Лилия и меч

В этот момент рядом с ним выросла грозная фигура белокурого великана. Боевой топор со свистом взвился в воздух, и голова Хью слетела с плеч.

По рядам врага пронесся отчаянный вопль.

– Теперь мы точно одержим победу! – прошептал Стефан охрипшим голосом.

Лазоревое полотнище, трепеща на ветру, неотступно продвигалось вперед по полю брани, и люди Хью, продержавшись еще несколько минут, начали отступать. Они бежали сначала по одному, по двое, но постепенно к бегущим стали присоединяться и другие. Ряды армии Хью смешались и, дрогнув, волной покатились назад, в то время как солдаты Радолфа все стремительнее продвигались вверх по склону.

Радолф вырвался вперед, и в этот миг его внезапно окружили люди Кентона, такие же, как он, крепкие и закаленные в боях норманны, настроенные сражаться до последнего вздоха за своего отсутствующего господина.

Оцепенев от страха, Лили наблюдала, как Радолф бьется сначала с одним, потом с другим противником. Казалось, его меч не знал усталости. И все же врагов было слишком много...

Над холмами прогремели раскаты грома; небо быстро затягивалось темными тучами, словно подавая сигнал о завершении битвы, и вскоре на землю обрушились потоки воды. Теперь Лили совсем ничего не видела.

– Где он? – пробормотала она и начала молиться, напряженно прислушиваясь к ходу битвы; но рокот ливня заглушал даже шум сражения.

Схватив Лили за руку, Стефан потащил ее в укрытие под своды палатки.

Роняя на пол капли воды, Лили в отчаянии повернулась к сквайру:

– Ты видел Радолфа перед тем, как мы ушли?

Стефан смотрел на нее не мигая. Сначала она прочла в его глазах желание солгать, но в конце концов он предпочел сказать печальную правду:

– Нет, леди, я его не видел.

Неужели Радолф пал на поле битвы? Если бы не ребенок, Лили тотчас бросилась бы в гущу сражения на поиски мужа. Что теперь ее жизнь без него? Неужели она отдала ему сердце только ради того, чтобы оно разбилось?

По лицу Лили потекли слезы... И тут над долиной пронесся хриплый крик победы. Дождь пошел на убыль, гром громыхал уже где-то в отдалении.

Часто моргая, Лили вытерла влагу с ресниц и, взявшись дрожащей рукой за полог палатки, услышала приближающийся стук копыт, а затем знакомый голос. Неужели Жервуа?

Лили с трудом сделала шаг вперед, к двигающейся ей навстречу сквозь пелену дождя темной фигуре, как вдруг снова раздался топот копыт, и перед ней вырос боевой конь Радолфа.

С рыданиями Лили бросилась ему навстречу, и жеребец, возбужденно заржав, попятился назад.

– Миледи! – воскликнул Стефан, рванувшись за ней, и, схватив Лили, потянул ее назад, а жеребец раздраженно зафыркал и затих, видимо, вняв негромким увещеваниям хозяина.

Радолф не торопясь спешился, и проворно подбежавший конюх увел коня прочь. Радолф снял с головы шлем. Его щеки были все в грязных потеках, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Запрокинув лицо к небу, он подставил его дождю, чтобы смыть грязь боя. Из всех сражений, в которых он участвовал, это было самым важным: Радолф бился не только за короля, но и за Лили, за себя и за их общее будущее.

Когда он распрямился, Лили уже стояла перед ним.

– Радолф... – Голос Лили дрожал, она промокла насквозь, и ее лицо казалось пепельно-бледным. С ее волос стекала вода, юбки липли к ногам. В серых глазах Лили Радолф прочел страдание, которое она перенесла, переживая за исход сражения.

– Ты победил, – выдохнула она.

На его губах заиграла усталая улыбка.

– Да, Лили, мы победили и теперь можем ехать домой в Кревич.

Лили не стала напоминать ему, что для нее именно это место всегда было родным домом. Правда состояла в том, что отныне ее дом – только тот, где находится Радолф.

– Ты не ранен?

Он покачал головой:

– Нет, Лили, я цел. Несколько царапин, но пусть это тебя не волнует – они не помешают мне любить тебя.

С радостным криком Лили бросилась в его объятия, и он, смеясь, поймал ее.

– Леди, – пробормотал он, дыша ей в волосы, – я не совсем в форме...

– Зато ты здесь со мной, – ответила она с жаром, – и больше мне ничего не надо.

Словно сдаваясь, Радолф, положив щеку на ее мокрые волосы, принялся осторожно гладить серебристо-пепельные пряди. Тело его жены было мягким и источало сладкий запах, в то время как он являлся ее полной противоположностью; но в этот миг ничто не имело значения. Они вместе примут ванну и смоют грязь и печаль этого дня, чтобы обратиться мыслями к счастливому будущему.

Его усталый взгляд поймал красную искру соколиного глаза. «Тебе я отдаю свое сердце».

Лили никогда его не предаст, теперь Радолф был твердо уверен в этом, но, если он сейчас не скажет ей о своем доверии, они никогда до конца не обретут свободу от Анны и Воргена.

– Ты поддержала меня в этой битве, – благодарно произнес он, – и в ответ я отдаю тебе всего себя. Я отдаю тебе свои богатства, свои земли, я отдаю тебе свою силу, свой меч, и я отдаю тебе свое сердце, отныне и навеки.

Лили подняла к нему лицо, и ее серые глаза наполнились слезами.

– Ваше сердце я буду хранить как зеницу ока, милорд.

Радолф наклонился, чтобы поцеловать ее, как раз в тот миг, когда дождь прекратился и выглянуло солнце. Повсюду вокруг них торжествовали победу солдаты Радолфа, и они с энтузиазмом приветствовали этот добрый знак природы.

Выглянув из укрытия его рук, Лили обнаружила, что является центром внимания великого числа усталых и забрызганных грязью людей.

– Радолф, – прошептала она, – нельзя ли нам куда-нибудь удалиться хотя бы на время?

Смеясь, Радолф подхватил ее на руки.

– Прошу прощения, друзья мои, но миледи желает уединиться, чтобы поблагодарить меня... должным образом.

Под радостные крики победителей Радолф прижал раскрасневшееся лицо жены к груди, где билось его сердце, и унес ее прочь с поля боя.

Эпилог

Прошел год.

Замок Кревича, обычно оживленный, окутывало непривычное безмолвие. Радолф стоял в одиночестве в большом зале и неподвижно смотрел на колеблющиеся языки пламени.

Он только что едва не поколотил Жервуа, хотя тот всего лишь предложил ему кружку эля. Впрочем, он не хотел обидеть капитана, и тот охотно принял его извинения и даже выразил господину искреннее сочувствие. Жервуа отлично понимал, что чувствует сейчас Радолф, – ведь Элис тоже ждала ребенка.

Радолф вздохнул. Он очень любил Лили. Она была его радостью, его сердцем, смыслом его жизни. Если с ней что-нибудь случится, если ее отнимут у него...

Все это он испытывал впервые. Прежде Радолф привык отдавать приказы и видеть, как они тотчас выполняются, но он не мог приказать младенцу не причинять боль матери, как не мог велеть Лили не испытывать эту боль. Ему оставалось только ждать.

Внезапно Радолфа обдала волна страха, и его пальцы впились мертвой хваткой в каминную полку. За дверью что-то происходило.

Радолф круто обернулся, его лицо залила мертвенная бледность. Элис Реннок тихо подошла к нему, ее маленькая округлая фигура еще сильнее раздалась за эти дни, поскольку у нее в утробе рос ее с Жервуа младенец. Яркие глаза Элис смотрели на Радолфа с состраданием, смешанным с усталостью. В этих глазах Радолф старался найти ответ на вопрос о состоянии жены, но все было тщетно.

Что это могло значить? Правда, в его присутствии Элис всегда нервничала, а его вид в эту минуту мог внушить страх кому угодно – он слишком долго не знал покоя, слоняясь без дела за стенами спальни и прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся из-за двери. В конце концов, не выдержав, он спустился в зал, чтобы остаться наедине с затянувшимся ожиданием.

– Вы можете войти, лорд Радолф.

Войти и увидеть что?

Но прежде чем он успел спросить, Элис отошла от него, и Радолф нетвердой походкой последовал за ней. Если Лили умерла, жизнь для него просто кончится...

В комнате было тепло и пахло травами. По сравнению с остальным замком здесь царило приятное оживление. У Радолфа вдруг возникло чувство, будто он погрузился в сон.