Рыжий Орм

Сюда христиане свозили сокровища со всей страны, поскольку этому городу никогда не угрожали враги; тут была захвачена большая добыча и много пленников. Что Альмансуру хотелось больше всего, так это уничтожить церковь над апостоловой гробницей, но она была каменная и не горела. Тогда он отправил пленных и часть своего войска, чтобы разломать ее. На высокой колокольне висело двенадцать громадных колоколов, названных по именам апостолов, у них был прекрасный звон, и христианами они почитались как чудесные, и более всех — самый большой из них, по имени Иаков.

Альмансур приказал, чтобы все эти колокола пленники тащили в Кордову и там установили бы их в большой мечети раструбом кверху, наполнили бы благовонным маслом и зажгли бы, словно светильники, во имя Аллаха и его Пророка. Колокола были тяжелые, и для них соорудили большие носилки; шестьдесят пленных посменно несли каждый колокол. Но колокол Иаков был слишком тяжел, и носилки для него не годились; нельзя было и везти его по горным тропам на бычьей упряжке. И все равно Альмансур ни за что не хотел оставлять колокол, почитая его наилучшей добычей.

Он велел изготовить платформу и установить на нее Иакова; потом свезти платформу на катках к ближайшей реке и дальше отправить в Кордову на корабле. Когда платформа была поставлена на катки, сквозь уши колокола продели шесты и много народа попыталось приподнять его, чтобы установить на платформе; но у южных людей не хватало на это ни росту, ни сил, а когда взяли шесты подлиннее, чтобы за низ могло взяться еще больше людей, то шесты сломались, и колокол остался на земле. Орм и его люди подошли поближе, посмотрели и засмеялись. Токе сказал:

— Шестерым взрослым мужчинам поднять его будет не тяжело.

— А мне сдается, — сказал Орм, — что хватит и четверых.

Тут он и Токе и Эгмунд с Раппом Одноглазым подошли к колоколу и вдели в уши короткий шест и поставили колокол на платформу.

Альмансур тогда уже подъехал к ним и все видел; он подозвал Орма и сказал:

— Тебя и твоих людей Аллах одарил большой силой, да будет прославлено его имя! И мне кажется, что именно тебе и твоим людям впору погрузить этот колокол на корабль и доставить в Кордову; потому что никому другому с ним не управиться.

Орм в ответ поклонился и сказал, что это поручение не кажется ему трудным.

Потом Альмансур велел отобрать самых крепких пленников; : предстояло спустить колокол вниз к реке в том месте, где она судоходна, и дальше грести на корабле, захваченном еще прежде у астурийцев и уже стоящим у берега. Двое писарей Альмансура также отправлялись с ними для надзора.

Затем привязали к платформе канаты и вместе с колоколом и сопровождающими Орм и его люди отправились в дорогу; одни невольники тянули канаты, другие поправляли катки. Путь оказался непростым, поскольку дорога шла все больше под уклон, и случалось поначалу, что колокол срывался и давил рабов, поправляющих катки. Но Орм велел прикрепить канат позади платформы, чтобы можно было ее удерживать при крутых спусках; дело сразу пошло лучше и они скоро спустились к реке, где ожидал их корабль.

Это было торговое судно, небольшое, но крепко сработанное и палубой, на нем было десять пар весел и мачта с парусом. Орм и его люди подняли колокол на борт и закрепили при помощи канатов и чурбаков, потом рассадили рабов на весла и двинулись вниз по реке. Та текла на запад, севернее той реки, по которой некогда судно Крока подымалось к крепости маркграфа, и людям Севера хорошо казалось снова быть хозяевами на корабле.

Люди Орма посменно следили за гребцами и нашли их упрямыми и неумелыми, с грустью увидели они, что на судне нет кандалов, так что придется ночь напролет следить за рабами; несколько из них, уже отведавших бича, ухитрились убежать. Все сошлись, что худших гребцов им видеть не случалось и что так они не доберутся до Кордовы.

Когда они достигли устья, там оказалось много Альмансуровых боевых кораблей, которые не смогли подняться по реке; большая часть их воинов отправилась вглубь станы грабить астурийцев. Людей Орма эта встреча обрадовала, и Орм отправил обоих писцов к капитанам кораблей одолжить у тех кандалы, что и было сделано. Рабов немедля заковали, а Орм запасся провизией для дальнейшего путешествия, потому что путь до Кордовы был далек. После чего они стали дожидаться попутного ветра.

Вечером Орм вместе с Токе и Гунне вышли на берег, оставив прочих стеречь корабль. Они прошлись вдоль побережья до рыбацких сараев, где обосновались торговцы, скупавшие боевую добычу и продававшие всякие нужные на кораблях вещи. Когда они подошли к одному из таких строений, с одного корабля спустились и вошли внутрь шестеро, и Гунне остановился как вкопанный.

— Туда вошли люди, к которым у нас дело, — сказал он. — Вы видели тех двоих, что впереди?

Ни Орм, ни Токе их не разглядели.

— Это люди, что зарубили Крока, — сказал Гунне. Орм побледнел и задрожал.

— Коли так, то они уже достаточно пожили на свете, — сказал он.

Викинги обнажили мечи. У Орма и Токе это были дары владычицы Субайды. Токе еще не нашел своему мечу имени, столь же хорошего, как Синий Язык.

— Сначала был Крок, а уж потом Альмансур, — сказал Орм. — И на всех нас долг мести, но больше всех на мне, ведь я стал хёвдингом после Крока. Вы оба бегите за сарай, чтобы никто не мог оттуда выскочить тем ходом.

У сарая были двери с обоих торцов, Орм вошел в ближайшую и увидел там шестерых и с ними торговца. Тот ползал на корточках среди тюков, когда увидел Орма с мечом наголо; тут шестеро корабельщиков с удивленными криками схватились за мечи. В сарае было темно и тесно, но Орм сразу увидел того, кто убил Крока.

— Ты уже произнес свою вечернюю молитву? — сказал он и рубанул убийцу по шее, так что голова отлетела.

Двое теперь рубились с Ормом, так что ему было чем заняться, трое других бросились к задней двери, но оттуда вошли Токе и Гунне. Токе сразу свалил одного и выкрикнул имя Крока и мигом зарубил второго, так что в сарае среди мешков с товаром сделалась большая теснота. Один из тех шестерых вскочил на скамью и замахнулся мечом на Орма, но меч застрял в потолочной балке, и Орм швырнул свой щит ему в лицо, острое навершье щита попало ему в глаз, и он упал и остался лежать. После бой уже был недолгим. Второго убийцу Крока уложил Гунне, Орм убил двоих, а Токе троих, но торговец, которого мало было видно в самом темном углу, куда тот забился, остался невредим, потому что не имел отношения к этому делу.

Когда они выходили из сарая с окровавленным оружием, им навстречу шло несколько человек, поглядеть, что за шум, но при их повернулись и пустились прочь. Токе вытянул меч, густая кров струилась по клинку и стекала с острия крупными каплями.

— Теперь у меня есть имя для тебя, брат Синего Языка, — сказал Токе. — Зваться тебе отныне Красным Клювом.

Орм посмотрел вслед убегавшим.

— Будет хорошо, если и мы поторопимся, — сказал он, — потому что теперь мы лишены мира в этой стране. Но месть того стоит.

Они поспешили к кораблю и рассказали, что произошло; корабль тотчас вышел в море, несмотря на темноту. Все радовались что Крок теперь отомщен, и понимали, что теперь надо поскорее покинуть эти места; с помощью весел они сразу же пошли хорошим ходом; Орм встал у кормила, вглядываясь во мрак; оба Альмансуровых писаря, не зная, что произошло, донимали его вопросами, получали мало ответов; наконец корабль благополучно вышел бухты прямо под южный ветер, так что можно было ставить парус. Они пошли на север и прочь от берегов и до самого рассвета не видели, чтобы их преследовало хоть какое-нибудь судно.

По правую руку показалось несколько островов; Орм повернул кормило, и они причалили к одному из них. Он высадил на берег обоих писцов и послал с ними привет Альмансуру.

— От такого владыки не хотелось бы уходить не попрощавшись, — сказал он. — Поэтому передайте ему от всех нас, что нам суждено было убить шестерых его людей, ибо на нас долг мести за Крока, нашего хёвдинга, и шестеро жизней взамен его — не так уж и много. Мы забираем с собой корабль и рабов, но такой урон невелик для Альмансура, и колокол мы тоже берем с собой, потому что он придает кораблю устойчивость, а впереди у нас открытое море. Мы все думаем, что он был нам добрым господином; не случись этого, мы бы с радостью служили ему и дальше; но раз уж так вышло, для нас это единственный способ уйти живыми.