Путь шута

Он быстро допил кока-колу и двинулся на поиски туалета. Осмотр туалета был ключевым моментом сегодняшней рекогносцировки, но теперь, проникнув в тайну бара, Ардиан забеспокоился. Что, если кто-нибудь из «голубых» увидит, как он заходит в уборную, и решит последовать за ним? Конечно, «глок» придавал уверенности в своих силах, но устраивать сегодня стрельбу там, куда твой клиент должен прийти только завтра, означало сорвать операцию. К счастью, никто за ним не пошел. Ардиан спокойно пожурчал в кабинке, закрывавшейся на неожиданно мощный стальной засов, вышел, прошелся по туалету из конца в конец, внимательно изучил узкое окно, располагавшееся на уровне двух метров над полом, и решил, что один из маршрутов отхода будет пролегать именно через него. Рост Ардиана не позволял ему дотянуться до окна, но в противоположном углу стояла огромная мусорная корзина, которую только переверни — и получишь превосходную подставку для дальнейших акробатических упражнений. Ардиан проверил, запирается ли изнутри дверь туалета — оказалось, что запирается так же надежно, как и кабинки. Завсегдатаи «Касабланки», видно, высоко ценили возможность спокойно уединиться. Что ж, лучшего и желать нельзя.

Стараясь не привлекать к себе внимания, он выскользнул из бара и, держась в тени, обогнул здание. Узкое оконце туалета выходило в выложенную кирпичом и накрытую решеткой нишу. Незадача, подумал Ардиан, эта дурацкая решетка все портит… Он присел на корточки, делая вид, что ищет в пыли оброненную монетку, и незаметно подергал проржавевшие железные прутья. Решетка подалась неожиданно легко, и Ардиан с облегчением понял, что она не закреплена, а просто положена сверху. Переулок казался узким и необитаемым; с обеих сторон тянулись глухие заборы каких-то складов, единственный фонарь, горевший на углу улицы, на которой располагался парадный вход в «Касабланку», только подчеркивал угольно-непроницаемую черноту лежавших на мостовой теней. Ардиан поднялся по переулку наверх — метрах в трехстах от ниши с решеткой тот упирался в высокую стену, идя вдоль которой можно было попасть на рруга Бериши. Опять везение. Он побрел по рруга Бериши, высматривая плохо различимые в темноте номера домов. Улица оказалась очень длинной, она тянулась по склону горы параллельно набережной и только в самом конце круто спускалась к морю. Дом, названный Раши, стоял на некотором удалении от дороги — море действительно плескалось совсем рядом, но его не было видно из-за огороженных металлической сеткой пакгаузов. «Портовые задворки, — подумал Ардиан. — Подходящее место для того, чтобы залечь на дно».

Он отыскал нужный подъезд — искать пришлось почти на ощупь, потому что все лампочки были вывернуты из патронов, — поднялся на третий этаж и позвонил в дверь квартиры номер восемнадцать.

Никакого результата. Он прождал три минуты, потом снова надавил на кнопку звонка. Без толку. Неудивительно: мало ли что может случиться с девушкой за четыре года, прошедших после проведенных вместе с Раши веселых деньков. Придется, видно, ночевать в пакгаузах, подумал Ардиан, и тут услышал за дверью шаги.

— Ты кто? — спросил женский голос. Приятный голос, низкий, немного хрипловатый, очень волнующий. — Что тебе здесь нужно?

— Я брат Раши Хачкая, — ответил Ардиан, немного смущенный своим волнением. — Я ищу Миру Джеляльчи…

— Ну, допустим, ты ее нашел. И что же велел передать мне Раши Хачкай?

— Он сказал, вы весело проводили время, когда он вернулся из Италии.

— Когда его вышвырнули из Италии, — с легким смешком уточнил голос. Раздался скрежет отпираемого замка, дверь открылась, и Ардиан увидел стоявшую на пороге девушку. — А перед этим вышвырнули из тюрьмы. Да уж, незабываемое было времечко. Привет, проходи.

Ардиан, робея, вошел. Его способность мгновенно срисовывать человека, определяя и запоминая особенности и приметы, дала осечку. Первое, что бросилось ему в глаза, — необыкновенно рыжие волосы девушки, похожие на застывшее над ее головой пламя. Пока она закрывала дверь, он, смущаясь, разглядывал ее со спины — высокая, ростом с Раши, гибкая, похожая на змею. Одета в джинсы и клетчатую рубашку — когда она повернулась, Ардиан увидел, что первые три пуговицы рубашки не застегнуты, и засмущался еще больше.

— Я Мира, — сказала она, глядя на него сверху вниз. — А у тебя имя есть, брат Раши Хачкая?

— Ардиан. Арди… — Вообще-то это было семейное имя, но сейчас ему внезапно захотелось, чтобы Мира тоже назвала его Арди — как мама. — Я… первый раз в Дурресе. Мне нужно где-то переночевать. Раши сказал, что у вас… что, может быть, вы мне поможете.

Она задумчиво посмотрела сквозь Ардиана — видно, припоминала что-то.

— Точно. — Лицо ее внезапно прояснилось, и Ардиан понял, что она потрясающе, неправдоподобно красива. — Раши рассказывал про тебя. Говорил, что у него есть младший братик, очень забавный. Но ты тогда был совсем маленький. Сколько тебе сейчас?

— Четырнадцать, — соврал Ардиан. На самом деле от четырнадцати лет его отделяло еще почти пять месяцев. — А тогда было десять. Совсем не маленький. Подумаешь — Раши самому тогда еще восемнадцати не исполнилось…

Мира протянула руку и взъерошила ему волосы. Ардиан почувствовал, как по позвоночнику взметнулась и ударила куда-то в шею горячая, обессиливающая волна.

— Не обижайся, — усмехнулась она. — Он же тебя три года не видел. Значит, помнит меня Раши? Как он там, расскажешь?

— Конечно. — Ардиан сглотнул вязкую слюну. — Он… с ним все в порядке.

— Пойдем. — Мира показала, где он может снять обувь, и кинула ему тапочки. Сама она была босиком — Ардиан с трудом оторвал взгляд от ее длинных и тонких пальчиков с накрашенными мерцающим лаком ноготками. — Ты голоден?

— Нет, — быстро отозвался он, но тут же испугался, что Мира обидится, и пробормотал: — Но если у вас найдется чашечка чаю…

— Смешной, — сказала Мира. — Я жутко голодная. Почти сутки сидела в фата-моргане, если б не ты, наверное, еще столько же там проторчала. Будешь мясо с овощами? У меня есть микроволновка, за пять минут приготовим.

Ардиан почувствовал себя совершенно счастливым. Он действительно был очень голоден, и мясо с овощами пришлось бы сейчас как нельзя более кстати. Но больше всего его поразило гостеприимство Миры. Ему казалось, что они знакомы давным-давно, как будто он, а не Раши веселился с этой рыжеволосой красавицей четыре года назад. Интересно, а сколько лет Мире? И как именно она веселится?..

Ардиан помог ей нарезать брикет замороженного мяса острым, как бритва, ножом. На лезвии он заметил маркировку — «золинген».

— Хорошая сталь, — сказал Ардиан. — Ничуть не хуже американской.

— Разбираешься, — похвалила его Мира. — Это мне немец один подарил.

Мясо с овощами оказалось потрясающе вкусным. Мира достала откуда-то бутылочку с темным пряным соусом — политые им кусочки мяса просто таяли во рту. Ардиан изо всех сил старался соблюдать приличия, но в результате все равно съел слишком много. От предложенного Мирой пива он отказался, но на чай набросился так, как будто не пил целую неделю — после соуса во рту полыхал настоящий пожар. За чаем он наконец смог рассказать Мире про Раши — как тот поживает, чем занимается, что собирается делать дальше. Ни про постоянно меняющихся подружек, ни про пристрастие брата к дешевому красному вину он упоминать не стал.

— Ну, а ты чем занимаешься, Арди? — спросила Мира, подкладывая ему в тарелку очередной кусок пахлавы. — И что привело тебя в Дуррес?

Ответ на этот вопрос он заготовил, еще трясясь в автобусе, но тогда Мира Джеляльчи была для него всего лишь именем, не лучше и не хуже других. А теперь Ардиан чувствовал, что по уши втрескался в Миру Джеляльчи, и не осмеливался оскорбить ее ложью. С другой стороны, правду он ей тоже сказать не мог и потому замялся.

— Я… я вроде курьера, — нашелся он наконец. — Должен найти тут кое-кого и кое-что ему передать.

— Это кое-что у тебя с собой? — неожиданно спросила она.

Ардиан напрягся. Ему совершенно не хотелось выходить из того счастливого транса, в который погрузила его эта чудесная девушка. Он почти забыл о предстоящей завтра ликвидации, почти отрешился от постоянно маячившего перед ним призрака бородатого пирата с золотым кольцом в носу. Вопрос Миры разрушал очарование вечера, возвращал его в грубую реальность темных пустынных улиц, прокуренных баров для педерастов, к миру, альфой и омегой которого были Заказ и Исполнение. Поэтому он ответил неожиданно грубо: