Звёздная тень

Мысли текли вялые, противные. Словно пробежал с рекордным результатом утомительный кросс, а тебе предлагают ещё и поплавать в болоте. Как всё было просто на Родине и у Алари. Тяжело и просто. А здесь вновь мышиная возня и меленькие интриги…

Вытянув ногу, я ткнул в кнопку телевизора. Плюсы крошечного помещения — всё под рукой… или под ногой.

Худшего выбора я придумать не мог. Первый канал транслировал музыкальный конкурс. Певица, неуклюже покачивающаяся на сцене, петь не умела абсолютно. Не её это было занятие, ей бы у плиты стоять или купальники рекламировать. Но никого это не трогало. Вопили у сцены фанаты и фанатки, благосклонно улыбались в жюри коллеги певички — часть из которых даже имела слух и голос. Второй канал я пропустил с ходу — там шли новости, крупным планом показывали горящий вокзал. Четвёртый канал порадовал меня политической беседой, сводящейся к тому, что всё в жизни плохо, а надо бы жить получше. Пятый канал гнал рекламный ролик МВД. Замогильный голос за кадром вещал: «Вы можете нарушать закон — и тогда вам будут сниться кошмары по ночам! Вы можете быть честным гражданином — и хорошее настроение не покинет больше вас! Работники милиции имеют оружие и право применять его без предупреждения! Они хотят, чтобы все жили хорошо!» Нехитрый видеоряд состоял из мрачных небритых уголовников, белозубых смеющихся граждан и палящих в мишени милиционеров. Шестой канал, как обычно, крутил рекламу. Речь шла о новейших вакуум-памперсах трёхсуточного действия. Я хотел было выключить телевизор, но тут на фоне улыбающегося ребёнка в подгузнике появилось знакомое лицо — Анатолий Романов, пилот-инструктор «Трансаэро». Я остолбенел.

— Космические полёты — тяжёлый труд, — сказал Толик. — Порой я провожу многие часы подряд, не имея возможности отойти от пульта. Раньше это было сопряжено со значительными неудобствами…

В глазах Толика блестел какой-то нездоровый огонёк. Мамочка, сколько же ему заплатили?

— Теперь, с появлением вакуум-памперсов, мои проблемы решены… — обречённо закончил Толик. — Я взлетаю, выполняю джамп-перемещения, сажусь на чужую планету и возвращаюсь, не теряя времени на бытовые неудобства…

Я захохотал. Кончилась реклама памперсов, началась какая-то детская программа, а я всё ржал, представляя Толика в памперсах за джамп-пультом. Нет, это же надо!

Открылся люк, и вошёл-вплыл Данилов. Почему-то я представил полковника ГБ в тех же самых памперсах — «слежка за товарищами — тяжёлый труд, порой…», — и мной овладел новый приступ веселья.

Данилов подозрительно уставился на работающий экран. Там скакали мультяшные звери и жизнерадостный голос напевал: «Днём в понедельник спать неохота, только бездельник ляжет в кровать…»

Так и не разобравшись в причинах моего веселья, Данилов отключил телевизор.

— Там Толика показывали, — добродушно объяснил я. — Толика Романова. Он памперсы рекламировал.

Данилов уселся на опущенную крышку унитаза и сказал:

— Тесновато. Не находишь?

— Мне нравится. Показания пришёл снимать?

Александр вздохнул.

— Пётр, у меня есть предложение…

— Ну, — подбодрил я запнувшегося полковника.

— Работаем единой командой. Все обвинения против вас с Андреем Валентиновичем снимаются.

— А рептилоид?

— Его доставят на любую планету Конклава. Не понимаешь?

— Не совсем.

— Твоему деду предоставят тело. Нормальное, здоровое человеческое тело. Счётчик сбросит в него сознание Андрея Валентиновича.

Наши взгляды встретились.

— На Земле тысячи людей, чьё сознание погибло, а тело ещё живёт. Те, кого не откачали после клинической смерти, например. Это не более аморально, чем трансплантация органов.

— И что сказал дед?

— Пока ничего. Я решил вначале поговорить с тобой.

— А что от нас требуется?

— Сотрудничество. Только сотрудничество.

— Прошло полтора часа, — медленно сказал я. — Всего полтора часа. А вы уже убедились, что корабль Геометров не собирается вам подчиняться.

— Да. Ты должен помочь нам, Пётр. Ради Земли, ради страны — переступи свои позиции. Ты человек. Ты русский.

— А ты помнишь, что во мне — куалькуа?

Лицо Данилова не дрогнуло.

— Трудно было бы забыть, пока ты находишься в этом теле… Ну и что? Если он хочет выдвинуть свои условия — пожалуйста. Но насколько я понимаю, их раса занимает пассивную позицию… впрочем, как угодно. Пусть говорит. Мы вовсе не против союза с ними, с Алари, со Счётчиками. Но наши интересы не позволяют бросаться очертя голову на край света. Если Земля получит хотя бы десяток таких кораблей… мы сможем говорить с Сильными на равных.

— Ты веришь в свои слова?

— У меня нет другого выхода. И у тебя нет, Пётр. Допускаю, что это решение тебе менее приятно, чем полёт к Ядру, но альтернатива ещё хуже.

— И какая она, альтернатива?

Покачиваясь в гамаке, я был куда выше сидящего Данилова. Такая обманчивая, убаюкивающая позиция человека, способного диктовать условия… Правда, за открытым люком мелькала форма чёрных беретов, а податливость Данилова наверняка имеет границы.

— Судить тебя не будут, — спокойно сказал Данилов. — Тебя даже наградят каким-нибудь орденом за участие в операции.

Участие! Мы пахали!

— Наградят — посмертно?

— Не валяй дурака. Тебя наградят и спишут на Землю без права полётов. Ты будешь работать где-нибудь… слушать новости… пить научишься. И всегда будешь помнить, что твои товарищи пытаются что-то сделать… перехитрить незнакомую технику, переспорить чужих.

— А куалькуа? Вы пустите на Землю человека, в чьём теле — симбионт? Не верю!

Данилов покачал головой:

— Нам прекрасно известно, что по земле ходят десятки таких людей.

Мне показалось — или в глубине сознания раздался тихий смешок?

— Одним больше, одним меньше, — продолжил Данилов. — Если куалькуа меня сейчас слышит… я очень рад тому, что их раса лишена честолюбия. А любопытство — не порок. Альтернатива теперь ясна?

— Вполне.

Данилов ждал. А я молчал, хоть и принял уже решение. Долго молчал, пытаясь заставить полковника заговорить первым. Но он и не таких обламывал.

— Можешь сказать деду, что я согласился.

Данилов кивнул. Поднялся, придерживаясь за обрез люка. И сказал:

— Только одно, Петя… Извини, но мы будем вынуждены принять меры безопасности. Очень жёсткие. Очень.

Глава 5

— Не думал, что такая штука существует в реальности, — сказал я.

Маша защёлкнула на моей шее металлическое кольцо. С внутренней стороны оно было оклеено мягким фетром, и эта заботливость казалась особо трогательной — словно наточенное лезвие гильотины.

— А в реальности её и нет, — сухо сказала Маша. — Только у нас.

Ощущение, что я читаю какой-либо дедовский роман о тоталитарном режиме, стало острым до безумия. Я поёжился, словно пытаясь выбраться из стального воротника. Посмотрел на рептилоида. И дед, впервые с момента прилёта на станцию, заговорил:

— Мария, вы воспользовались моими перспективными разработками? Каталогом «Несуществующее оружие»?

— Нет. Отдел по отслеживанию идей в фантастических романах существует с прошлого века. И у нас, и в ЦРУ.

Я заметил, что она старается не смотреть на рептилоида. Как бы Маша ни убеждала себя, что Андрея Хрумова больше нет в живых, что счётчик поглотил его сознание, — и всё же ей было неуютно. Очень неуютно, я даже испытал к ней лёгкое сочувствие.

— Полагаю, тебе не надо ничего объяснять, Пётр? Кодовый замок… причём механический. Радиоприёмник. Двадцать пять граммов взрывчатки.

— Не много.

— Вполне хватает, Петя.

Она подняла руку, демонстрируя крохотный пульт.

— Не удаляйся от меня более чем на десять метров. Вначале пойдёт звуковой сигнал, через пять секунд сработает взрыватель.

Мы сидели в каюте командира станции. Я, рептилоид, Данилов, Маша и двое незнакомых офицеров. Тот, что постарше, очевидно, и был командиром, второй, покрепче и помоложе, почему-то одетый в лёгкий скафандр, — видимо, куратор станции из ГБ.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.