Узники Тауэра

Перси был умен, популярен, богат. Завистникам не давали покоя его безупречная репутация и обширные поместья. И пока он ухаживал за растениями и играл с детьми, судьба готовила ему заточение в Тауэр, где томились многие представители его рода. Большая часть древних воинственных Перси перебывала узниками королевской тюрьмы. Некоторые из них были там тайно умерщвлены, другие кончили жизнь на плахе. Кровавая башня и башня Бошана постоянно упоминались в преданиях рода Перси. Теперь другая башня Тауэра ожидала еще одного Перси и быстро приобрела известность как темница Вещего графа.

Никогда не ведавший, что такое осторожность, Перси был более чем легкомыслен в своем поведении со своим родственником Томасом Перси, участником Порохового заговора. Он не только определил его в королевские телохранители, но и дозволил не принимать установленной присяги. Большие суммы денег, которые сэр Томас передал Кэтсби, принадлежали Нортумберленду, который по своему легкомыслию не требовал у сэра Томаса отчета. Поэтому, когда Пороховой заговор был раскрыт, сэр Гарри получил приказание не выезжать из дому. Спустя некоторое время его арестовали, передали под надзор архиепископа Кентерберийского, а затем перевели в Тауэр.

В конце июня 1606 года Перси был предан суду Звездной палаты[18] и обвинен в желании стать во главе папистов и в допущении Томаса Перси к должности телохранителя без установленной присяги. По приговору суда его подвергли штрафу в тридцать тысяч фунтов (такая огромная пеня до сих пор не налагалась еще ни на одного королевского подданного), лишили звания члена Совета, капитана телохранителей и лорда-наместника и приговорили к пожизненному заключению в Тауэре. Сэр Уильям Ваад отвел Перси в темницу, где был убит его отец.

Стены Мартиновой башни были чрезвычайно толсты; многие годы здесь находилось хранилище королевских бриллиантов и драгоценностей. С этой башней было связано предание о призраке. Но настоящим ее призраком стал Гарри Перси, проведший в ней шестнадцать лет, благодаря чему она получила название башни Вещего графа, а терраса, соединявшая его комнату с Кирпичной и Комендантской башнями, стала называться Прогулкой графа Нортумберленда.

Заточение подействовало на Перси удивительным образом: человек, который не мог благоразумно переносить счастье и благоденствие, выносил теперь все лишения и тяготы незаслуженного заключения с аристократической гордостью; а его жена, которая не могла жить с ним под одним кровом в дворцах, разделила с ним темницу Мартиновой башни, и их дети стали баловнями не только родителей, но и всех обитателей Тауэра.

Поскольку узник не мог внести наложенный на него громадный штраф, его поместья были переданы под опеку государственным чиновникам. «Мои земли преданы грабежу, – писал Перси друзьям, – мои дома разорены, мои процессы в судах запущены, мои долги не заплачены, служащие у меня арестованы… Я не вижу, чтобы оставлен был хотя бы пенни в пользу жены моей, моих детей или меня самого».

Графиня Нортумберленд бросилась к ногам короля, как это ежедневно делала леди Рэйли. Яков обнадежил ее, что не даст в обиду ее детей. Тогда Перси, полагая, что настало время просить короля об освобождении, написал ему соответствующее прошение. «Гм, – отвечал Яков, – надо подождать, пока мне заблагорассудится».

В ожидании этого часа Перси употреблял свое время с пользой. Свою темницу он заполнил книгами, глобусами, астрономическими приборами, ретортами и колбами и окружил себя учеными людьми. Одним из утешений в его долгом заточении были свидания с Рэйли, опытами которого Перси чрезвычайно интересовался. Впрочем, Перси, в отличие от Рэйли, был скорее кудесник и алхимик, нежели подлинный ученый, что и отразилось в его прозвище. С ним постоянно жил астроном Томас Гериот, который соорудил на Мартиновой башне солнечные часы и которому узник, несмотря на свои денежные затруднения, аккуратно выплачивал пенсию. Еще двое ученых – Уолтер Уорнер и Роберт Хьюз – были постоянными посетителями Мартиновой башни. Эта ученая троица получила известность под названием магов Вещего графа.

Все ходатайства Перси и его жены об освобождении были безрезультатными. Яков требовал, чтобы узник доказал, что Томас Перси ничего не говорил ему о заговоре. «Ваше величество, – с язвительной колкостью отвечал Перси, – вы великий ученый и должны знать, что невозможно доказать отрицательную истину».

Затем в его жизни последовала перемена, которую он не ждал и не желал. Его дети выросли и влюбились в представителей тех фамилий, родство с которыми Перси считал оскорбительным для себя. Элджернон боготворил леди Анну Сесил, внучку государственного секретаря.

– Кровь Перси ни за что не смешается с кровью Сесила, даже если их влить в один сосуд! – в гневе восклицал сэр Гарри. Однако Элджернон пошел наперекор его воле и женился на леди Анне без отцовского благословения.

Любовь Люси еще больше оскорбляла род Перси. Эта девушка удивительной красоты, вдохновлявшая многих поэтов, влюбилась в королевского фаворита, безродного Джеймса Гея, впоследствии графа Карлейля. Вещий граф бесился от отчаяния и бессилия. Что общего у его дочери с этим выскочкой? Думая, что причина сватовства фаворита заключается в его деньгах, Перси передал Гею, что не даст за дочерью и пенни. Но Гей с этим письмом помчался к Люси, пламенно признался ей в любви, получил согласие, и они немедленно обвенчались. Король, присутствовавший на свадьбе, пообещал в виде свадебного подарка невесте выпустить ее отца из тюрьмы.

Но убедить Перси принять это помилование оказалось труднее, чем засадить его за решетку. Узник не хотел быть обязанным своей свободой ненавистному зятю, и когда ему зачитали приказ о помиловании, он гордо вернулся в Мартинову башню к своим книгам и магам. Теперь это было его единственное пристанище на земле. Жена его умерла, дети повыходили замуж и женились; здоровье Перси расстроилось, и он уже не искал для себя светской славы и почета. Его друг Гериот переписывался с Кеплером о предметах поважнее придворных интриг – о законах оптики, причинах радуги, солнечных пятнах, которые он заметил прежде Галилея, и об открытых им спутниках Юпитера. Астроном занимался также теорией чисел, которой и Вещий граф посвятил много времени. Ввиду таких занятий, какое дело было ему до соперничества Гея с Карром, а Карра с Бэкингемом?

Двери его темницы были открыты, но он не желал из нее выходить. Наместник Тауэра, играя на его тщеславии, объявил ему, что получил приказание салютовать при его выезде из пушек. Дети убеждали его ехать на воды в Бат, поправлять здоровье. Наконец он позволил посадить себя в карету и увезти под торжественные пушечные залпы. Но в жилах старика текла все та же буйная кровь юного Гарри Перси. Вместе со свободой к нему вернулся интерес к делам мира сего. Возвратясь в свой дом, он узнал, что новый фаворит короля, герцог Бэкингем, ездит по городу в карете, запряженной шестеркой лошадей. Шестериком! Кто это смел превзойти Перси в великолепии? С гримасой презрения он тут же приказал слугам не возить его по городу иначе как восьмериком.

Остаток жизни Вещий граф провел в обществе мистера Гериота, занимаясь коллекционированием научных рукописей и редкостей.

Настоящий заговор Арабеллы Стюарт

Молодая женщина, из-за которой столько блестящих аристократов было обвинено в измене, сама, наконец, попала в Тауэр по обвинению в оскорблении величества.

Леди Арабелла Стюарт дерзнула влюбиться и выйти замуж за своего возлюбленного без согласия короля. Такой поступок особы королевской крови подвергал ее ответственности перед законом, некогда искалечившим жизнь и ее бабке, леди Маргариты Дуглас, графини Леннокс.

В истории английского королевского дома вряд ли найдется эпизод более любопытный, чем трагикомическая повесть о любви Арабеллы Стюарт к ее внешне красивому, но душевно малопривлекательному родственнику Уильяму Сеймуру.

18

Высшее судебное учреждение в Англии в 1487–1641 гг.