Страница 12 из 16
– Чего трап не спустил? – спросил он, примеряясь к обрезу люка.
– Торопился… – виновато прошептал я.
– Торопливость, Петя, она знаешь, когда хороша… подсоби!
Под любопытным взглядом автоматчика я подсадил Данилова, тот подтянулся и скрылся в люке. Через пару мгновений вниз медленно пополз трап.
– Давай… – донеслось до меня.
Данилов никуда не ушел из шлюза. Когда я поднялся, он открыл люк грузового отсека и задумчиво оглядывал штабели кортризона.
– Александр Олегович, я должен вам сказать… – полушепотом начал я.
– Ничего ты не должен, – не оборачиваясь, сообщил Данилов. – Петр, все пилоты хоть раз да возили контрабанду. Я все понимаю. Бери свои вещи, и уходим.
– Но я же совсем не то имел в виду!
– Быстро! – гаркнул Данилов. – Я осматриваю груз. Ты собирай вещи.
Как загипнотизированный я поплелся в рубку.
Мерцающие огоньки пульта. Перекошенный цилиндр джампера. Томатные потеки на стеклах кабины. Раскрытый шкафчик, из которого выпал пакет с чистым бельем.
На всякий случай я заглянул во все отделения шкафчика и в холодильник.
Почему я не удивлен, что счетчика нигде нет?
Да, конечно, это был шок – когда я врезался в автобус. Да, еще большим облегчением стали слова шофера.
Но почему я так легко забыл – напрочь забыл! – о счетчике?
Я вспомнил последний миг, когда видел его. Быстрое касание когтистой лапы… Той самой лапы, что так легко стирала память компьютера.
Человек не машина. Но есть ли эта разница для счетчика? Он заставил меня забыть, пусть на время, о своем существовании! А потом, пока я распивал с шофером водку и закусывал китайскими помидорами, – ушел!
Я понимал, конечно, что надо делать. Рассказать все Данилову, пусть район перекрывают. Облава… солдаты, собаки, вертолеты, мобилизованные местные жители. Найти чешуйчатого Карела!
Нет, я, конечно, человек слегка наивный, сам знаю. Но не настолько же…
Кто мне поверит? Никаких следов Чужого в челноке уже нет. У меня наверняка обнаружат все признаки сотрясения мозга и нервного стресса. Для проформы слегка прочешут местность – и никого не найдут. Счетчик действительно все рассчитал! Сейчас он может лежать, зарывшись в грунт, или какими-то немыслимыми метаморфозами принять облик кабана, дерева или камня… А может быть, он несется сейчас вдоль дороги со скоростью триста километров в час. Что мы знаем о Чужих, тем более – о таких редких, как счетчик?
Меня ждет больница и снятие с полетов. На всякий случай. Небольшая пенсия, работа военруком в школе или инженером на заводе или шофером. Буду ездить, как Коля, с грузом финских йогуртов или польской тушенки, и рассказывать новым приятелям байки о далеких мирах.
– Собрался, Петя? – Рука Данилова легла на плечо. Я вздрогнул.
– Д-да… почти.
Под его добродушным взглядом я подхватил куртку, пакет с сувенирами – абсолютно законными, а никакой не контрабандой! По привычке подошел к пульту и заглушил все системы корабля. Теперь им займется аварийная команда.
– Вряд ли эта «птичка» поднимется в небо, – сухо сказал Данилов.
Я сглотнул, оглядывая маленькую кабину. Что ни говори, а двенадцать рейсов сделано… привык я…
– Не переживай. Хватит тебе на «лапте» летать. Я помогу. Если хочешь, пойдешь вторым пилотом на мой «Буран».
Я так поразился, что даже не нашелся, что ответить. Данилов предлагает пойти в его экипаж! На самые интересные и выгодные рейсы!
– Идем… – Полковник легонько пихнул меня к шлюзу. – Вертолет ждет.
Что-то еще я забыл…
– Сейчас… – Я оборвал леску, на которой болтался над пультом меховой мышонок. Сунул игрушку в карман, смущенно посмотрел на Данилова.
Но он не стал смеяться.
Когда мы взлетали, по дороге уже подъезжали три крытых тентом грузовика с солдатами, две легковушки и БТР. Данилов проводил их одобрительным взглядом.
– Какие планы, пилот? – заорал он, перекрывая рокот винта. – Пресс-конференцию устроим?
Я замотал головой. Еще чего не хватало – врать на весь мир!
– Правильно, – решил полковник. – До завтра подождут…
Мне давно говорили, что Данилов не только лучший пилот «Трансаэро», гордость российского космофлота. Слышал я и про то, что он сотрудник службы безопасности, и про то, что ему принадлежит изрядный пакет акций компании. Наверное, так оно и есть – уж очень легко он принимал решения.
– Глотни! – Данилов протянул мне стеклянную фляжку. – Настоящий «Арманьяк»… меня после той шоферской гадости до сих пор тошнит!
Я послушно сделал глоток бренди.
– Водитель был пьян? – по-деловому поинтересовался Данилов. Я поперхнулся, пожал плечами. – Ладно, мы его обвинять не будем! Все-таки он тебя спас! – Полковник махнул рукой. – Заплатим за его колымагу, мелочи жизни!
Вертолет несся над дорогой, потом свернул, выходя к Свободному напрямую. Я смотрел в коротко стриженный затылок пилота и думал, как мог бы быть счастлив сейчас.
Возвращение из рейса, чудесное спасение, повышение в звании и место в экипаже Данилова… Газетная и телевизионная шумиха, какой-нибудь орденок из рук президента… Дед бы так порадовался!
Обхватив голову руками, я смотрел на приближающиеся здания космодрома. Под нами тянулись склады, путаница рельсов, какие-то загаженные черные пруды. Час назад я пролетал над Свободным, уверенный в скорой гибели. Теперь возвращаюсь, но радости в душе нет…
– Петр, у тебя все в порядке? – Данилов наклонился ко мне. – Голова не болит? В глазах не темнеет?
Славный он мужик, что ни говори. Пусть даже и работает в службе безопасности…
– Все в порядке, Александр Олегович.
Данилов кивнул и вновь протянул мне флягу.
– По последней. Доктора тебя все-таки осмотрят, Петр, ничего не поделаешь… вишь, набежали…
Вертолет начал опускаться на площадку. Там и впрямь стояло два белых фургончика.
– Распоряжусь, чтобы тебе подготовили хороший номер… – тем временем размышлял вслух Данилов.
– Александр Олегович, не надо. Я лучше домой, – попросил я.
Данилов помолчал, с любопытством разглядывая меня. Кивнул.
– Хорошо. Понимаю, пилот. Сейчас – медкомиссия. Потом – обед. И доставим в Хабаровск. На вечерний рейс в Москву ты успеваешь.
Глава 4
Врачи меня мучили целый час. Рентген, анализы, энцефалография, зачем-то – гастроскопия. Я вырвался из их рук с ощущением, что слишком рано обрадовался спасению. Обещанный Даниловым обед оказался маленьким банкетом с начальником космодрома генералом Киселевым и десятком чинов поменьше. Репортеров, которых, по слухам, собралось уже с полсотни, к счастью, не пустили. Зато были два американца из «Дельты», вернувшиеся прошлой ночью с Кэриннари-3. Улыбчивые, белозубые и подтянутые.
– За героизм русских пилотов! – провозгласил сухонький старичок Киселев, опрокидывая первую рюмку. Американцы зааплодировали. Мне тоже пришлось выпить.
Минут через двадцать в маленьком зале царил полный бардак. Все повставали, разбились на группки и оживленно спорили обо всем на свете. Чинный банкет превратился в чисто российский фуршет. Я с ужасом наблюдал за братанием и питием на брудершафт американских пилотов и русского генерала. Офицеры хлебали водку и коньяк, закусывая крошечными бутербродами с икрой и ветчиной. Людей в зале словно бы стало больше. К потолку потянулся сигаретный дым, в блюде с салатом, к которому я потянулся, внезапно оказалась пара чадящих окурков.
На мгновение из суеты вынырнул Данилов. Глянул на меня, поймал пробегавшего официанта – солдатика в белом халате, – что-то приказал. Через минуту солдат притащил мне на подносе тарелку борща.
– Поешь, – возникая за спиной, посоветовал Данилов. – И не обращай внимания, народ переволновался утром…
Словно я не переволновался!
Безумие длилось еще с полчаса. Я сгорбился над столом, всей душой желая стать меньше ростом, и быстро доедал борщ. Один из американцев, подойдя ближе, просветлел лицом, извлек фотоаппарат и несколько раз щелкнул меня. Причем выбирая ракурс так, чтобы в него попало несколько пустых бутылок из-под водки. Я начал звереть, и тут из толпы, в которой точно было уже человек тридцать, словно каждый полковник размножился делением, а генералы – почкованием, вынырнул Данилов. Он вроде бы пил не меньше других, но казался абсолютно трезвым.