Завещание ночи

— Счастлив познакомиться с вами, Наташа, — забормотал он. — Я, признаться, зашел совершенно случайно, вижу, что помешал, и уже ухожу, но хочу, чтобы вы знали: я не считаю, что зашел напрасно. Знакомство с такой очаровательной девушкой, как вы, Наташа, делает день прожитым не зря…

— Дима, — протянула Наташа укоризненно. — Куда же вы уходите? Ничего вы не помешали, нечего выдумывать, и вообще уходить так сразу невежливо. Правда же, Ким, Дима нам совсем не помешал?

— Отнюдь, — откликнулся я. — Тем более, что у тебя появилась редкая возможность познакомиться с выдающимся мастером куртуазного красноречия…

— С кем, с кем? — переспросила Наташа.

ДД застенчиво улыбнулся.

— Ким имеет в виду куртуазную риторику. О, это была целая наука, как изъясняться влюбленным рыцарям. Раннее средневековье, прекрасная эпоха… Существовала куртуазная литература — менестрели, миннезингеры — поздние отзвуки этой поэзии воплотились в Стихах о Прекрасной Даме Блока. Впрочем, Ким шутит, Наташа, я совершенно ничего не смыслю в куртуазной риторике, то есть я настолько не специалист в данной области…

— А в чем вы специалист, Дима? — неожиданно заинтересовалась Наташа. — Вы-то, по крайней мере, историк? А то, по-моему, все друзья Кима — или какие-то бизнесмены, или авантюристы.

Я пропустил мимо ушей этот булавочный укол и, примостившись на краешке письменного стола, стал наблюдать, как изворачивается Лопухин, неожиданно для себя попавший в столь прекрасную ловушку.

— О, — сказал Лопухин, — o! Я, конечно, историк. Но, боюсь, Наташа, моя специальность мало кого сможет заинтересовать: я занимаюсь историей древнего мира, а конкретно — царством Митанни…

— Потрясающе! — воскликнула Наташа. — Я даже не слышала никогда о таком…

— Это неудивительно, — сказал я. — По-моему, кроме Димы, о нем вообще никто не знает.

— Ну почему же, — смущенно пробормотал Лопухин. — Вот Немировский с успехом им занимается…

— Но это же безумно интересно, — сказала Наташа. — Изучать царство, про которое никто, кроме тебя, не знает… Дима, расскажите мне о Митанни, еще одним посвященным на земле станет больше…

Я внимательно на нее посмотрел. Непонятно было, притворяется она или ей и вправду интересно. Раньше я у нее такого пристального внимания к прошлому человечества не замечал — правда, об истории мы с ней ни разу не разговаривали.

— Дима — удивительный рассказчик, — сказал я. — Недавно мне довелось наблюдать, как он рассказывал довольно случайной аудитории об истории Вавилона (ДД покраснел), — зрелище было примечательное. Но, поскольку он может распространяться о своем любимом предмете часами, я предлагаю вам занять более непринужденное положение, а сам пойду приготовлю коктейли. Нет возражений?

— Да, Дима, вы садитесь, — подхватила Наташа, изящным жестом хозяйки указывая на кресло, — садитесь и рассказывайте о вашем царстве Митанни… Кимчик, а мне, пожалуйста, коктейль как в прошлый раз, ну, апельсиновый… Дима, вы будете?

Я выслушал, как ДД, млея, произносит: «С удовольствием», и, давясь от смеха, удалился на кухню. Лопухин был готов, причем с первого же выстрела. Ну и Наташка, подумал я, посмотрела и убила, это же уметь надо…

Все еще усмехаясь, я смешал два двойных «Алекзандера», посмотрел, понюхал, достал из холодильника лимон и бросил в каждый бокал по внушительному ломтю. Для Наташки я налил почти полный бокал апельсинового сока и добавил туда пару чайных ложек ликера из заветной испанской бутылочки. Поставил все это хозяйство на поднос и отправился в комнату.

В комнате царила идиллия: Наташка уютно, по-кошачьи, свернулась в кресле и внимала рассказу ДД о событиях, потрясавших Древний Восток четыре тысячи лет тому назад. ДД сопровождал повествование энергичной жестикуляцией и вообще выглядел очень комично.

— Коктейль заказывали? — спросил я, прерывая Лопухина на середине захватывающей истории о том, как некоему царю с непроизносимым именем придворные проломили череп тяжелой каменной печатью. Наташа очнулась и взглянула на меня так, будто я и был тем несчастным самодержцем, воскресшим и явившимся в московскую квартиру с подносом в руках.

— Прошу, — любезно произнес я, протягивая ей бокал с соком. Лопухину достался «Алекзандер» послабее, а себе я взял тот, что покрепче. В конце концов, я был самый крепкий человек в компании.

— Великолепно, — сказал ДД, выпустив из губ соломинку. — Чудесно… Вы знаете, Наташа, Ким гениально готовит коктейли. Какие коктейли он делал на новоселье! Жаль, вас тогда не было, коктейли были совершенно незабываемые…

— Да, — подтвердила Наташа, гладя меня по руке. — Это он умеет.

Подразумевалось, очевидно, что это — единственное, что я умею. Ну что ж, философски подумал я, не всем же заниматься изучением царства Митанни. В конце концов, зачем царству Митанни столько исследователей? Оно ведь одно, а народу-то вон сколько…

— А что, может быть, это мое призвание, — предположил я. — Вот состарюсь, уйду на покой, открою при Университете свой бар, буду стоять за стойкой, толстый такой, усы отпущу длинные, висячие… Студенты будут приходить ко мне отмечать сдачу экзаменов, а убеленные сединами профессора — спорить о проблемах царства Митанни. И название надо будет выдумать пофирменнее… ну, что-нибудь вроде «Кир у Кима».

— Дурацкое название, — сказала Наташа.

— Не спорю, — кивнул я и чокнулся с ее бокалом. — Какой хозяин, такая и вывеска. А что могут предложить в качестве альтернативы господа ученые?

ДД отмахал уже почти всю свою порцию, и щеки его приятно порозовели. Он по-птичьи наморщил лоб и выдал:

— Ну, может быть, «Привал Скифа»? Знаете ли вы, Наташа, что греки называли «выпивкой по-скифски»? Крепкое, неразбавленное вино. Сами греки всегда разбавляли вино водой.

— Промашечка вышла, — сказал я злорадно. — Коктейль-то как раз и есть разбавленная выпивка. Лучше уж тогда — «Привал Грека».

— Гм, — озадаченно пробормотал ДД. — Действительно… Грека… Привал Грека… Одиссея, например… Ты куда, Одиссей, от жены, от детей…

— В кабак, — подхватил я. — Наш мозговой штурм определенно приносит плоды. А что думают по этому поводу представители естественных наук?

— Нам скучно, — капризно сказала Наташа. — Тут Дима так интересно рассказывал о древних митаннийцах, а потом пришел Ким и, как всегда, свел дело к выпивке… Я так не играю, я хочу веселиться…

Я едва успел подумать о том, что мы с Дмитрием Дмитриевичем наверняка понимаем слово «веселиться» по-разному, как Лопухин взял инициативу в свои руки.

— Ким, у тебя есть гитара? — неожиданно решительным голосом спросил он.

Я развел руками.

— Увы…

— Дима, а вы еще и поете? — восхитилась Наташа. ДД смущенно потупился.

— Немного…

— Как здорово, — протянула Наташа. — Ким, бессовестный, ну почему у тебя нет гитары?

— Я немузыкален, — со вздохом ответил я. — Мой предел — это исполнение «собачьего вальса» двумя пальцами на детском пианино.

— Послушайте, — оживился вдруг ДД. — Мы ведь можем поехать ко мне! У меня есть гитара, устроим прекрасный музыкальный вечер… Наташа, вы ведь тоже поете?

— Чуть-чуть, — кокетливо сказала Наташа и посмотрела на меня. — А как ты, Ким?

— Только если очень много выпью, — честно признался я.

— Нет, я не о том… Как ты смотришь на предложение Димы?

Откровенно говоря, на предложение Димы я смотрел без особого энтузиазма. Но я видел, что Наташке хочется куда-то поехать, да и у меня самого было такое бесшабашное настроение, когда море по колено и можно соглашаться на любые авантюры, поэтому я лишь неопределенно пожал плечами, давая понять, что я не против.

— Тогда поехали, — провозгласил Лопухин и встал. — Машина у подъезда, дамы и господа…

— Подожди, — удивился я, — ты на машине? А как же это? — я щелкнул ногтем по его опустевшему бокалу.

— А, — беспечно махнул он рукой. — Я пять лет езжу без единого прокола, со мной вы можете быть спокойны, как матросы, везущие Цезаря… Знаете ли вы, Наташа, что когда Юлий Цезарь однажды в шторм плыл на довольно-таки утлом корабле…