о том, что второй раз за это лето совершает то, что очень напоминает постыдное бегство. Втихаря, без объяснений и предупреждения.

На всех экзаменах Игорь получил четверки и был зачислен на первый курс юридического факультета Томского государственного университета. Энергично взявшийся за устройство судьбы сына Виктор Федорович нашел двухкомнатную квартиру, в которой хозяйка сдавала одну комнату, и обо всем с ней договорился.

– Только пусть чистоту соблюдает и компаний сюда не водит, – деловито говорила полная яркая женщина – хозяйка квартиры Тамара Серафимовна. – Холодильником пусть пользуется, я ему полочку целую освобожу, кастрюли, сковородки, тарелки, вилки-ложки – пусть все берет, не стесняется, только чтоб мыл за собой, грязное не оставлял.

За комнату она попросила 30 рублей в месяц, и Виктор Федорович пообещал высылать ей деньги ежемесячно почтовым переводом.

– Я оплачиваю твое жилье, а жить будешь на свою стипендию, – сказал он Игорю.

Однако примерно через месяц отец поостыл и, видимо, решил, что уже достаточно повоспитывал непокорного сына. Первый денежный перевод из дома – 40 рублей – Игорь получил в середине октября. И с тех пор регулярно, раз в месяц, по адресу, где он снимал комнату, приходили два извещения, одно на перевод для Тамары Серафимовны, второе – для Игоря Мащенко.

Тамара Серафимовна оказалась замечательной женщиной, доброй, веселой и жизнерадостной. У нее был любовник, у которого она частенько оставалась ночевать, а бывало, и по два-три дня не появлялась дома. Кроме того, где-то в деревне у нее был участок, который тоже требовал внимания и заботы: то копать, то сажать, то полоть, то поливать, то урожай собирать и консервировать. В общем, присутствием своим она городскую квартиру не сильно баловала, и это Игоря весьма и весьма радовало. Правда, появлялась она всегда неожиданно, без предупреждения, и Игорь, несколько раз пытавшийся нарушить запрет и пригласить к себе компанию сокурсников, вскоре понял, что дешевле все-таки выйдет соблюдать требования хозяйки. А то что это за радость – ребята веселятся, пьют пиво и вино, слушают музыку, целуются по углам, а он только и делает, что прислушивается или в окно выглядывает, не появится ли Тамара. А вдруг сейчас придет, увидит это развеселое сборище, да и откажет ему от комнаты. Куда деваться? В общагу? Нет уж, спасибо, коллективной жизнью он сыт до самой смерти. Лучше уж он сам будет ходить в гости.

Тамара Серафимовна работала администратором в ресторане «Томь», питалась на рабочем месте, а посему дома практически ничего не готовила и продукты почти не покупала. То есть покупала, конечно, и готовила из них разные вкусные блюда, но не у себя дома, а у своего дружка. Рассчитывать на сердобольность хозяйки, которая пожалеет бедного студента и покормит его, таким образом, не приходилось. Игорь никак не мог понять, почему двадцатого числа, в день стипендии, у него в кошельке лежит 40 рублей, а двадцать пятого – только десять. Куда в течение пяти дней улетало три «чирика», было непонятно. Он честно старался наладить быт, покупал продукты и пытался из них варить себе обеды, но отчего-то выходило так, что из того, что можно было купить в магазине, ничего путного не сваришь, а если хочешь съедобного и вкусного, то покупай продукты на рынке, а на это никакой стипендии не хватало, даже с учетом родительских дотаций. Да и умения кулинарного у Игоря не было никакого, он пару раз покупал на рынке мясо с косточкой, в магазине брал свеклу, морковь, картошку, капусту, лук, сметану, полдня возился у плиты, натирая овощи на крупной терке и содрав кожу на пальцах рук, в попытках сварить себе борщ. Но получилось у него что-то невразумительное, даже отдаленно не напоминающее тот густой ароматный борщ, которым кормила его мама. Он решил проконсультироваться у сокурсницы, и девушка, выслушав его горестный рассказ, посоветовала покупать на рынке и овощи тоже, потому что в магазине они перемороженные и полугнилые, какой от них вкус, одна горечь. Игорь прикинул, во что обойдется ему борщ из рыночных продуктов, и решил, что лучше перебьется без любимого блюда, потерпит до каникул, когда можно будет поехать в Москву.

Весь первый семестр он то и дело ловил себя на мысли: а зачем, собственно говоря, он здесь учится? История государства и права СССР, история государства и права зарубежных стран, история КПСС, теория государства и права, римское право, политэкономия – все это было для него скучным и неинтересным, а главное – бесконечно далеким от той материи, вокруг которой вертелись и «Знатоки», и «Рожденная революцией», и «Место встречи изменить нельзя», и множество других замечательных фильмов о борьбе с преступностью. Учеба навевала тоску, и ненужные, как ему казалось, дисциплины никак не хотели укладываться в голове в стройную, пригодную для запоминания и усвоения систему.

Зато вне учебы студенческая жизнь ему нравилась. Игорь сразу, еще во время вступительных экзаменов, познакомился с ребятами-москвичами, которые по тем или иным причинам тоже не стали испытывать судьбу попытками поступать в Москве.

– Ты знаешь, какой в Москве конкурс на юрфак? – сказал ему один из новых друзей, смешной очкарик по имени Василий. – Сорок семь человек на место среди школьников. Среди тех, кто имеет стаж работы или служил в армии, конкурс, конечно, поменьше, человек двадцать. При таком конкурсе лучше туда не соваться, если не имеешь блата. Да что я тебе рассказываю, ты же сам сюда приехал поступать, значит, знаешь все это не хуже меня.

Игорь молча кивал, делая вид, что полностью согласен с Васей. Ему совсем не хотелось рассказывать, как он пытался стать летчиком, как получил двойку по математике и как потом его папа по блату устраивал сюда, в Томский университет.

Компания сложилась быстро и легко; кроме Игоря и Василия, в нее входили Георгий Попандопуло, вскоре переименованный в Жору Грека, и две девушки-подружки, вместе решившие стать юристами и вместе приехавшие поступать, – Света и Лена. Все они были из Москвы и все жили в общежитии, ибо только у Игоря была семья, способная оплачивать своему отпрыску отдельное жилье. Со временем он понял, что все закономерно: люди более состоятельные и благополучные находят возможность пристроить свои чада на учебу в Москве, в крайнем случае посылают их в другой город поступать в институт, а потом добиваются разрешения на перевод в аналогичный московский вуз. Для этого, правда, тоже нужен блат, которого у семей малообеспеченных, как правило, не бывает.