В конце времен

– Делать ему больше нечего, как человечьим голосом мяукать?! – возмутились лошади. – Садитесь, да поехали, время не ждет!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Забирайтесь на дерево! – скомандовал Кащей.

Бежать было бесполезно: догоняющие собаки разорвали бы их на кусочки. Богу это, несомненно, в плюс: ведь погибнет его противник, но в то же время подобный способ умерщвления слишком садистский для того, чтобы радоваться нежданному выигрышу.

«Может, на самом деле так покончить с собой и отдать ему победу, а Бог за это замолвит перед собой за меня словечко? – думал Кащей, торопливо карабкаясь на дерево: раздумья раздумьями, а жизнь спасать надо. – Хотя он опять выкрутится: скажет, что безвинно пострадавшим и умершим жестокой смертью полагается Рай, только Рай и ничего, кроме Рая. А мне, между прочим, пригодилась бы своя Вселенная! Я достаточно пожил и могу сам создать что-нибудь стоящее. В конце концов, я ученый или нет? Для чего я тут жил столько лет, что не снилось и всем смертным, вместе взятым? Так что лучше я сам сломаю иголку!»

Он схватился за ветку и услышал недовольный возглас:

– Занято!

Кащей замер и посмотрел наверх. В метре от него, прижавшись к стволу дерева, на толстой ветке стоял бородатый мужик. Усталое и угрюмое лицо, осунувшееся от постоянных тревог и волнений, – мужик был похож на профессора, которого отправили читать просветительские лекции дикому и некультурному зверью для их приручения и повышения всеобщей грамотности, но не предупредили, чем это чревато.

– Я ненадолго, пока собак не перестреляю! – ответил Кащей. Профессор выронил монокль, и тот закачался на цепочке со стершейся позолотой. – На ваше жилье я не претендую.

– Издеваешься, незнакомец? – буркнул профессор. – Кто тебе сказал, что я тут живу? Я тебе не макака!

– На деревьях не только макаки живут, но и… – Кащей встретился взглядом с профессором и понял, что список живущих на деревьях животных лучше не продолжать, – впрочем, не важно. Чем вы хуже их?

Кащей поднялся выше и уселся на соседнюю с мужиком ветку. Собаки окружили деревья с беглецами и залаяли так, что стало тошно. Кащей отыскал в кармашке хлопушку из полусотни бомбочек, сорвал с самовозгорающегося фитиля тонкую пленку и швырнул его вниз. Не успев долететь до земли, хлопушка застреляла-загромыхала, и разгоряченные собаки испуганно отскочили. От их ответного лая заложило уши.

Профессор и сам едва не слетел с ветки от грохота, но вовремя схватился за ствол.

– Что это?! – воскликнул он.

– Бомбочки! – пожал плечами Кащей. – А как, по-вашему, я должен отпугивать собак? Забрасывать их царапающимися мартовскими котами?

Он лихорадочно искал среди запасов что-нибудь мощное, но никак не мог найти ничего подходящего к ситуации.

Всадники не особо торопились на лай. Они хорошо знали, что могут сотворить собаки с пойманными беглецами. Смотреть на разорванных коршунов они могли, но видеть в таком же состоянии людей всадникам не хватало опыта.

– Жаль, что вы попались этим извергам, – вздохнул профессор, – они гнались за нами.

– Правда? – Кащей перерыл вверх дном один кармашек и взялся за изучение второго. Впереди, если не помешают непредвиденные обстоятельства, еще много чего удастся переворошить. – Мне казалось, это мы их разозлили.

Прогоревшая крыша гостиного дома с большим шумом упала внутрь здания и местами пробила полы.

– Что вы сделали?! – испугался профессор. – Вы с ума сошли!

– Прямо слова сказать нельзя, сразу в сумасшедшие записывают, – буркнул Кащей, роясь уже в третьем кармашке. – Они слишком много о себе возомнили. А Люциан совсем…

– А вы чем ему насолили? – удивился профессор. – Он охотился по наши души! По мою, если точнее.

– А, так он нас за вас и принял!

– Стоп! А когда вы успели здесь появиться – мы не так давно ушли оттуда? Это не вы, случаем, были в карете?

– Мы. А что?

– Мы ушли, когда она подъехала к дому. Думали, что это Люциан прибыл. Но тут поблизости завыли волки, и мы схоронились на деревьях до утра!

Кащей засунул руку в четвертый кармашек и возликовал: припрятанный пульт-конструктор голограмм оказался именно там. Включив его, Кащей быстро застрочил по мелким клавишам. Перед обескураженным профессором появились дикие монстры и жуткие химеры из ночных кошмаров.

– Не бойтесь, они не кусаются! – успокоил Кащей профессора, решившего в целях предосторожности забраться на верхушку дерева.

– Целиком заглатывают? – шепотом спросил тот.

– Сейчас продемонстрирую…

– Не на мне!

– Как пожелаете! – усмехнулся Кащей. Спрыгнув с ветки, слегка светяшиеся твари приземлились перед собаками и зарычали.

Наступила тишина: собаки изучали зверей, отыскивая у них слабые места, в которые можно вцепиться, чтобы быстро растерзать и уничтожить. Голограммы раскрыли пасти, полные острых зубов, и рванули вперед. Собаки побежали навстречу.

В следующую секунду свора собак набросилась на голограммы и закружилась в большой куче, стараясь дотянуться до шей врагов и прокусить их, покончив с ними раз и навсегда. Но прокусить голограммы было невозможно, и первый ряд набросившихся на них собак проскочил мимо, впустую щелкая челюстями. Второй ряд, также намереваясь укусить и разорвать, вцепился в первый. Первые взвыли от боли, развернулись и вцепились во вторых, не разбирая, где свой, где чужой. Стая яростно грызла друг дружку, отчаянно рыча и визжа от боли.

Всадники совсем остановились и даже отступили, понимая, что при таком шуме любой оказавшийся в поле зрения собак рискует на личном опыте узнать силу их зубов и превратиться в непригодное для дальнейшей жизни месиво.

– Там были скелеты! – сказал Кащей. – Кого вы убили?

– Священники графа – черный патруль! – профессор решил, что стоять в присутствии усевшегося на ветку Кащея неудобно, и тоже сел, свесив ноги вниз. – Люди научились определять нечисть по тому, что она не отражается в зеркалах, и снимали стекла повсюду, где могли. Мы тоже хотели снять пару стекол в доме, но не успели: к тому времени ни одного не осталось. И священники нас там и обнаружили.